Рейтинговые книги
Читем онлайн Сублимация Веры Павловны - Лариса Хващевская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4

– Да, – уважительно отметил Егор Петрович, – библиотека у вас действительно чудесная. Долго собирали?

Вера Павловна вышла в коридор:

– По наследству передается.

– Мм… Люди обычно бриллианты по наследству передают. А у вас… Вы – вымирающий вид.

Замечание про вымирающий вид Вере Павловне явно не понравилось, особенно слово «вымирающий», все-таки опасения у нее оставались.

– Итак, что вы, Вера Павловна, от меня хотите?

– Я?! – Вера Павловна даже задохнулась от возмущения. На кухне подозрительно загремели чашки и хлопнула дверца холодильника. Вера Павловна опять похолодела:

– Вы что же не один пришли?

– «Один, один, я всегда один», – хорошо поставленным голосом процитировал Егор Петрович и сделал приглашающий жест в сторону кухни.

– Ничего, что я распорядился?

Стараясь не перейти на бег, Вера Павловна рванулась на кухню. На столе стояли чашки с чаем, в вазочке поблескивало клубничное варенье. А на тарелке лежали аккуратные бутерброды. Кроме кота, который сидел на табурете, аккуратно подобрав лапки, на кухне никого не было. Вид у него был презрительный, впрочем, как и всегда, когда он бывал на кухне.

Они церемонно сели за стол. Справа спиной к окну Егор Петрович, напротив – Вера Павловна. Матвей остался сбоку и спрыгивать не собирался. Все это могло бы походить на семейное чаепитие, если бы не походило на сумасшедшее чаепитие Алисы с мартовским зайцем.

– Видите ли, Вера Павловна, вы вчера на уроке, изучая роман «Преступление и наказание», – Вера Павловна удивленно приподняла бровь, а Егор Петрович продолжил. – Сказали вещь не то, чтобы крамольную, но опасную.

Вера Павловна молчала, ковыряя ложечкой в варенье.

– Вы ведь обсуждали с детьми теорию Раскольникова?

– Уже нельзя обсуждать?

– Можно, помилуйте. Но среди всего прочего вы высказались насчет того, что хотели бы изменить ход событий. И остановить героя. Не ради старухи-процентщицы, а ради него самого.

– Какое это имеет отношение? – начала было Вера Павловна.

– Минуту терпения. И я знаю, что у вас появилась мм… скажем… мысль переписать что ли.

Вера Павловна вспыхнула. Егор Петрович невозмутимо продолжал пить чай. Матвей, не мигая, смотрел на нее круглыми, чуть раскосыми глазами (признак породы ацекет). В них сквозило изумление. Еще никогда на кухне не ели без него.

– Не может быть, – не успела сформулировать до конца Вера Павловна.

– Как раз может, – пояснил Егор Петрович, – вы сами после соответствующей тренировки сможете читать мысли. Хотя некоторые мысли вообще не стоят чтения. Так о чем я? Да. И даже подумывали, прости, Федор Михалыч, переписать роман.

– Не в этом дело. Просто, – Вера Павловна ощутила себя школьницей на экзамене. – Я подумала, что это слишком мрачно: добиваться счастья таким страданием. Если бы рядом с Раскольниковым оказался кто-то, способный переубедить, понять его. Тогда не надо было бы кровь проливать.

– Угу. Ну, я даже не говорю сейчас о ваших законах. Об авторском праве, например…

– Я ведь для себя!

– Поэтому и не говорю. Но в нашем мире тоже существуют правила. Кто такие литературные герои, по-вашему? Пластилиновые куклы, вылепленные авторами?

Вера Павловна машинально подлила чай в чашку Егора Петровича и пододвинула варенье. Ситуация настолько вышла за рамки разумного, что спасти могли только какие-то совершенно обыденные вещи.

– Это скорее, у плохих авторов так, – заметила она, поправляя салфетки на столе.

– Именно! – поднял палец Егор Петрович. – Стругацкие, например, продумывали досконально сюжет, героев. А по ходу действия понимали вдруг, что таким образом герой поступать не может. Ну, не такой у него характер.

– И?

– И они переделывали сюжет, чтобы сохранить достоверность характера, – торжественно заключил Егор Петрович.

Кот молчал, но явно гипнотизировал аппетитный ломтик сыра. Вера Павловна положила сыр на край стола. Матвей подцепил его когтем и отправил в розовую пасть. После чего, не обращая ни на кого внимания, наслюнявил лапу и, далеко забирая за ухом, стал умываться.

– То, что вы хотите сделать, – продолжал Егор Петрович, – может нарушить равновесие.

– Да подождите. Вон их сколько! Тех, кто переснимает. Переписывает. Ремейки. Ремиксы. И ничего не нарушается. Даже закон.

– Ваш случай особый. Известно, что вы можете сделать это слишком хорошо.

