Гоблины же каждый раз недоумевают, почему вдруг в ночь их охоты лес будто вымирает, но им и в голову не приходит перенести охоту на другой день, скажем — на четверг, чтобы застать всех врасплох. Вот до чего они бестолковые. Но это еще полбеды. Самое ужасное в гоблинах то, что своим несносным поведением они способны вывести из равновесия кого угодно.
Каждый раз после неудачной охоты они закатывают вечеринку. Вечеринки у них никудышные, поскольку есть на них нечего, гости остаются голодными и под конец праздника неизменно устраивают грандиозную потасовку. Гоблинов хлебом не корми — дай только кулаками помахать. Что с них возьмешь — бестолковый народ. Эти вторничные драки успели войти у них в обычай. Глупый обычай, ничего не скажешь, но у гоблинов все обычаи такие, один хуже другого. Вот, к примеру, некоторые из них, чтобы вы лучше понимали, о чем речь.
Свои капканы гоблины красят в ярко-красный цвет; крадясь по лесу на цыпочках, они что есть мочи горланят охотничьи песни; средь бела дня они вымазывают свои физиономии сажей для маскировки; даже в жару у гоблинов принято ходить в вязаных шапочках с помпончиком, чтобы ненароком не застудить мозги; на дне охотничьего мешка они всегда проделывают огромную дыру, так что все, что туда попадает, немедленно вываливается наружу.
Впрочем, довольно рассказывать о гоблинах вообще. Вернемся-ка лучше к тому семейству, что проживало по соседству с Пачкулей.
Помимо всего прочего, гоблины обожают музицировать, и соседи Пачкули в этом смысле не были исключением. По ночам бедная ведьма не могла сомкнуть глаз, поскольку соседи, не жалея себя, от зари до зари исполняли у себя в пещере популярные гоблинские мелодии. А гоблинские мелодии, говоря откровенно, представляют собой нечто среднее между воплями кота, которому наступили на хвост, завываниями пожарной сирены и грохотом пустого помойного ведра, на всей скорости летящего вниз с горы. Словом, теперь-то вы понимаете, с чем приходилось мириться несчастной ведьме.
Однако самое худшее ждало Пачкулю впереди. Она еще не знала, что ее новые соседи решили справить новоселье как раз в тот самый вечер, когда она пригласила на ужин Шельму.
Чтобы оценить масштаб грозящего ведьме бедствия, взгляните-ка сюда:
7 гоблинов — это семейство
3 семейства — это община
2 общины — это клан
1 клан — это верный конец вашей спокойной жизни
Соседские гоблины пригласили на новоселье целых два клана, а это, если хорошенько посчитать, — ровно восемьдесят четыре гоблина!
Представьте только, что все они заявились скопом и возвестили о своем приходе громогласным пением:
Сто гоблинов по сто блиновНа ужин молча съели.Уснули все — проснулось толькоДевяносто девять.
Допев первый куплет, гоблины всей гурьбой повалили в пещеру, что вплотную примыкала к жилищу Пачкули. Шельма в ужасе подскочила на своем картонном ящике, опрокинув на пол миску с недоеденной скунсовой похлебкой.
— Не волнуйся, это всего лишь соседи, — пояснила Пачкуля, соскребая с пола разлитую похлебку и перекладывая ее себе в тарелку. — Я доем, если ты не против?
Девяносто девять гоблиновПошли к дракону в гости —Из гостей домой вернулосьДевяносто восемь, —
без устали вопили гоблины, что есть мочи топоча сапожищами. Время от времени они бились головами о стенку, отчего на макушку Шельме сыпался настоящий град из мелких камушков, а по потолку угрожающе расползлась широкая трещина, означавшая, что он вот-вот обвалится.
— Сделай же что-нибудь! Останови их! — взвыла Шельма, прикрывая руками свои драгоценные кудри.
Девяносто восемь гоблиновКупались целый день —Ближе к вечеру просохлоДевяносто семь, —
завывали гоблины, отчего горшок с любимым Пачкулиным ядовитым цветком опрокинулся, и растение немедленно завяло.
А в следующий момент потолок действительно обвалился. Да-да, именно обвалился. Сначала раздался жуткий треск, и вслед за ним верхняя плита с грохотом обрушилась вниз, похоронив Пачкулю и Шельму под несколькими тоннами булыжников. По счастью, они были ведьмами, а ведьмы, чтоб вы знали, — крепкие орешки.
— Шельмуся, где ты? С тобой все в порядке? — простонала Пачкуля, выкарабкиваясь из-под гранитной глыбы и вглядываясь сквозь пыльную завесу в груду обломков. Поначалу все было тихо, однако несколько секунд спустя валявшийся в углу перевернутый котел приподнялся, и из-под него вылезла Шельма, с ног до головы облитая ненавистной похлебкой из скунса.
