– Хорошо, Карл Федорович.
В этот момент со стороны открытой двери кабинета раздались звуки, чем-то напоминающие звук прыгающего мяча, который обут в плюшевые тапочки. Карл Федорович и Глаша обернулись. В кабинет припрыгал громадных размеров кролик, но самым необычным было то, что кролик был в жилетке и очках!
– Доброе утро, Герман, – сказал профессор.
– Прохладно ему, вот я жилетку на него и надела, – сказала Глаша и пошла к выходу, приговаривая: «Ну вот, вся честная компания и собралась».
Кролик, тем временем допрыгав до колонны, стал неторопливо забираться наверх. Профессор уселся в кресло, налил себе чай с молоком, достал кусок колотого сахара и стал пить чай «вприкуску» с сахаром. Кролик Герман и кот Боцман наблюдали за ним, сидя на колонне.
«Герман»
История появления кролика Германа в доме профессора была крайне необычна. Как-то раз Никифор отправился на базар с очередным поручением Глаши. Уже купив все необходимое, он пробирался сквозь ряды торговцев к выходу, как вдруг почувствовал, что кто-то в толпе лезет к нему в карман. Быстроты и ловкости Никифору было не занимать, и он молниеносным движением схватил руку, шарившую в его кармане. Повернувшись, он увидел, что держит за руку чумазого мальчугана лет восьми, который вырывался, пытаясь вытащить свою руку. Одет он был в черное затертое пальтишко, черные ботинки с сильно сбитыми носами, разорванные на коленке брюки. На голове у мальчишки красовалась черная кепка, а на шее болтался серый шарф, вторую руку он засунул в пальто, и оно в этом месте топорщилось. Поняв четность своих усилий, мальчуган заныл.
– Дядька, ну отпусти, отпусти дядька, ну пусти, а то руку сломаешь.
– Ах ты, паршивец, – сурово произнес Никифор, нахмурив брови, – вот отведу тебя к околоточному, тогда будешь знать, как по чужим карманам лазить.
– Отпусти дядька. Не губи меня! У меня ни мамки, ни батьки! Один я, как перст. Никто меня не приголубит, никто не пожалеет. Отпусти, Христом Богом молю, – гнусавил мальчуган.
– А что это у тебя под пальтишком, а, сорванец? – заметив шевеление под пальто, спросил Никифор.
– Зайчишка. С этими словами мальчуган вытащил из-за пальто совсем крохотного кролика и протянул Никифору.
Никифор взял кролика, поднес ближе к лицу. Крольчонок, не мигая, смотрел на него и дрожал.
– Ну не бойся, не обижу, – сказал Никифор и улыбнулся. Опустив взгляд, он понял, что мальчугана как ветром сдуло. Забирая крольчонка, он отпустил руку и мальчуган, воспользовавшись этим, убежал.
– Что же мне с тобой делать? Эх….
Подумав немного, он посадил крольчонка в корзину и пошел к выходу. Зайдя на кухню, Никифор начал неторопливо выкладывать продукты на стол, а Глаша сразу раскладывала всё по своим местам.
– Глашенька, тут такое дело. Я, понимаешь, был на рынке, а там парнишка…..
– Ой, что это, – вскрикнула Глаша.
Никифор проследил за ее взглядом и увидел, что из корзины торчат два ушка. Он сунул обе руки в корзину и достал крольчонка. Поставил его на пол и сказал.
– Ну, я и говорю, кролик.
Тем временем крольчонок, посмотрев по сторонам, запрыгал в сторону окна.
– Ой, – сказала Глаша.
А кролик неторопливо продолжал свой путь к окну.
– Что это у нас за шум, – раздался голос профессора, который стоял в дверях.
– Да вот, кролик, – сказала Глаша.
В этот момент кролик, будто не замечая расположенного перед ним стула, прыгнул вперед и ударился головой прямо об стул. Все присутствующие засуетились. Никифор и Глаша бросились к кролику, а профессор к кувшину с водой. Профессор взял кувшин с холодной водой и тряпку, лежавшую на столе. Полил из кувшина на тряпку холодную воду и подошел к Никифору, державшему крольчонка. Приложив к ушибленной голове мокрую холодную тряпку, внимательно посмотрел на кролика и сказал.
– А ведь он плохо видит, иначе он бы заметил стул. Первый раз вижу слеповатого кролика. А давайте назовём его Германом.
– Давайте, – подхватила Глаша.
– Вы, Глашенька, поменяйте еще разок Герману холодный компресс и следите за ним, чтобы он больше не бился. А я пойду, подумаю, как для него заказать очки.
Так, в доме профессора появился кролик Герман. Питание и отношение к нему в доме было превосходным, так что вырос он таких размеров, что все, кто его видел, говорили: «Таких больших кроликов я никогда не видел!». Громадные лапы и уши, одно из которых было всегда полуопущено, а второе приподнято, будто настороже, делали его еще массивнее. Его можно было сравнить с учеником первого класса, который чуть – чуть не догнал своих сверстников по росту. Грудка у кролика была белая и пушистая, спина и лапы были коричнево-серыми. Все его тело было покрыто густой шерстью и только на мордочке шерсть была небольшая, как – будто прижатая. Вид у кролика был необычный: первое, что бросалось в глаза, – это очки с круглыми стеклами на его большой голове. Казалось, будто он сейчас возьмет книгу и начнет читать. Два передних ярко белых зуба выделялись на коричнево-серой мордашке кролика. Одет он был в ладно сшитую светлую клетчатую жилетку, которая, как бы это странно ни звучало, придавала ему при его больших размерах некую стройность. Лапы кролика были обуты в светлые клетчатые шлепки, такие же как жилетка. На жилетке было два карманчика, в одном из которых лежал серый носовой платок. Его черные глаза смотрели внимательно и несколько настороженно из под очков. При этом глаза время от времени прищуривались, и создавалось впечатление, будто он вас в чем то подозревает.
