– Домо аригото, Миша—сан, большое домо аригото за бир! – выкрикнул он, не оборачиваясь и исчез среди зеленой листвы тополей.
Ваньку я застал в сарайке. Он кормил каких-то ушастых зайцев… или кроликов?…и тихо напевал шлягер десятилетней давности. Зайцы смотрели на него ласково, словно на Деда Мазая.
– Колдуны? – переспросил Иван. – Брехня. Нет там никакой деревни.
– Как это нет? А мельница?
– «Где же электростанция? – сказал председатель, ковыряя палкой в трещинах фундамента», – процитировал в ответ Ванька.
– Не понял!
– Мираж то. Нет там никакой деревни.
– Мираж? – усомнился я. – А почему название такое странное – Колдуны?
Ванька оторвался от кормления братцев—кроликов.
– Байка местная, – нехотя пояснил он. – Легенда. Вроде лет восемьдесят назад стояла там настоящая деревня. И жили колдуны. А потом пришли большевики, и колдуны от них спрятались.
Ванька замолчал и вернулся к спасению кроликов от голодной смерти.
– И что дальше? – не выдержал я.
– Всё.
– Вся легенда?!
– Да.
– Тьфу на тебя.
Я направился к дому, захватил свой новенький цифровик, купленный специально в поездку, и вернулся на Озеро. Солнечная лужа, в которой купались Колдуны, сильно обмелела, но снимок должен был получиться ярким и качественным. Достал фотоаппарат из футляра, навел объектив на мельницу, посмотрел на экран и обомлел. Монитор не показывал ни мельницу, ни маленькие домики – только зеленую полоску поросшего камышом берега. Что за чертовщина? «Он посмотрел на членов комиссии, которые, в свою очередь, сказали „гм“. Электростанции не было»…
Глава 2
– Убедился? – хмыкнул Иван, встретив меня у ворот.
Он вручил мне лопату и, кивнув на огород, отправил копать червей для вечерней рыбалки. Огород у Ваньки был небольшим. Пара грядок огурцов, несколько рядов помидор, пузатые вилки капусты, лук, чеснок и прочая зелень. Пока мой друг готовил удочки и вытаскивал надувную резиновую лодку, я успел натереть лопатой пузырь на ладони и наковырять десятка три толстых красных червей. Черви отчаянно извивались, предчувствуя свою незавидную участь. Я поместил их в стеклянную банку, подошел к водопроводному крану, торчавшему у самого забора, и тщательно отмыл от грязи. И только тут заметил соседскую девчонку лет двенадцати, которая залезла на забор и с любопытством наблюдала за мной.
– Ты чего это делаешь? – раздался за спиной удивленный ванькин голос.
Девчонка на заборе ехидно хихикнула.
– Он червей моет!
– Зачем?!
– Как это зачем? – теперь уже удивился я. – Мы что на грязных червей будем рыбачить?
– Чистюля, блин, – Ванька отобрал у меня банку с мокрыми недовольными червями и расхохотался. Вместе с ним засмеялась и девчонка. Я смущенно посмотрел на друга, повернулся к девчонке и остолбенел. Сквозь конопатое смеющееся лицо, ставшее вдруг полупрозрачным, проглядывало второе – хмурое и злое. Взрослое лицо тридцатилетней женщины с неприятным тяжелым взглядом. Та, вторая, пристально посмотрела на меня, и смех внезапно оборвался. Девчонка спрыгнула с забора и умчалась в соседский дом.
– Что это? – обернулся я к Ваньке.
Но он лишь недоуменно посмотрел на меня. Несколько секунд я колебался, но затем потянул его за рукав и, утащив с огорода, рассказал о своем видении. Ванька сразу помрачнел.
– Пить меньше нужно, – бросил он.
– Да я ведь…
– Рыбачить пошли, – оборвал он меня. – Вечер уже.
На рыбалке мы оба молчали. Ванька по привычке, а я… Как бы не увлекался современный человек историями о магии, колдовстве, клыкастых вампирах или зеленых человечках с Альфа Центавры, в душе мы все рационалисты. И когда сталкиваемся с явлениями, не укладывающимися в привычную картину мира, то первым делом пытаемся найти им рациональное объяснение. Что я и делал, пока мы шли на Озеро, надували лодку и плыли на ней между высоких камышей. А потом выкинул все из головы. Подумаешь, мираж! В пустыне, говорят, они вообще на каждом шагу. А интеллигентный алкоголик может наплести таких небылиц, что и сто мудрецов не разберутся. Сложнее было с видением, но… мало ли что иногда привидится человеку.
