Семь дней, семь баров. В каждом баре свой контингент, свои устои, свои неписаные правила. К тому же, свое фирменное меню, своя фирменная музыка, и естественно, свои фирменные драки. Одним словом, постоянно висит шанс вляпаться в ту или иную историю, которую Мойра всегда рассматривала как очередное захватывающее приключение.
В ту субботу она выпила немного больше чем обычно, и ей стало слегка не по себе. Она вышла на воздух чтобы подышать, а заодно и трезво проанализировать, как соблазнить того очаровательного юношу, который, почему-то, никак не желает поддаваться ее чарам. Уж как только она не строила ему глазки, а этот неотесанный чурбан прилип к какой-то тощей костлявой вешалке, которая, то и дело, нашептывала ему что-то на ухо, от чего этот идиот каждый раз заливался громким смехом. И все-таки он был сногсшибательно привлекателен! И с каждым очередным глотком спиртного он нравился Мойре все больше и больше. Наверно из-за того она и перебрала раньше времени свой лимит алкоголя. Подумать только, она не в состоянии соблазнить какого-то мальчишку!
И это действительно было странно. Не имея в своем арсенале абсолютно никакой внешней природной привлекательности, Мойра, тем не менее, обладала каким-то врожденным, совершенно загадочным свойством покорять мужчин. И это был первый раз в ее жизни, когда выбранный ею объект просто-напросто игнорирует ее, предпочитая ей другую. Впрочем, нет. Если углубиться в недалекое прошлое, то можно увидеть, что это, все-таки, не первый случай, а второй. Первый был несколько раньше.
Как-то Мойре, ни с того ни с сего, приспичило сходить в церковь. Она вдруг решила замолить часть своих бессчетных грехов. Даже если какой-нибудь один удалось бы аннулировать, для нее это было бы уже немаловажно. В одно погожее воскресное утро ее очень уж пробило на осознание своих поступков. Она пришла на проповедь и целых двадцать минут слушала заунывную монотонную речь молодого священника. Слушала, как и полагается, опустив глаза и сложив перед собой ладони. А когда ей надоела эта поза, и когда она поняла, что сему речитативу не будет конца, она подняла взор и внимательно взглянула на священника. И что вы думаете! Она захотела его соблазнить. Ни больше, ни меньше. Она еще никогда не испытывала такого неординарного влечения. Это было для нее совсем новое чувство. Ей вдруг подумалось, что секс со священником совсем не может быть грехом. Да и вообще, это будет не просто обычный секс, это будет, своего рода, исповедание. Ну и что, что в постели! Подумаешь! Ну и что, что во время физического наслаждения! А может это шаг в будущее! Может совсем скоро такое искупление грехов станет вполне приемлемым. Ведь куда проще, совершать сладкий грех, и тут же, одновременно с этим, исповедоваться священнику. В этом случае грех наверняка еще не успеет узакониться. Он только-только начнет сформировываться, а тут его раз, и на матрас! В том смысле, что ликвидировать его в зародыше. Однако не тут-то было! Священник был хоть и молод, но верой обладал железной, и не поддался на дьявольские чары. Мало того, он так запудрил мозги «заблудшей овечке», что на целых два часа обратил ее в свою веру. Целых два часа Мойра находилась в каком-то пришибленном состоянии, пока не очутилась в привычной для себя обстановке. После двойной порции коктейля, она уже была той самой взбалмошной девчонкой, которую так привыкли видеть завсегдатаи тех развлекательных мест, где она тусовалась. И впредь Мойра зареклась, когда бы то ни было связываться со священниками. Разве только в глубокой старости, когда не только святой отец, но и любой другой мужчина не в состоянии уже будет возбудить в ней похотливую страсть. И когда только святой отец и нужен ей будет, чтобы проводить ее в мир иной.
И вот случилось так, что Мойру уже второй раз игнорировал мужчина. Да еще к тому же совершенно не имеющий отношения к религии. Просто таки вопиющий случай!
Она выползла из бара, завернула за угол, оперлась руками о стену, и стала ждать, что ей скажет организм: выплескивать ли все наружу, или можно будет обойтись без этого. И тут за ее спиной послышался шорох. Мойра оглянулась, и ее взгляд наткнулся на волосатую мужскую руку, расстегивающую молнию на брюках. Ее подсознание тут же выдало логическое объяснение происходящему. Не что иное, как покушение на ее девичью честь. Ее мгновенно обуял дьявол. Одно дело, когда она сама охотится на мужика, и совсем другое дело, когда какой-то выпивший ублюдок считает, что может поиметь ее прямо на улице, вопреки ее желанию. Мойра резко развернулась, насколько позволяла координация, и со всей силы зарядила потенциальному насильнику ногой прямо в пах. Бедолага согнулся в три погибели, издав что-то нечленораздельное. Жертва несостоявшегося покушения на этом не остановилась. Она схватила с земли первое, что попалось под руку, а попалась ей под руку довольно таки увесистая коряга, и оприходовала парня так, что спустя десять минут, того, на полной скорости, везла уже в больницу карета «скорой помощи».
