Мужик. Не войдет вся, уж полно.
Работник. Разгреби хорошенько.
Мужик. И то. (Уносит мерку.)
Сцена вторая
Работник (один, снимает шапку, рога выставляются). Теперь не скоро выйдет. Немножко рога расправить. (Рога расправляются.) Да разуться, а то при нем нельзя. (Вынимает ноги из сапог, видны копыта. Садится на порог.) Вот уж третий год идет. Приходит дело к расчету. Хлеба девать некуда. Только и осталось, что последнюю штуку научить. А тогда приходи сам старшой смотреть. Будет что показать. Заплатит он мне за краюшку.
Подходит сосед.
Сцена третья
Работник прячет рога.
Сосед. Здорово!
Работник. Здорово!
Сосед. Где хозяин?
Работник. Да пошел разгрести в закроме, не входит вся.
Сосед. Эка благодать у хозяина твоего. И сыпать некуда. Мы и то дивимся все, какой у твоего хозяина второй год хлеб родится. Как будто ему кто сказывает. То, летось, сухой год — в болоте посеял; у людей не родилось, а вы полно гумно наставили. Нынче мочливое лето — догадался же он на горах посеять. У людей попрел, а у вас обломный хлеб. И зерно-то, зерно! (Трясет на руке и берет на зуб.)
Сцена четвертая
Мужик (выходит с пустой меркой). Здорово, кум.
Сосед. Здорово. Да вот толкую с работником твоим, как угадали вы, где посеять. Весь народ тебе завидует. Хлеба-то, хлеба что набрал. В десять лет не съешь.
Мужик. Вот спасибо Потапу. (Показываем на работника.) Его счастье. Послал я его летом пахать, а он возьми да в болоте вспаши. Я его ругал. Да уговорил он меня посеять. Посеяли — и вышло к лучшему. А вот и нынче опять угадал, на горах посеял.
Сосед. Да точно знает, какой год будет. Да, набрал же ты хлебца.
Молчание. А я вот пришел к тебе осьминку ржицы попросить. Дошел весь, на лето отдам.
Мужик. Что ж, возьми.
Работник (толкает мужика). Не давай.
Мужик. Будет толковать-то, бери.
Сосед. Спасибо, сбегаю за мешком.
Работник (в сторону). Все не бросает старую повадку — дает. Не во всем меня слушает. Ну, дай срок, — перестанет скоро давать.
Уходит сосед.
Сцена пятая
Мужик (присаживается на порог). Отчего же доброму человеку не дать?
Работник. Дать-то — дашь, да назад не возьмешь. Долги давать — под гору кидать, а собирать — на гору вытягивать. Так-то старики говорят.
Мужик. Не замай. Хлеба много.
Работник. Так что ж, что много?
Мужик. Не то что до новины, а и на два года хватит. Куда же его?
Работник. Как куда? Да из хлеба из этого я тебе такое добро сделаю, что ты и целую жизнь радоваться будешь.
Мужик. Что ж ты сделаешь?
Работник. Да питье сделаю. Такое питье, что если сил нет, силы прибавится; если есть хочется, сыт сделаешься. Если сон не берет, заснешь сейчас; если скучно, весело станет. Если заробел, смелости даст. Вот какое питье сделаю!
Мужик. Врешь!
Работник. Вот то-то врешь! Так же не верил, как я тебе велел хлеб сначала в болоте, а потом на горах сеять. Теперь узнал. Так же и про питье узнаешь.
Мужик. Да из чего же его делать будешь?
Работник. Да вот из самого из хлеба этого.
Мужик. А не грех это будет?
Работник. Вона! Какой же тут грех? Все на радость человеку дано.
Мужик. И где ты, Потап, такого ума большого набрался? Смотрю я на тебя, человек ты не мудрененький, работящий. Вот два года живешь, ты и не разувался, никак, ни разу. А все-то ты знаешь. Как ты до всего дошел?
Работник. Да бывал повсюду.
Мужик. Так и силы от него, от питья-то, прибудет?
Работник. Вот увидишь, — все от него хорошее.
Мужик. Так как же делать-то будем?
Работник. Делать его не хитро, когда знаешь. Только надо котел достать да чугунов два.
Мужик. А на вкус-то она приятная?
Работник. Сладкая, как мед. Отведаешь разок, ты с ней век не расстанешься.
Мужик. Ой ли? Пойду к куму, у него котел был. Надо попытать.
Занавес
Действие четвертое
Театр представляет сарай, в середине стоит замазанный котел на огне с чугуном и краном. Мужик и работник.
