загар, которым она обычно пользуется. Темные круги вокруг глаз не скрыты никакой косметикой. Она выглядит усталой, истощенной, и я вздыхаю, замечая, насколько тонок ее каркас. Она явно не ела. Только сейчас я понимаю, насколько сильно на нее повлияло это испытание.
— Что я делаю, Никки? — она рыдает, опустив голову на стойку.
Я бросаю сумку на пол и обнимаю ее.
— Мне так жаль, что я сказала эти вещи тебе, как никому другому, — она плачет, ее слова едва слышны.
— Давай, давай поговорим, — я беру ее за руку и веду в гостиную.
Рокки приходит с бутылкой джина, двумя бокалами и говорит мне, что отвезет Уилла к его маме, где они оба проведут ночь.
Неважно, какими именами она меня называла и в чем обвиняла.
Важно лишь то, что я ей нужен и она наконец-то готова поговорить.
В этот момент я понимаю, что моя лучшая подруга находится в очень темном месте. Я больше не принимаю ничью сторону. Я больше не буду защищаться. Я собираюсь держать ее за руку, идти по этому темному пути и напоминать ей, что, что бы ни случилось в конце, я всегда буду рядом с ней.
Третья глава
Лекс
От: Лекс Эдвардс
To: Шарлотта Мейсон
Тема: Мне жаль
Шарлотта,
Пожалуйста, выслушай меня. Все это было спланировано. Виктория Престон — моя коллега, и хотя она не раз делала мне знаки внимания, я твердо стоял на своем. Для меня нет другой женщины, кроме тебя. Пожалуйста, не поступайте так с нами. Мы пытаемся сделать так, чтобы все получилось, и мы оба должны доверять друг другу. Я никогда больше не сделаю ничего, чтобы предать тебя. Я потерял тебя в первый раз и не настолько глуп, чтобы совершить ту же ошибку дважды.
Поговори со мной, пожалуйста, детка. Не делай этого. Я знаю, что ты читаешь мои сообщения. Просто, пожалуйста, напиши, позвони или напиши мне. Скажи мне, о чем ты думаешь.
Лекс Эдвардс
P.S. Я люблю тебя, Шарлотта, моя жена. Это до сих пор не изменилось и никогда не изменится.
Экран мерцает, пока я смотрю в пространство. Если я смотрю достаточно долго, изображения превращаются в различные фигуры. Это поглощает меня, и на несколько минут, которые я провел, погрузившись в экран компьютера, я забываю о боли, которая пронзает каждую частичку моей души.
Боль тянется к моему сердцу, умоляя его выйти и поиграть, отправиться на веселую прогулку вместе.
Боль, которая съела меня заживо в тот момент, когда она исчезла тем утром в Хэмптоне.
Я умоляю ее поговорить со мной. Я без устали посылаю электронные письма и тексты, но ничего. Я даже ставлю квитанции о прочтении на мои письма, но в ответ получаю только «непрочитано». Никки предупредила меня держаться подальше, но как я могу? Она моя гребанная жена. Она сказала «люблю». Это моя вина?
Смятение охватило меня вместе с чувством вины и раскаяния. Может быть, я мог бы сделать больше. Должен ли я был быть тверже с Викторией? Команда, которую я создал вокруг себя, должна была предотвратить это. Почему, черт возьми, они не выполняют свою работу должным образом?
И все же, конечно, она должна понимать, насколько все это нелепо.
Зачем мне вообще смотреть на другую женщину, если Шарлотта моя? Неужели я был недостаточно искренен, чтобы она не поверила мне после того, как я произнес слова «Я люблю тебя», поклявшись стать ее законным мужем?
Вопросы, еще больше гребанных вопросов, на которые нет абсолютно никаких ответов.
Я делаю длинный глоток из фляжки, спрятанной в кармане пиджака. Она обжигает горло, но онемение, которое она приносит мне, делает жизнь более сносной, пока она не выветрится. Я не из тех, кто пьет на работе, и такое непрофессиональное поведение не в моем характере, но у меня нет другого выхода.
Полет обратно в Лондон был самым долгим в моей жизни, и еще хуже было то, что пришлось иметь дело с моей сестрой, которая летела со мной, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Да, наверное, я в порядке для человека, потерявшего женщину, которую он ждал всю жизнь.
День тянулся до тех пор, пока я не притащился в Preston Enterprises. Внутри зала заседаний люди вокруг меня болтали, другие готовились к заседанию совета директоров. Виктория, конечно, избегала меня, а «Нью-Йорк Таймс» отказалась опровергнуть статью, заявив, что их источники надежны.
Что за гребаные источники — вот что я хотел знать.
В комнате воцарилась тишина, пока я сидел на одном конце и ждал ее прихода. Другие овцы в комнате продолжают сидеть тихо, крутя пальцами, делая вид, что не замечают, как мои кулаки сжимаются, готовые наброситься на Викторию, как только она войдет в эту дверь. Через пять минут появляется сама дьяволица.
— Всем добрый день, прошу прощения за опоздание, — она кладет стопку бумаг на пол, настраивает экран, готовясь к презентации. Избегание работает только в течение определенного времени, а ее время истекает.
— Добрый день, мистер Эдвардс. Приятно, что вы посетили нашу встречу здесь, в Лондоне, — говорит она, не глядя в мою сторону ни на секунду.
Проекционный экран опускается, и свет гаснет. Овцы в унисон поворачиваются, чтобы посмотреть на экран. Когда начинается презентация, я не могу не использовать эту возможность, чтобы попенять ей за ее детское поведение, которое испортило мою жизнь больше, чем она может себе представить.
— Вы избегаете всех моих звонков и электронных писем. Скажи мне, Виктория, добилась ли ты того, чего хотела, подавая чушь в прессу? — шепчу я ей на ухо.
Она остается неподвижной, ее осанка прямая, когда она сосредотачивается на презентации: — Для этого есть время и место, мистер Эдвардс, и сейчас не время и не место.
Мой гнев разгорается. Тупая шлюха. Кем она себя возомнила?
— Не играй со мной в игры, Виктория. Мы с тобой оба знаем, что ничего не было и никогда не будет. Найди способ все исправить, или папочка увидит ту прекрасную фотографию своего лучшего друга с членом в твоей свободной киске.
Она резко поворачивается ко мне лицом. Несмотря на то, что в комнате темно, я вижу, как на ее лице появляется красный оттенок, ее ярости достаточно, чтобы удовлетворить меня в этот момент. Я поворачиваю свой стул, чтобы сосредоточиться на презентации, откинувшись назад с довольной ухмылкой. Внезапно прибыль и убытки кажутся мне самой занимательной темой в мире.
За последние несколько дней сон стал неактуальным.
