За лето я слегка поправилась, перестав быть излишне худой, и теперь почти все вещи оказались малы.
– Хватит обсуждать со мной жениха… Я тебе не подружка, – скучающе протянул Фабиан.
Происходящее снаружи перестало его волновать, как только последний мертвец рассыпался чёрным прахом.
– Ты мой брат! Между прочим, старший.
– О-о-о эти несчастные три минуты мне до конца жизни аукаться будут.
– И вообще-то, – я сердито зыркнула в заоконные сумерки, – этот тип мне не жених!
На это Фабиан лишь усмехнулся, закатив глаза.
Я вздохнула, в очередной раз удивляясь, как так вышло, что мы настолько отличались друг от друга. Не внешне – тут всё как и должно быть. Яркие зелёные глаза достались нам от мамы, а чёрные волосы от папы. У меня локоны завивались в упругие пружинки, а у брата лишь слегка вились. Но стригся он всегда коротко, так что этого было незаметно.
Внешность, рост и худощавое телосложение оставались идентичными у нас лет до четырнадцати. Потом он резко вытянулся, занялся спортом, подкачал мышцы. А я становилась всё больше девушкой – появлялись округлости в нужных местах, рост замер на отметке метр семьдесят. Я наряжалась в платья, отращивала волосы, красилась и сплетничала с подружками о парнях.
В характерах произошли такие же перемены. Хоть Фаб и был всегда чуточку хитрее, манернее, холоднее меня, раньше это не так сильно бросалось в глаза. Теперь всё обострилось. Если я могла вспыхнуть огнём от любой искры, Фабиан независимо от ситуации пребывал в ледяном спокойствии. И тем страшнее оказывался его гнев.
Рабастан Редмонд чем-то похож на него. Но это не помешало нам не поладить с самой первой встречи. Произошло это в прошлом августе, на праздновании нашего с Фабом семнадцатилетия. Он назвал меня «посредственной выскочкой с завышенной самооценкой», а я угнала его карету. Вывела лошадей с территории поместья и напугала их, чтоб те припустили куда глаза глядят. Конечно, одного оскорбления для подобной выходки недостаточно, но и помимо главы Тайной канцелярии нашлись раздражители. Можно сказать, надменное «фи» в мою сторону оказалось последней каплей.
Потом был Рождественский бал у Норрингтонов, на котором Рабастан внезапно пригласил меня на танец. В тот день предчувствие чего-то нехорошего зародилось с самого утра. И всё же я согласилась на один-единственный вальс. За что поплатилась развязанной шнуровкой корсета, едва не свалившегося с меня по окончании танца. Подлец решил отомстить за карету. К счастью, я вовремя почувствовала сползающую ткань, чтобы торопливо скрестить руки на груди и убежать в уборную. Где вытерпела пятнадцать минут хохота Летиции Норрингтон – моей лучшей подруги. Она тогда с полной уверенностью заявила, что не пройдёт и года, как мы весело погуляем на моей с «этим красавчиком» свадьбе.
С тех пор он стал чаще появляться в пределе видимости, бывал у нас дома по рабочим вопросам к отцу, наведывался в академию и даже провёл несколько пар факультатива по разрушению проклятий. Чёртов Редмонд – любимый племянник ректора, и тот с удовольствием предоставлял учебное заведение под его нужды.
В общем, за пятый курс он здорово намозолил мне глаза! И каждое наше пересечение ничем приятным не заканчивалось. Ибо всегда спокойная и рассудительная, я в его присутствии буквально зверела.
– Ладно, уже десятый час. Сегодня мне нужно лечь пораньше. И тебе, кстати, тоже. – Взглянув на брата, я отлипла от подоконника.
– Жаль, не получилось к мертвякам выйти. Мне всегда нравились практикумы некромантии.
– Этот год в академии последний. Возьмёшь тёмные искусства темой выпускной работы?
Фабиана тянуло на более опасные направления магии с самого детства. Странно, что он вообще пошёл учиться вместе со мной, тогда как на материке есть отличное училище для будущих некромантов. Наверное, всё дело в папе. Он не одобрял увлечения Фаба.
– Скорее всего. А ты? В начале каникул говорила, что подумаешь об этом летом.
– Да… – я поморщилась. Лето промчалось слишком быстро. – Но ещё не решила.
Фаб промолчал. Сунул руки в карманы пижамных штанов и улыбнулся.
– Пойдём, пока отец не застукал.
Молча кивнув, зашагала рядом.
Папе неделю назад исполнилось пятьдесят девять. У него уже были внук и внучка от наших старших сестёр, и к нам он относился слишком строго. Будто мы оказались ответственны за все его ошибки в воспитании Шарлин и Лисандры. Фабиану доставалось больше всех. Единственный сын, которого хотели воспитать достойным будущим главой рода. Как назло, он отказывался плясать под родительскую дудку. От него ждали слишком многого. Даже мама принимала сторону отца во всех спорных моментах, на что Фабиан сильно обижался.
У моей спальни брат пожелал спокойной ночи и скрылся за соседней дверью. Я вошла к себе. Со вздохом прижалась спиной к прохладной стене рядом с высоким шкафом и окинула невидящим взглядом комнату.
Ох, не просто так папа привечает Рабастана Редмонда! Я боялась, что они всё насчёт меня решили; и среди документов в отцовском столе ещё с прошлого года лежит брачный договор. Подписанный обеими сторонами. Для меня самое страшное – когда не остаётся выбора. И хоть сердце пока никем не занято, а Редмонд – не самый плохой вариант на место будущего мужа, я всё равно отчаянно противилась навязываемой кандидатуре. Ведь совершенно не любила этого человека.
Утро захватило водоворотом суеты.
Фабиан отправился к Лисандре, дабы забрать маму и сопроводить её в больницу. Отец отбыл по делам ещё на рассвете, даже не позавтракав. Об этом мне сказал Хель – наш дворецкий. Он вместе со своей супругой Алевтиной работал на папу более двадцати лет. Обоим уже далеко за шестьдесят. Других работников в поместье не было. Аля отвечала за кухню и уборку в доме, а Хель – за всё остальное. Будучи магами, они отлично справлялись с обязанностями без посторонней помощи. А если требовалось, отец нанимал дополнительный персонал на короткий срок. В основном для ремонта и капитальной уборки сада. Или же подготовки и проведения праздников.
Хель с Алевтиной давно приравнялись к членам семьи. У них домик на территории поместья и свой огород, но иногда они оставались на ночь в особняке в отведённых лично им покоях.
– За вами прибудет карета? – уточнил Хель, провожая меня к выходу.