Сцена первая
Работник (держит стакан под краном, пьет вино). Ну, хозяин, готово.
Мужик (сидит на корточках, глядит). Вот штука-то! Из теста вода пошла. Что ж это ты воду прежде спускаешь?
Работник. Это не вода, это она самая и есть.
Мужик. Что же светлая? Я думал, она будет красная, как пиво. А это ровно вода.
Работник. Да ты понюхай дух-то.
Мужик (нюхает). Ух, духовитая! Ну-ка, ну-ка, как она во рту-то будет, дай отведать. (Рвет из рук.)
Работник. Погоди, прольешь. (Завертывает кран, сам пьет, пощелкивает языком.) Поспела! На, пей.
Мужик (пьет сначала чуть-чуть, еще, еще и выпивает всю. Подает стакан). Ну-ка еще. С малости вкуса не разберешь.
Работник (смеется). Аль полюбилось? (Наливает еще.)
Мужик (пьет). Ну, штука! Надо бабу позвать. Эй, Марья, иди. Готова! Иди, иди, что ль!
Сцена вторая
Баба и девочка и прежние.
Баба. Ну, чего? Что орешь?
Мужик. Да ты вот отведай, чего мы накурили. (Подает.) Понюхай, чем пахнет.
Баба (нюхает). Вишь ты!
Мужик. Пей!
Баба. Как бы чего от нее не было?
Мужик. Пей, дура!
Баба (пьет). И то хороша!
Мужик (захмелел немного). То-то хороша. Да ты погоди, что будет. Потап сказывал, что от нее вся усталь из тела выходит. Молодые старыми сделаются… то, бишь, старые молодыми сделаются. Вот я всего два стаканчика выпил, и то все кости расправились. (Куражится.) Видишь? Погоди, мы с тобой, как каждый день ее пить станем, опять молодые будем. Ну, Машенька! (Обнимает ее.)
Баба. Ну тебя! Ты и то одурел от нее.
Мужик. А, то-то! Говорила, что мы с Потапом хлеб губим, а мы какую штуку спроворили. А? Говори, хороша?
Баба. Да как же не хороша, коли старых на молодых переделывает. Вишь, ты какой веселый стал! И мне весело стало. Подтягивай! И… и… и… (Поет.)
Мужик. То-то. Все молодые, все веселые будем.
Баба. Надо свекровь звать, а то она все ругается да скучает. И ее переделать. Она помолодеет, добрее будет.
Мужик (пьяный). Зови мать, зови сюда. Эй ты, Машка! Беги, бабку зови да и деду вели идти. Скажи, я велю, чтобы слезал с печи. Что он валяется! Молодым сделаем. Ну, живо! Чтобы одна нога здесь, другая там. Стреляй!
Девчонка бежит. (Бабе.) Ну-ка еще по стаканчику!
Работник наливает и подносит.
Мужик (выпивает). То сверху помолодила, в языке, потом в руки прошла. Теперь до ног дошла. Чую, ноги помолодели. Вишь, сами пошли. (Начинает выплясывать.)
Баба (выпивает). Ну-ка ты, мастер, Потапушка, заиграй!
Потап берет балалайку, играет. Мужик и баба пляшут.
Работник (играет на авансцене и смеется, подмигивает на них. Перестает играть, они всё пляшут). Заплатишь мне за краюшку; готовы молодцы — не отвертятся. Пускай посмотрит.
Сцена третья
Входит свежая старуха и старый, белый старик и прежние.
Старик. Что вы, очумели, что ли? Люди работают, а они плясать.
Баба (пляшет и бьет в ладоши). Их, их, их! (Припевает.) Согрешила перед богом. Один бог без грехов!
Старуха. Ах ты, паскудница! Печь не убрана, а она плясать!
Мужик. Ты, матушка, погоди. Что у нас тут сделалось! Старых на молодых переделываем. Вот, на! Выпей только! (Подает.)
Старуха. Воды-то и в колодце много. (Нюхает.) Чего же ты туда напустил? Вишь, дух-то какой!
Мужик и баба. Да ты выпей!
Старуха (пробует). Ишь ты! А не помрешь от нее?
Баба. Вовсе оживешь. Совсем молодая станешь.
Старуха. Ну! (Пьет.) А хороша! Лучше пива. Ну-ка, батюшка, покушай и ты.
Дед садится и качает головой.
Работник. Оставьте его. А вот бабушке еще стаканчик надо. (Подносит бабушке.)