Только на следующий день выяснилось, что пострадавший получил свое совсем незаслуженно. Он просто намеревался опорожнить свой мочевой пузырь. А когда увидел девушку, то как-то растерялся и не смог найти подходящих слов. Вернее, не успел их найти.
Вспомнив этот случай, Ульрих еще раз отрицательно покачал головой, не исключая, что сейчас он вполне может получить хорошую трепку. Но пусть уж это будет одноразовая акция, чем жениться на такой мегере, и получать за всё про всё всякий раз, как только у его благоверной будет на то вдохновение и маломальская причина.
Однако Мойра, на удивление, оставалась совершенно спокойной. Из этого следовало, что у нее наверняка имеется дополнительный козырь. Она любезно попросила Ульриха не торопиться с окончательным ответом, а несколько дней хорошенько обдумать ее предложение. Глядишь, и мнение изменится.
Так оно и получилось. В тот же вечер Ульрих посетил любимый свой бар «Малютка Сесиль». Хозяйка бара, та самая Малютка Сесиль, славилась не только своими невероятно пышными габаритами, которые зашкаливали далеко за центнер, но и имела репутацию самой информированной особы. Она-то и поведала молодому человеку, сугубо по секрету, конечно, о некоторых скрытых нюансах, связанных с материальной стороной относительно Мойры Фиш.
– Послушай, парень, – выпустила Сесиль в лицо Ульриха струю табачного дыма. – Вот что я тебе скажу. Если наша Мойра положила на тебя глаз, то не выпускай этот шанс. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.
Они сидели в отдаленном углу, и были похожи на заговорщиков. Хозяйка говорила полушепотом, время от времени бросая взгляд по сторонам, как бы опасаясь лишних ушей.
– Что-то я пока не улавливаю, в чем именно заключается мое везение в этом вопросе, – поддавшись загадочному поведению хозяйки, так же полушепотом изрек Ульрих.
– Насколько я понимаю, она не раскрыла тебе всех своих карт по поводу ее материального положения.
Эта последняя фраза заставила Молдриджа измениться в лице, и он уже совсем по-другому взглянул на собеседницу. Сесиль изобразила на своей физиономии загадочную улыбку. И хотя эта загадочность была явно наигранной и не тянула даже на подготовительные курсы театрального искусства, Ульрих купился на нее практически сразу. Он опрокинул в себя еще какой-то бурды, фигурирующей в меню как коктейль «бодрость», еле-еле подавил отвращение от вкусовых качеств вышеозначенного напитка, и внимательно уставился на хозяйку заведения. Та, в свою очередь, не стала долго терзать любопытство молодого человека, а выдавила свой аргумент быстро и монотонно:
– Ей в наследство, кроме всего прочего, достался алмазный прииск. Об этом знает очень ограниченный круг людей. Тебе я это сообщаю только потому, что, во-первых, Мойра моя лучшая подруга, и я сделаю все, ради ее счастья, а во-вторых, она, кажется, действительно втрескалась в тебя по уши. В общем, парень, смотри сам. Судьба уготовила тебе завидное будущее, так что, решай. Мне, по большому счету, абсолютно по барабану, женишься ты на ней или нет. В любом случае Мойра не долго будет в одиночестве. Такие девушки, как она, нарасхват, уж ты мне поверь! А тем более с таким довеском, как у нее!.. Однако извини, – Сесиль сделала вид, что дальнейшее общение с Ульрихом она считает бессмысленным, – заболталась я тут с тобой, а у меня ведь куча дел. Об одном хочу тебя попросить: не говори Мойре о нашем разговоре. Если она узнает, что я выболтала тебе про прииск, то обидится на меня. Да и тебе, после этого, она вряд ли отдаст руку и сердце, потому как будет считать, что ты берешь ее исключительно из-за денег. Но я же вижу, что она тебе нравится. И только поэтому я позволила себе сказать кое-что лишнее. Ну, ты понимаешь.
– Я женюсь на ней! – выпалил Ульрих, засияв, как начищенная золотая монета. – И дело тут вовсе не в том, что ты мне сообщила. Алмазный прииск, это конечно здорово, однако я совершенно спокойно прожил бы и без него. А вот без Мойры я жизни не представляю. И мне совершенно безразлично, какое у нее приданое. Я бы давно уже женился на ней, но меня удерживало ощущение, что она меня не любит. Но теперь я знаю, что это не так. И дело тут совсем не в этом нашем с тобой разговоре. Просто я сейчас вспомнил ее глаза при нашей последней встрече, и в них читалась такая нежность ко мне, что… я не понимаю, как мог пропустить это… Я должен сию же минуту ее увидеть! Ты не знаешь, где она? – Ульрих вскочил с места, и в этот момент он был похож на человека, вытащившего выигрышный лотерейный билет на огромную сумму, и все еще не с силах окончательно осмыслить последствия, так внезапно свалившейся на него удачи.