— Прости, милая, что все так вышло, — вздохнула Пачкуля.
— Нет уж, дудки! Знать тебя больше не желаю, — прошипела Шельма и ринулась к выходу.
Девяносто четыре гоблинаДыру в земле нашли…
Пачкуля поковыляла вслед за ней. Пошатываясь, она, наконец, выбралась наружу и с наслаждением вдохнула в себя свежий воздух. Шельма тем временем оседлала свою метлу и взмыла ввысь, по пути орошая макушки деревьев брызгами скунсовой похлебки и выкрикивая страшные проклятья в адрес Пачкули. Пачкулина метла валялась на своем обычном месте и, как всегда, дрыхла без задних ног.
…Закопали, рассчитались —Девяносто три!
Пачкуля решительным шагом направилась к пещере гоблинов и что есть мочи принялась колотить в дверь, точнее, в гранитную глыбу, служившую им входной дверью.
На какое-то мгновение в пещере гоблинов воцарилась тишина, а затем послышалось гнусавое бормотание:
— Божет быдь, это дядюшка Охламон?
— Не-е, он давдо десь.
— Де эдо десь?
— В супе. Долько што свалился.
— Эй ды, Гнус, поди-ка посботри, кдо пришел.
— Почебу я? А Кдасавчик на что?
Попререкавшись еще немного, гоблины все же сдвинули с места входной булыжник, и из недр пещеры на Пачкулю уставилась омерзительная физиономия верзилы по имени Красавчик.
— Чебо дебе? — проворчал он, почесывая грудь и сверля Пачкулю своими маленькими поросячьими глазками.
— Много там еще? — заверещала Пачкуля. — Много там еще куплетов в этой вашей песне?
— Э-э-э, — протянул Красавчик, хмуря брови и пытаясь сосредоточиться. С математикой он был не в ладах.
— Жди десь, — сказал он и скрылся в пещере.
Пока он совещался с сородичами, Пачкуля в нетерпении сновала взад-вперед и нервно теребила на груди засаленный шнурок, на котором болталась ее волшебная палочка. Вскоре Красавчик вернулся.
— Дебяносто два, — изрек он. — Ага.
— О нет, только через мой труп! — взвыла Пачкуля.
— Как скажешь… — пожал плечами Красавчик.
— Да вы хоть знаете, — взревела Пачкуля не своим голосом, — вы хоть знаете, что только что обвалили мне потолок своим полоумным пением? Вы испортили мне званый ужин! Из-за вас я осталась без любимой похлебки, не говоря уже о любимой подруге! Я глаз по ночам не смыкаю с тех пор, как вы здесь поселились, все слушаю ваши кошачьи вопли! Довольно! Моему терпению пришел конец! Кто вы вообще такие, чтобы так себя вести?
— Мы — гоблины, — заявил Красавчик со всей уверенностью, которая только может быть у тюфякообразного громилы, чьи мозги напоминали размером высохший чайный пакетик. — Дочно дебе говодю, мы — гоблины. Чдо хотим, то и дедаем.
— Ах так? В таком случае, я сию же секунду наложу на вас заклятье, и вы испаритесь отсюда раз и навсегда! — с торжествующим видом заявила Пачкуля, предвкушая радость победы.
— Э-э-э, жди десь, — бросил в ответ Красавчик и снова скрылся в пещере. Мгновение спустя он вернулся и сказал: — Заходи, поговодить надо.
В пещере гоблинов царил зловещий полумрак. Черный дым, поднимавшийся от воткнутых в расщелины стен факелов, окутывал помещение плотной пеленой. Воздух пещеры был насквозь пропитан тяжелым гоблинским духом, способным по степени зловония составить конкуренцию неповторимому аромату самой ведьмы, что было нелегко (те, кому доводилось постоять с подветренной стороны от Пачкули, запросто вам это подтвердят). Зажав руками нос, Пачкуля огляделась по сторонам.
Ровно девяносто одна пара маленьких поросячьих глазок сверлила ее недобрым взглядом. Гоблины были повсюду и бессовестно скалились на Пачкулю изо всех темных углов и мрачных закоулков пещеры.
Одеты они были весьма экстравагантно. Многие вырядились в национальные гоблинские костюмы, состоящие из мешковатых штанов на подтяжках и, само собой разумеется, неизменных вязаных шапочек с помпоном. Отдельные особи щеголяли в трофейных кожаных куртках, увешанных цепями и заклепками. Это были представители подпольной гоблинской общины, обитавшей в одном из поросших лопухами ущелий Туманных гор. Собственно говоря, так они себя и звали — лопухами. Самой заветной мечтой лопухов было обзавестить настоящими крутыми мотоциклами, но пока им приходилось довольствоваться одним лишь ржавым трехколесным велосипедом на всех, с которого они по очереди то и дело грохались.
