Тяжелые капли дождя шлепаются в стекла и извилистыми ручейками сбегают вниз. За окном мечутся по ветру черные тени ветвей.
Перед глазами Владимира Ильича возникает огромная Россия. Миллионы разоренных крестьянских дворов. Темные, униженные мужики, тоскующие по земле. А земля в руках помещиков и кулаков, и почти у каждого более пятисот десятин лучшей земли.
В дни революции крестьяне жгли ненавистные им помещичьи усадьбы, восставали против рабской жизни, забирали в свои руки землю.
Теперь революция подавлена. Озверевший царизм пытается снова загнать народ под ярмо. Партия большевиков готовится к новому штурму. Как вызволить крестьянина из беды? Советчиков у мужиков много, в друзья набиваются все. Но кто из них честен, бескорыстен? Только рабочий класс, большевики.
Путь, который предлагают большевики, — это уничтожение помещичьих владений, передача всей земли в собственность государства. Но не царское правительство помещиков и капиталистов должно распоряжаться землей. Без свержения царизма земля не станет народным достоянием. Рабочие и крестьяне совершат эту революцию, и рабочий класс будет ее руководителем.
Этот вывод надо доказать, научно обосновать и прежде всего разбить аграрные программы лжедрузей крестьянства — октябристов, кадетов, эсеров, меньшевиков…
Чуть постукивая полусогнутыми пальцами по столу, Владимир Ильич что-то говорит шепотком, затем обмакивает перо в чернила и начинает писать…
ОГОНЬ
— Уж очень у нас с вами, Владимир Мартынович, деловой вид, это может броситься в глаза, — заметила Надежда Константиновна и предложила своему спутнику взять ее под руку.
Они шли по шоссе, недавно проложенному через лес и скалы. На обочинах еще высились груды присыпанных снегом камней и гравия.
— В прошлом году здесь по ночам гремели взрывы, — сказал Владимир Мартынович, поглядывая на покрытые инеем гранитные скалы по обеим сторонам дороги.
Надежда Константиновна кивнула головой. На финляндской земле, усеянной древними валунами, без динамита дороги не проложишь.
— Дорогу, по которой мы с вами шагаем, прокладывали большевики, — неожиданно добавил Владимир Мартынович.
Надежда Константиновна вопросительно посмотрела на своего спутника. Повадку Владимира Мартыновича говорить загадками она знала.
— Наши боевики изобрели в прошлом году новые бомбы, — продолжал Смирнов, — готовились к вооруженному восстанию. Ну, а пока новое оружие не испытано, его и за оружие считать нельзя. Где же его испытать? Мы узнали, что финны строят здесь шоссе и взрывают по ночам скалы. И вот наши боевики «включились» в строительные артели. Финны диву давались — заложат динамит в одном месте, а взрывы происходят… в двух местах. Это наши испытывали бомбы. Финны до сих пор не знают, что большевики помогали им прокладывать дорогу.
— Большевики многим помогают прокладывать путь, — задумчиво сказала Надежда Константиновна. — Может быть, нам пора разойтись в разные стороны? За поворотом виден поселок. Это и есть деревня Оглбю?
— Да, да, я объясню вам, как пройти дальше. Здесь я уже примелькался. Лучше вам идти одной. — И Владимир Мартынович показал дорогу.
— Надеюсь, сестры Винстен впустят меня, — сказала Надежда Константиновна. — Обратно в Гельсингфорс я доберусь сама. Спасибо вам.
Они распрощались.
Надежда Константиновна, засунув руки в муфту, пошла вперед. Владимир Мартынович долго смотрел ей вслед.
* * *
В комнате холодно, на подоконнике наросты льда.
Печка полна дров. Под дровами — горка березовой коры, на печном карнизе — коробок со спичками. Владимир Ильич подносит зажженную спичку к коре, и березовые шкурки, сердито треща, свертываются в тугие катушки. Огонь слизывает прозрачную шелуху, цепляется за шероховатую поверхность поленьев и прирастает к ним. И вот уже задрожали, заискрились сизо-желтые цветы огня. Мокрое полено брюзгливо зашипело, запузырилось, огонь проворно отскочил и, вытянувшись плашмя под сырым поленом, пополз к задней стенке печки… В комнату выбился горьковатый запах дегтя.
Владимир Ильич прикрыл решетчатую дверцу печки — огонь забурлил, заревел, железная решетка заходила ходуном и отчаянно задребезжала. Ярко-красные угольки стали вываливаться из отверстий решетки, они падали на медный поддон и мгновенно покрывались серым пушистым пеплом.
Владимир Ильич не заметил, как дверь в комнату открылась.
— Я так и знала, что ты и тут уговоришь хозяев доверить тебе печку.
Владимир Ильич быстро обернулся:
— Надюша! — и протянул обе руки навстречу Надежде Константиновне. — Как я рад, что ты здесь! Никак не думал, что сегодня приедешь. — Он помог Надежде Константиновне снять пальто и пододвинул стул поближе к огню. — Садись сюда, милый друг, у тебя совсем застыли руки. Я сейчас попрошу чаю.
Надежда Константиновна осмотрелась. Опять новое пристанище. Сколько же за последние два года, спасаясь от шпиков и преследований охранки, Ильич сменил квартир, мест ночевок! Она задумалась. Кажется, квартир двадцать, если не больше…
Она села перед печкой. Огонь освещал ее усталое лицо.
— Ну, как ты? — спросил Владимир Ильич, вернувшись от хозяйки и вглядываясь в лицо Надежды Константиновны.
— А тебя по-прежнему мучает бессонница? — вместо ответа спросила она.
— Нет, нет, сплю как сурок.
— Что-то не верится, ты дурно выглядишь. Много работаешь. — Надежда Константиновна посмотрела на большие стопки книг и журналов, разложенные на столе и стульях, и груду отчетов Государственной думы на подоконнике. — Откуда столько?
— Большая удача, Надюша: Владимир Мартынович снабжает. Вчера привез даже отчеты Думы. А рукописи мои печатает барышня из императорского финляндского сената, — тоже его забота. И, представь себе, барышня из сената делает эту сверхурочную работу довольно дешево.
Фрекен Анна торжественно внесла поднос с чашками и печеньем и пригласила к столу. Надежда Константиновна с большой похвалой отозвалась о сахарных крендельках, горкой уложенных в сухарнице, и фрекен Анна расцвела от удовольствия.
— А ты по-прежнему сладкогрызка! — заметил Владимир Ильич.
Хозяйка ушла, и Надежда Константиновна смогла рассказать о положении в Питере. Проваливаются одна за другой типографии, целые партийные группы. Видно, охранке удалось внедрить провокаторов в партию. Жандармерия получила приказ перейти границу и действовать в Финляндии «как у себя дома». Против большевиков натравлены отборные полицейские силы.
Надежда Константиновна вынула из-под подкладки муфты пачку писем, протянула их Владимиру Ильичу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
