— А ты не подметай.
Маринка с укором посмотрела на неё:
— А кто же тогда будет? Мама, что ли?
— Пускай Люда, раз она командует.
— Умненькая какая. Им знаешь сколько уроков задают? Ужас! Ей дыхнуть некогда, не то что пол подметать.
— Ты скоро там? — крикнула Люда.
Маринка плаксиво откликнулась:
— Да чего подметать-то, и так чисто. Каждый день подметай да подметай!.. — А Ириске наставительно заметила: — Пол надо каждый день подметать. Если не подметать — тогда пыль, дышать вредно, особенно маленькому.
И начала возить веником по полу.
Потом Люда ушла в школу, а девочки пошли к Вовику.
— Только тихо, — предупредила Марина. — Он у нас строгий, никакого шума не выносит.
В коляске, завёрнутый в одеяло, лежал совсем крохотный малыш. Когда девочки подошли близко, малыш открыл глаза и улыбнулся.
— Вот мы какие! — довольно сказала Марина. — Мы уже сестричку узнаём.
— А почему у него зубов нет? — спросила Ириска.
— Не выросли, вот почему. Думаешь, у тебя сразу зубы были? — Марина наклонилась к братику и запела: — Агу-у, Вовенька!.. Агушеньки!..
А малыш вдруг сморщился и заплакал. Марина подсунула руку под одеяло.
— Сухой. Ты что же это, а? Кушать захотел?
Она велела Ириске поговорить с ним: Вовик любит, когда с ним разговаривают, а сама побежала на кухню.
— Не плачь, — сказала Ириска. — Сейчас кушать будешь.
Малыш послушно замолчал и уставился на Ириску круглыми, как у цыплёнка, глазами. Но стоило ей отвернуться, Вовик опять заплакал.
— Ты плакса, — сказала Ириска, и Вовик улыбнулся ей. — Ты плакса-вакса. — И Вовик улыбнулся ещё шире. Ириске стало стыдно, что она дразнит маленького. Он ведь не понимает, улыбается.
На тумбочке лежали железные блестящие пуговицы. Она взяла одну и положила её Вовику в кулачок.
— Вот, поиграй.
Но скоро Вовик опять заплакал. На этот раз он плакал очень громко и весь покраснел от плача.
— Не плачь, не плачь, — стала уговаривать Ириска. — Я ведь с тобой разговариваю, не плачь!
Вовик не успокаивался, он кричал уже изо всех сил. Ириска, как Марина, подсунула под одеяло руку. Одеяло было сухое.
— Ну что же ты? А то я у тебя пуговицу заберу, — рассердилась она.
И тут заметила, что пуговицы нет.
«Ой-ой, — испугалась Ириска, — он, наверно, проглотил пуговицу! Ему больно…»
Из кухни прибежала Марина.
— Вовик, Вовенька!.. Что с ним? — затараторила она.
— Он… он пуговицу проглотил.
Марина быстро выхватила брата из коляски, и Вовик сразу затих. Марина, как взрослая, покачала головой:
— Фу ты, напугала меня как! Просто он лежал на пуговице. Видишь, как шейку надавило…
И правда, на шейке у Вовика было красное круглое пятно — след от пуговицы.
— Надо же! Ты бы ему ещё спички дала!
— Зачем спички? — удивилась Ириска.
— «Зачем, зачем»!.. Такая большая, а пустяков не понимаешь! Разве можно маленьким давать такие вещи!
Дома всегда говорили, что Ириска маленькая, и ничего не разрешали делать без спроса. Иногда даже, чтобы она скорее ела, мама кормила её с ложечки. А вот Марина считает и себя и Ириску большими. Это потому, что есть Вовик, — поняла Ириска. Она смотрела, как Марина поит брата из бутылочки. Если бы у Ириски был такой же брат, она бы тоже поила его из бутылочки, заворачивала в одеяло, и все считали бы её большой. Хорошо Марине.
Вовик, сытно почмокивая, наконец уснул, и девочки пошли на кухню. Марина поставила на стол корзиночку и стала вынимать оттуда пестрые цветные лоскуты.
— Как много! Где ты взяла столько? — спросила Ириска.
— Мама принесла. Она в ателье работает, портнихой. Ты знаешь, вот это что? — Марина показала тоненький лоскуток.
— Не знаю. А что?
— Это шёлк. Он всегда прохладный. Попробуй, какой.
Ириска погладила лоскуток. В самом деле, он был гладкий и прохладный.
— А это ситец. Потрогай — как бумага.
И опять Ириска потрогала. Верно — ситец был как бумага.
— А ещё что есть?
— Ещё есть шерсть. Она очень колючая. Вот такая…
Марина достала из корзинки кукольные наряды.
— Давай наденем кукле рейтузы и пальто и пойдём с ней гулять, — предложила Ириска.
— А вдруг Вовик проснётся? Нельзя, — вздохнула Марина.