Вера Павловна порозовела от смущения.

– А вы что-нибудь мое читали? Я же не печатала.

– Вам ли не знать, что для того, чтобы книга жила, ее совершенно не обязательно печатать. Как это… «Ваш роман прочитали»

Вера Павловна прижала руки к уже пылающим щекам.

– Вы, безусловно, талантливы, Вера Павловна. Именно поэтому я здесь. Вы настойчивы и храбры, а потому я предлагаю вам нечто вроде эксперимента. Я могу перенести вас в Петербург Достоевского. У вас будет возможность попытаться все изменить. Только одна попытка.

– А если она удастся? Как же равновесие?

– А еще вы наивны, – удовлетворенно заметил Книжный, снова вынул часы на золотой цепочке. «Да времени у нас не очень много, – бормотал он, – 5 минут она сказала…»

– Итак, попытка одна. И есть условия.

– Никогда не ходить в северное крыло замка?

– Почти. Вы не можете участвовать в произведении наравне с героями, вас никто не должен видеть.

– Каким же образом? – возмутилась она и тут же, услышав шум сбоку, повернула голову.

Кот сидел на раскрытой странице книги «Преступление и наказание».

– Страница 34, – по памяти процитировал Егор Петрович, – «Возвратившись с Сенной, он бросился на диван и целый час просидел без движения…» …так это пропускаем, – бубнил Книжный. – А вот: «Наконец он почувствовал давешнюю лихорадку, озноб и с наслаждением догадался, что на диване можно и лечь. Скоро крепкий, свинцовый сон налег на него, как будто придавил. Он спал необыкновенно долго и без снов». Книга с шумом захлопнулась, и Матвей, сделав несколько кругов, сел на обложку.

Вера Павловна все еще не понимала.

– Я помещу вас в его сон. Именно потому, что сна не было. У вас будет возможность говорить с ним.

– Но кем же я представлюсь? – Вера Павловна чувствовала, что ее, как Раскольникова, начинает бить озноб. Она уже перестала думать о нереальности происходящего. Это была уникальная возможность, и Вера Павловна сожалела только о том, что нет времени подготовиться к этому разговору. Вообще, она утратила способность удивляться. И даже то, что рассвет все не наступал, а за окнами призрачно чернели деревья со спящими на ветвях воронами, не поражало воображение. И мысль о сумасшествии тоже не пугала. «Надо будет спросить-таки у Стравинского, что такое «шизофрения», – улыбнулась она про себя и снова посмотрела на Егора Петровича.

– То есть вы согласны на мои условия?

Вера Павловна согласно кивнула.

Все, что произошло потом, Вера Павловна впоследствии не могла вспомнить целой картиной. Какие-то обрывки эмоций, чувств, мыслей. Яркие вспышки. Сначала ей показалось, что Егор Петрович раскурил трубку и сладковатый, тончайший дым медленно заполнил кухню. Вера Павловна на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела себя сидящей в каком-то странном белом саду, под облетающими лепестками, кажется, это были цветы яблони. Они засыпали скамью, лежали на траве, как свежий снег. Свет был тоже странный, приглушенный, какой можно увидеть туманным утром или в сумерках. Пахло травой, свежестью и еще чем-то очень знакомым. Кажется, так пахли распускающиеся только по вечерам цветы матиоллы в бабушкином палисаднике. «Какое же это время года? – подумала Вера Павловна. – Цветущие весной яблони и летние цветы. Здесь, похоже, нет времени». От этого аромата или от необыкновенного мягкого света ее тревога совершенно прошла.

– Кто вы? Что вы здесь делаете? – юноша, сидящий на скамейке рядом, был очень хорош собой, только почти призрачно бледен. Белокурые волосы спускались к щекам, в прядях тоже запуталось несколько белых лепестков. Но самое удивительное были глаза, темно-серые, глубокие, с темными густыми ресницами. С него бы картины писать! Он не выглядел испуганным, скорее удивленным. Видимо, иногда измученная тяжелыми воспоминаниями и планируемым страшным убийством память отпускала его. Вера Павловна мельком взглянула на себя и поняла, что ее джинсы и рубашка сменились длинным белым платьем со свободными рукавами. «Я – приведение. Дикое, но симпатичное», – чуть не вырвалось у нее.

– Скажем, я твоя совесть. Ты часто разговаривал со мной? – то ли утвердительно, то ли вопросительно сказала Вера Павловна. Юноша не удивился. Видимо, он все-таки ожидал чего-то подобного и лишь усмехнулся:

– Не вижу смысла. Не понимаю, о чем я могу с тобой говорить.

– Хотя бы о людях.

1 2 3 4
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сублимация Веры Павловны - Лариса Хващевская бесплатно.
Похожие на Сублимация Веры Павловны - Лариса Хващевская книги

Оставить комментарий