Лодка выплыла на чистую воду, остановившись у самого каря камышей, Ванька привязал ее к мокрым стеблям и закинул удочки. Солнце лениво каталось по линии горизонта, стирая о нее края, в камышах тихо плескались караси, устраиваясь на ночлег, а над водой, зорко выглядывая добычу, парили большие белоснежные чайки – мартыны и бакланы. Все—таки нет лучшего способа медитации, чем рыбалка, куда там всяким восточным гуру с их гуризмом. Сидеть в лодке, покачиваясь на волнах и смотреть на спящий поплавок в ожидании, что его вот—вот разбудит позарившаяся на приманку рыба, и наслаждаться тишиной… Человечество погибнет от шума – в вечной суете города просто нет места тишине. И только выезжая на природу….
– Ага, есть! – Ванька бросил карася на резиновое дно и расплылся в довольной улыбке. Вытащил из банки мокрого червя, нанизал на крючок и снова забросил в воду. Я посмотрел на свой поплавок, но он даже и не думал просыпаться. О чем я там думал?
И только выезжая на природу…
– Смотри—ка, еще один! – улыбка приятеля стала еще шире. – Крупняк какой… Может ты и прав… насчет чистых червей.
Крупняк затрепыхался на дне лодки, вызывая легкую зависть. Мне бы такого поймать! Я вытащил удочку, убедился, что приманка на месте и снова закинул. Поплавок недовольно покачался на волнах и впал в привычную дрему. И только выезжая на природу…
– Пошел клев, пошел! – заявил Ванька, снимая очередного карася..
Да что же это такое? Почему у него клюет, а у меня нет? Ну вот еще один, и еще…. Так не бывает, чтобы только забросил и сразу клев! Пусть я не рыбак и мою червей, но так точно не бывает!
– Завидуешь? – ухмыльнулся Ванька. – А ты не за… тащи, тащи! Клюет же!
Я вскочил на ноги, чуть не перевернул лодку, схватился за удочку и рванул на себя.
– Осторожней же! – донесся до меня Ванькин голос.
В воздухе мелькнула небольшая рыбина, переливаясь в лучах закатного солнца, сорвалась с крючка и… приземлилась точно в лодку. Это был окунь. Не очень крупный, скорее даже маленький с полосками на спине и странным красноватым отливом. Я торжественно поднял его со дна и предъявил очевидцу моего успеха. Вот, мол, мы какие – тоже кое—что можем! Очевидец, однако, отчего-то нахмурился, взял окуня в руки и.. выбросил обратно в озеро.
– Ты чего?! – опешил я.
– Мутон это.
– Какой еще мутон?! Мутант что ли?
– Пусть будет мутант. Полосы красные видел? Негожая рыба. Съедим – отравимся.
Я отложил удочку в сторону и пристально посмотрел на товарища. Ванька на взгляд не ответил. Оглянулся на почти растаявшее солнце и глухо произнес:
– Сворачиваемся. Пора скотину загонять.
– Мы никуда не свернемся, пока ты толком не расскажешь, что тут творится! – решительно заявил я. – Деревни—миражи, рыбы—мутанты… Здесь что, какие-нибудь испытания проводили? Секретные?
– Сворачиваемся. Дома расскажу.
Солнце растаяло окончательно, на небо выползла большая круглая луна, бледная и унылая и привычно занялась океанскими приливами и лунатиками. Вслед за ней появились любопытные звезды: они мерцали, подмигивая друг другу, а некоторые особо резвые еще и падали за деревню. Говорят, пока звезда падает, нужно успеть загадать желание. Если бы жизнь была устроена так просто!
Ванька загонял коров и управлялся по хозяйству, а я приготовил на ужин толстых глазастых карасей и покрошил в большую тарелку огурцы с помидорами. Залил их подсолнечным маслом – ну не люблю я салаты со сметаной – и вышел на крыльцо покурить. И что же у них тут все—таки происходит? С крыльца была видна калитка и часть дороги – асфальт, положенный еще при советской власти, давно выкрошился, ямы засыпали мелким гравием, и редкие прохожие обходили их, спеша по своим делам. Крупная пятнистая дворняга выбежала на дорогу и застыла, повернув морду в мою сторону. Она стояла и смотрела на меня, и ее взгляд не был собачьим! Так смотрят люди: внимательно и изучающее, пытаясь понять, кого же черт занес на твою территорию. Кто этот тип? Что он здесь делает?
Я нервно затянулся и вместо закончившейся сигареты вдохнул горький привкус подгоревшего фильтра. Оглянулся, ища пустую банку, выставленную для окурков, а когда повернулся обратно, собаки уже не было.
– Мечтаешь? – Ванька подошел так тихо, что я вздрогнул от неожиданности. – Ужинать пошли, мечтатель…
И снова меня удивил этот странный церемониал: прежде чем отвинтить пробку с бутылки, Иван закрыл на крючок дверь избы. Мы выпили по полстакана за встречу и налегли на рыбу и салат.
– Ну? – промычал я, напоминая об обещании раскрыть мне здешние тайны.
