сестра. Я приготовилась к тому, что сейчас произойдет.
— Привет, сынок. Саманта позвонила нам и сказала, что у тебя есть новости.
Моя мама наклонилась и поцеловала меня в щеку. Ее лицо было взволнованным, я знал, что она что-то подозревала. Мечта всей ее жизни — стать бабушкой — наконец-то исполнилась. Я не мог продолжать шараду, гнев, который я сейчас чувствовал, был непреодолим.
— Пожалуйста, Эндрю и Эмили, садитесь, — Саманта привела их в гостиную, моя сестра схватила Саманту за руку, прыгая вверх и вниз.
— Кто-нибудь хочет выпить? — спросила Саманта.
— Мы в порядке, дорогая. Пожалуйста, скажите какие важные новости?
— Ну, я могу сразу перейти к делу. Мы с Алексом ждем ребенка! — пискнула она.
Адриана начала прыгать вверх и вниз, обнимая Саманту, стараясь не придавить ее. Моя мама, уже плачущая, тоже встала, чтобы обнять Саманту.
Мой отец оставался неподвижным, плотно сжав губы, не произнося ни слова. В отличие от женщин, окружавших меня и ликовавших от этой новости, он не выражал никаких эмоций, кроме разочарования.
— Немного молод, тебе не кажется? — спросил он с горькой улыбкой.
Да, папа. Чертова молодость и огромный провал с моей стороны, я хотела накричать на него.
— Эндрю, пожалуйста, — отругала меня мама, — Ребенок — это благословение.
— Эмили, у него есть карьера, на которой он сосредоточится, годы учебы, чтобы стать врачом, и что теперь?
Несмотря на мою злость на такой исход, мне было неприятно, что обо мне говорят так, будто я здесь не стою. Но что я мог сказать? Я не хотел этого ребенка. Я не был готов стать отцом.
— Ты прав, папа, — согласился я, прикусив язык, чтобы не выдать злобу, которая была на грани, — Все это кажется пустой тратой времени, но ты сделал это с мамой, в том же возрасте. Так что же меня останавливает?
— Потому что я хотел большего для тебя! — рявкнул он, и моя мама прижала руку к груди от его вспышки, — Это не было планом.
— Верно, — я засмеялся, кивнув, — Я забыл, что это твоя жизнь… не моя.
Я хотела поехать в Шарлотт, больше, чем чего-либо еще в своей жизни, желание закрыть глаза и заставить все это исчезнуть задерживалось в моих мыслях. Все это было слишком — ребенок и разочарование отца, который не мог контролировать мою жизнь.
— Мне нужно… мне нужно пробежаться.
Я зашел в свою спальню и надел кроссовки. Я вышел из дома, где женщины все еще радовались новостям, а мой отец дулся от разочарования.
Надев наушники, я искал в своем плейлисте что-нибудь, что напоминало бы мне о более счастливых временах. Я упорно бежал по туристическим тропам, не позволяя себе думать о ребенке.
Я стоял у дерева, пытаясь перевести дух.
Сон рушился.
Я собирался разрушить его для нас.
Она была нужна мне прямо сейчас.
Мне нужно было почувствовать ее еще раз, прежде чем наш иллюзорный пузырь лопнет. Песня быстро сменилась, и я решил сделать то, что делал почти каждую ночь, когда мы были врозь — я стоял в темноте и наблюдал за ее комнатой.
Мое внимание переместилось на окно ее спальни — свет был погашен, должно быть, она спала. Я хотел забраться к ней в постель, крепко обнять ее и пообещать Шарлотте, что мы как-нибудь справимся с этим.
Мы могли бы убежать, бросить всех и вся. Я бы сделал это для нее, если бы она попросила меня. Я готов на все, лишь бы она осталась в моей жизни.
В ту ночь мы спали в разных комнатах, но я не спал. Саманта решила не разговаривать со мной и больше не вспоминала о Шарлотте. Я лежал без сна и думал о том, как выпутаться из этого. Как я мог позволить этому случиться? Я не помнил, чтобы занимался с ней сексом, но опять же, я был в состоянии сильного опьянения.
Я должен был увидеть Шарлотту, хотя бы еще раз. Я все еще не знал, что мне делать. Завтра, подумал я, я расскажу ей, пока это не сделал кто-то другой.
Завтра наступило быстрее, чем я ожидал, и, поскольку весь день у меня болело нутро, я решил, что текила решит эту проблему. Возможно, я выпил больше, чем следовало, но это облегчило боль и скрыло то пустое чувство, которое просачивалось в каждую щель.
На вершине скалы, в нашем особом месте, она сразу почувствовала это и позвала меня. Чего я не ожидал, так это того, что она подумает, будто я говорю ей, что все кончено. Боль пронзила меня, не крошечные кинжалы, а самурайские мечи, глубокие порезы, которые оставят неизгладимые шрамы. Один за другим я чувствовал их удары, наблюдая за выражением ее лица. На мгновение меч был вытащен из моего сердца, чтобы я мог произнести слова, которые эхом отдавались в моей голове — я не мог дышать без нее.
— Быть вместе или умереть, пока смерть не разлучит нас.
В тот день я покинул Шарлотту, пообещав ей, что найду способ, чтобы мы были вместе. Каким-то образом должен был найтись ответ, который разрешил бы этот огромный гребаный бардак, который я создал.
Это дало мне больше времени, чтобы что-то придумать.
Как только я протрезвел, я все спланировал. Я собирался сказать Саманте, что я буду поддерживать ее и ребенка, но я не могу продолжать наш брак. Я не любил ее. Мое сердце принадлежало Шарлотте, и так было всегда.
Въезжая на свою подъездную дорожку, я заметил машину своих родителей, припаркованную позади нашей. О, ради всего святого, еще один детский лепет. Сделав глубокий вдох, я приготовился к тому, что вот-вот на меня посыпятся восторженные детские разговоры.
Как только я переступил порог дома, я услышала всхлипывания. Он доносился из гостиной. Я прошел по коридору и увидел, что Саманта зарылась в объятия моей матери, мой отец выглядел разъяренным, а Адриана, ну, она сидела и смотрела в пол.
— Что происходит? — спросил я, колеблясь, так как атмосфера в комнате была нездоровой.
— Как ты мог так поступить с Самантой, Алекс?
— Мама, о чем ты говоришь? Что сделал?
— Чарли, — мой отец напрягся, когда заговорил.
О, черт.
Мои плечи смялись, а глаза упали на пол, не в силах придумать ничего достойного.
Я знал, что однажды это вырвется наружу, но я не думал, что это произойдет вот так, на глазах у моих родителей. Я искал в своем мозгу объяснение, но ничто из того, что я сказал или сделал, не могло облегчить этот момент.
