М–да уж.
Судьба.
Высокий донжон пограничников, в один из дней взяли в кольцо мамелюки хаджи Алюмбея, тогдашнего переходного правителя халифата. Правитель так себе оказался, даже года на троне не протянул, но вот на границе по разбойничал.
Неманодах один из двадцати пяти пограничников остался в живых. Всех порезали на лоскуты и лишь козопас успел закрыться в каменном донжоне, где благодаря арбалету и кривой халифатской сабле, безусый мальчишка полторы недели отбивался от пяти десятков головорезов и бандитов. Это было действительно чудо из чудес, о таком еще никогда никто не слышал, а потому в те далекие времена король, путешествовавший по югу, самолично возжелал видеть этого великого воина. Митсвел улыбнулся воспоминаниям. Еще бы, он тогда за малым не взорвался криком, когда перед его светлые очи вытащили чумазого заморыша вместо статного высокого богатыря. Хорошо сдержался, они были неподалеку от места баталии и, он сам сначала все осмотрел, прежде чем всех карать в немилости. Донжон был тот тупо малюсенькой башней, не огороженной даже забором из палок. Там вообще можно было трое суток бродить и не найти ни одной палки. Узенькая, метров пять может шесть высотой с одной единственной бойницей и тяжелой окованной железом дверью. Пожалуй, тут и вправду имея арбалет можно было годами отбиваться от врагов, но возникало сразу два вопроса, как он спал и чем питался?
— Спал у бойницы — Так ответил козопас, опустив голову. — Дверь без шума они бы не вскрыли, а то как закидывали веревки с крюками, будило меня и я встречал их всегда уже с взведенным арбалетом.
— Ладно. — Кивнул тогда Митсвел, соглашаясь. — Что же ты ел?
— Ел тех, кто все же доползал до бойниц. — Пожал буднично плечами паренек. — Весь паек в казарме остался.
Вот он, стоит статный муж и великий маршал армии. Да уж, кому расскажи никто не поверит, что этот ухоженный мужчина начинал свой путь на армейской лестнице с того, что жрал врагов. И ведь наверно сейчас этим же ртом детей своих целует, улыбаясь им по вечерам, слова любви жене ласково на ушко шепчет.
Король мотнул головой, стряхивая с себя воспоминания и вновь обращая свой взор к противоположному склону.
Скоро.
Да, осталось уже немного. Его пехотные полки уже были по местам, даже рыцари практически все были водружены умаявшимися оруженосцами в седло, не говоря о бестиарах которые разворачивались в стой прямо с маршевого хода.
— Ваше величество. — Его стремени коснулась сухая скрюченная ладонь старого Герда, огненного мага, что еще наверно служил в охранении его покойного отца.
— Чего тебе Герд? — Король не слишком любезничал со стариком, ибо знал, что старый хрыч не простил бы ему снисхождения. Это такая особая порода людей, которые даже из могилы будут ворчать, и лезть со своими наставлениями ко всем и всюду. Герд смешно сказать в свое время порол ремнем по заднице одного хулиганистого принца, посему мог рассчитывать на взаимность и даже большее со стороны своего воспитанника.
— Мити, послушай старика, все это дурно пахнет. — Дед, у которого от времени один глаз заплыл белесым бельмом и вправду, словно принюхался по сторонам. — Мы с Лилей, конечно не зеваем, но и противник в этот раз у тебя заточен соответствующе.
Лиля это его пра–пра–правнучка, большеглазое перепуганное создание с маленькой грудью и сухой попой. Впрочем она была магом от чего ее весьма скромная внешность не оставит ее в будущем без женихов и внимания. Вот и она стоит, испуганно оглядываясь по сторонам за спиной деда, словно в недоумении вопрошая мир, что я тут вообще забыла и как оказалась?
Но времени уже не осталось на разговоры и думы. Время субстанция бесконечная, которой свойственна суть кончаться, как бы это нелепо не звучало. Как и предполагалось планом, бестиары первыми пошли в наступление. Взревели протяжно с вибрацией децибелы боевых горнов, в едином порыве звякнули тысячи доспехов и когда копыта вдарили оземь в унисон друг дружке, волна ропота земной тверди, отдалась кругом долетая до ступней разом взмокшей пехоты.
Еще бы не взмокнуть. Страшно до умопомрачения, это действительно страшно до жути, когда такая лавина начинает свой ход, когда она набирает обороты и гул и дрожь и животный инстинкт, когда на все голоса стучатся в твой разум, шепча: Беги! Беги! Спасайся! Ведь по большому счету между тобой и этой дикой мощью будет только длинная пика, тростиночка которую ты концом упираешь в землю в надежде что, через нее не перекинет инерцией чей‑нибудь закованный в латы труп или тем паче всего коня. Первая линия пехоты, которая становиться на пути конницы это всегда, как правило, покойники. Не все. Может двое или трое из десятка и выживут, но остальные будут вбиты при любом раскладе в землю изломанными куклами разлетаясь в разные стороны, дабы хоть немного затормозить собой и унять скорость бешенной лавины.
Вот такой вот тактический прием разменом. А что делать? Конник опасен скоростью и высотой, в стесненных условиях коэффициент полезного действия падает в разы. Правда, это не аксиома для рыцарей, но все равно показатель. Рыцарь такая гадость, что ему наоборот теснее строй так больше славы. У них доспех другой, причем не только у седока но и у коней. Глухой, частью литье, частью штамп, такой расковырять даже на неподвижном сущее мучение, а уж когда эта дур машина еще и какой‑нибудь гадостью, остро–ударной, от вас отмахивается, так вообще практически нереально. Ну да это дело техники и опыта. И не такое выковыривали, были времена.
— Вот тебе Мити первая проказа. — Сплюнул на землю старик Герд.
— Черные псы Гаркона. — Король сморщился как от зубной боли. Он просто физически весь сжался от тех последствий, которые ему обещали вырвавшиеся вперед всадников стремительные и смертельные стаи спущенных огроменных псов.
Что это значит? О–о-о. Это значит, что погибнет не только первая шеренга пехоты, но и скорей всего лягут все вплоть до пятой, если не больше. Уже сейчас Митсвел видел как дрогнули пики заграждения в руках его солдат. Народ тупо заколебался в кого по первой их направлять в рыцарей или несущихся псов, а эта неразбериха означала что, когда бестиары достигнут строя, часть заграждения будет опущено и удар, получиться вполне себе кавалеристским без тени намека на сопротивление.
— Герд! — Желваки заиграли на скулах государя, и какая‑то часть волнения передалась жеребцу, от чего тот стал игриво перебирать передними копытами.
— Спокойно. — Старик шкодливо потер свои сухие ладони. — Лиличка, солнышко, подсоби дедушке.
Солнышко и дедушка, споро сплотили свои усилия, привычно сплетая свой замысловатый и незримый труд из мудреных силовых линий магических заклинаний. Лиля была полна сил и с лихвой без ложной скромности вкачивала хороший объем в искусные контуры старого мастер–мага, что словно паук миллиардом ниточек в тонких проекциях других граней восприятия опутывал низ лощины, которая стала условной серединой меж двух армий. Король с беспокойством следил, как мощные тела черными молниями неслись впереди конного строя, совершенно беззвучно открывая свои оскаленные пасти. Знаменитые загонные псы бестиаров. Да уж, тревога, прокатившаяся по рядам его армии, передавалась и повелителю, ведь не сдержи они сейчас первый удар кавалерии, все их преимущество осыплется карточным домиком, так как если не сейчас, то потом эту машину уже не связать, не дать достойного боя и отпора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