Ириска тоже вздохнула. Всё-таки, когда нет братика, лучше: можно целый день гулять.
Девочки стали играть в куклы. Они мерили им платья, пальто, шапочки, водили под стол на прогулку. Потом Марина стала шить кукле школьный фартук. Руки её быстро и ловко кроили, сшивали крохотные кусочки материи.
— Как это ты умеешь? — удивилась Ириска.
— Очень просто. Моя мама знаешь какие шьёт? Она всё умеет.
— Так ты же не мама.
— Ну и что ж. Мама и меня учит уметь, она мне даже разрешила пелёнки Вовику на машинке подшить.
— На швейной машинке разрешила? — ахнула Ириска.
Ей тут же захотелось пойти домой и, если мама пришла, сказать ей, что тоже хочет брата или сестричку.
Ириска стала собираться и вдруг увидела на буфете что-то красное и совсем незнакомое:
— Это что такое?
— Это перец. Моя мама говорит, он горький-горький.
— Такой красивый и горький? А можно, я попробую?
Ириска погладила перец — он был гладкий и прохладный, как шёлк. Понюхала. Он никак не пахнул. Может быть, Маринина мама ошиблась? Она осторожно лизнула… Он совсем, ну ни капельки не был горьким! Тогда Ириска решилась и откусила малюсенький кусочек.
Сначала было так, словно траву пожевала. А потом… Потом во рту у неё вдруг загорелся огонь. Он жёгся, кусал, щипал!.. Ириска закричала, замахала руками. Марина смотрела на неё и смеялась. Но когда у Ириски брызнули слёзы из глаз. Марина испугалась:
— Может, тебе воды? Может, сахару дать?
От крика, шума проснулся Вовик и заплакал оттого, что его разбудили.
— Да погоди ты! — крикнула ему Марина, как будто Вовик мог понять её.
— Иди к нему, а я пойду уже, — сдерживая слёзы, сказала Ириска.
— Как же ты пойдёшь?
— Он маленький, иди. А я пойду сосульку пососу.
— А потом придёшь?
— Спасибо, приду.
Глава третья. Дядя Яша был дружинник. Кукольный доктор
Ириска снова оказалась на крыльце. Язык всё ещё горел. Она огляделась и увидела, что сосульки висят высоко, над окном, — ни за что не достать. И, как нарочно, сосульки были такие чистые, такие умытые, такие прохладные. Ириска смотрела на сосульки, и ей очень хотелось плакать.
— И кто же это нас обидел? Такие мы хорошие, такие маленькие, и шапочка у нас красная… — запел над её ухом голос.
Ириска подняла голову и увидела бабушку. Бабушка была чужая, но сразу видно — добрая. Ириска рассказала ей про перец, про сосульки, и бабушка повела её к себе домой — лечиться.
Дома бабушка налила ей стакан воды, велела прополоскать рот.
— А мама твоя где?
Ириска сказала, что мама ушла в магазин.
— Ну что ж, — сказала бабушка, — зато я дома. Я тебе птичку покажу.
На подоконнике стояла клетка с птичкой.
Птичка прыгала с жёрдочки на жёрдочку и весело чирикала.
— Чижик! — позвала бабушка. — Ты видишь, кто к нам пришёл, а?
И чижик перестал прыгать, он наклонил головку и блестящим маленьким, как зёрнышко, глазком, стал разглядывать Ириску.
Бабушка достала из буфета пакет с маком, отсыпала немножко Ириске на ладонь и открыла клетку.
Чижик полетал по комнате, покружился и сел Ириске на руку, стал клевать мак. Его остренький клюв тихонько долбил ладошку, но было не больно, наоборот — щекотно даже.
— А кто же это у нас? — вдруг раздался голос.
Ириска обернулась и засмеялась. В дверях стоял старичок — сам маленький, а борода длинная, белая…
— Это я, — сказала Ириска, потому что дедушка смотрел на неё и спрашивал про неё.
— Фимочка, это Иришенька, в гости пришла, — сказала бабушка, а Ириска опять засмеялась: очень смешное, совсем девочкино имя было у дедушки.
— Ну и хорошо, что пришла, а то у нас одна клетка пустая, вот мы её туда и посадим.
Ириска немножко испугалась: а вдруг правда посадит? Она оглянулась на бабушку.
Бабушка вся сморщилась от смеха и замотала головой: не верь, мол, не верь.
— Я в клетку не влезу, клетка маленькая, — храбро сказала Ириска.
— Так большую сделаем. Да-да!
Ириска снова посмотрела на бабушку, и бабушка снова покачала головой: «Не бойся, не посадит.»
В коридоре послышался какой-то протяжный звук. Дедушка поднял вверх палец: «Тихо!» — прислушался.
— Заговорился с вами, а гость мой за дверью стоит.
— И что же у нас за день такой! — весело всплеснула руками бабушка. — Где же он, гость-то?