* * *
Время шло своим чередом, и настал обеденный час. В передней раздался звон колокольчика, и профессор, оторвавшись от работы, сказал, обращаясь к Боцману и Герману:
– Ну вот и Сергей Александрович пожаловал. Как время пробежало, я за работой и не заметил. Идемте встречать.
И вся троица направилась в переднюю. В передней Сергей Александрович сняв верхнюю одежду, уже шел навстречу хозяину. Это был молодой человек, лет тридцати пяти, среднего роста, слегка рыхловатый.
– День добрый, Сергей Александрович, очень рад Вас видеть, – улыбнувшись, сказал профессор.
– Добрый день, Карл Федорович.
– И вам, ребята, добрый день, – обратился он к Боцману и Герману. Кот и кролик лишь молча смотрели на гостя.
Закончив обед, Карл Федорович, Сергей Александрович, Боцман и Герман расположились в кабинете.
– Дорогой, Карл Федорович, безусловно, ваш доклад в географическом обществе по воздухоплаванию будет интересен и полезен, но, на мой взгляд, Вы измените себе, если этот теоретический труд не подкрепите своими личными наблюдениями и выводами, сделанными на основании собственного опыта, как это было раньше.
– Сергей Александрович, неужели Вы, предлагаете мне свершить полет на воздушном шаре?
– Нет, Карл Федорович, я не просто предлагаю Вам совершить полет, я предлагаю построить этот воздушный шар, перейдя от теории к практике.
– А ведь это прекрасная мысль, милейший Сергей Александрович, – при этих словах глаза у профессора загорелись.
– Нет, это будет не просто воздушный шар, а целый дом для путешествий по воздуху!!!
«От теории к практике»
Идея построения дома для путешествий по воздуху полностью захватила профессора, и он, не жалея сил, днями и ночами придумывал и переносил свои идеи на бумагу. Долгими зимними вечерами, плавно переходящими в ночь, он сидел за письменным столом, чертя все новые и новые детали будущего летучего дома, и только кот и кролик сидели рядом также, не смыкая глаз. Свечи долго не гасли в кабинете. Чертёж много раз менял своё очертание пока не приобрел свой окончательный вид. После того, как чертеж был закончен, Карл Федорович приступил к постройке дома для путешествий. Работы по постройке были начаты под Санкт Петербургом в начале весны. Дело продвигалось медленнее, чем предполагал Карл Федорович, но зато все делалось «на совесть». И вот, все было закончено.
Дом для воздушных путешествий не был похож на обычный деревянный дом с крышей и трубой, который можно было встретить на каждом шагу, это был не дом а, скорее, корабль. Это сходство объяснялось очень просто. В процессе создания Карл Федорович рассматривал различные варианты посадки воздушного судна. Одним из вариантов была посадка на воду. Рассматривая его, Карл Федорович пришёл к выводу, что поскольку часть пути будет пролегать над морями и океанами, летающий дом для путешествий должен быть как корабль, чтобы при аварийном приводнении он не утонул и смог плыть по воде. Поскольку Карл Федорович больше всего из парусного флота любил каравеллы, за основу была взята каравелла Христофора Колумба – «Санта Мария». И вот, вместо дома появилась летучая каравелла «Роза Ветров». Каравелла внешне представляла собой уменьшенную копию корабля известного первооткрывателя: как и в корабле Колумба, носовая часть возвышалась над палубой и на ней располагалась смотровая площадка. На палубе, расположенной посредине корабля, вместо грот-мачты, которая, как известно, является второй мачтой от носа корабля и при этом самой большой, располагалось оборудование, которое надувало воздушный шар. Это оборудование расположилось в небольшом помещении, войти в которое можно было прямо с палубы. От крыши помещения шла небольшая труба к шару, её размеры легко позволяли быстро надувать шар, и при этом она не мешала обзору. На палубе в сложенном виде расположилась грот-мачта, которую при необходимости можно было легко установить. Её части также располагались на крыше помещения, в котором было оборудование для воздушного шара. Кроме того, на палубе расположились две лодки, которые были закреплены на механизме для их спускания на воду. Лодки планировалось использовать в случае приводнения корабля. Сразу за палубой следовала надстройка, которая была меньше палубы, при этом на ней по бокам расположились закрепленные сундуки, в которых находились паруса. На неё можно было подняться по двум трапам, расположенным по бокам. Оказавшись на ней, можно было зайти в расположенную на этом уровне гостиную и кабинет, которые имели отдельные входы. На уровень выше шла надстройка, которая была самым высоким местом кормы, да и всего корабля, на которой располагалась рубка, закрытая от всех ветров и дождей стеклянным куполом, разбитым на открываемые секции. Внутри рубки располагался удобный диван, штурвал, рычаги управления винтами и оборудованием шара. По всему судну были установлены высокие борта в половину человеческого роста, которые были украшены резьбой. Каравелла была раскрашена до ватерлинии в синий цвет так, что когда она плыла по небу, то практически сливалась с ним раскраска верхней части была более яркая.
