Анна Сергеевна Аксёнова
Про девочку Ириску и про дом с красными полосками
У Ириски шоколадного цвета глаза, маленькие, тоненькие, как прутики, косички. Косички еще не успели вырасти, потому что Ириске только пять лет.
Больше всего на свете она любит маму и папу, любит сказки, любит красный цвет, но зато не любит молоко с пенками и очень не любит, когда ей говорят, что пора спать… В общем, она самая обыкновенная девочка.
Совсем недавно Ириска с родителями переехала в новый дом. Он большой, светлый, красивый, и двор около него тоже большой и светлый. Соседние дома похожи друг на друга, только одни покрашены в синюю, другие — в красную полоску. Ириске повезло: она живёт в доме с красными полосками.
Во дворе всегда много ребят. Но Ириска еще ни с кем не познакомилась и поэтому гуляет с мамой.
В этот день все было точно так же, как и в другие дни: Ириска лопаткой копала снег, а мама читала. Потом она встала и сказала:
— Ты побудь одна, а я ненадолго схожу домой. Заодно рукавички принесу, а то эти уже мокрые.
Мама ушла, а Ириска осталась одна. Из снега она слепила снегурочку, слепила зайца с одним ухом. Второе ухо не стала лепить — руки замёрзли: рукавички-то мокрые. А мама всё не приходила. Тогда Ириска решила сама пойти домой. Взяла свою лопатку и пошла.
Глава первая. Усач, Лев Волков и Вовка Блин
Как всегда, Ириска постучала в дверь ногой: до звонка ей не дотянуться, высоко. Дверь долго не открывали, наверно, мама была чем-то занята. Тогда Ириска повернулась к двери спиной и заколотила ногой изо всех сил. И вдруг дверь потянули изнутри так, что Ириска чуть не упала.
— Кто стучится в дверь ко мне? — раздался грозный голос.
Ириска повернулась и обмерла: в дверях стоял усатый дядька, усы у него шевелились вверх-вниз, вверх-вниз. Ириска попятилась, а Усач наклонился и стал рассматривать ее.
— Тебе что, Красная Шапочка?
— Я к маме хочу, — прошептала Ириска.
— А где твоя мама?
Ириска ткнула пальцем в открытую дверь. Дядька обернулся назад, посмотрел:
— Ты что-то путаешь, здесь я живу.
Они внимательно разглядывали друг друга. Потом Усач сказал:
— А-а, понимаю, ты этажом ошиблась. Тебе, наверно, на третий. Это выше.
Ириска послушно зашагала наверх.
Дверь на третьем этаже показалась ей незнакомой, уж очень блестящей. Но Ириска так замерзла, так захотелось ей домой, в тепло, что она на всякий случай стала стучать.
Открыла ей толстая тётенька. В своем розовом цветастом халате она была похожа на клумбу.
— Разве можно по дверям ногами колотить? — сказала она. — Смотри, какие следы остались.
Ириска посмотрела и никаких следов не увидела. Но тетенька вытащила из кармана тряпку и стала тереть дверь.
— Кого тебе, девочка?
— Я маму ищу.
— А где ты живёшь?
— Не знаю.
— А фамилия твоя? Впрочем, неважно: здесь ещё никто никого не знает. Ты внизу, под нами, была?
— Была.
— А наверху?
— Нет.
— Подожди тогда.
Тётя-клумба накинула на себя пальто, и они вместе пошли на четвёртый этаж.
Звонили, звонили, но в квартире никто даже не шелохнулся.
— Наверно, ты здесь и живёшь, а мама в магазин пошла или ещё куда-нибудь.
— Да-а, а я замёрзла…
— Пустяки какие, идём к нам, погреешься.
В квартире у тёти-клумбы всё сверкало: сверкали окна, пол, зеркала, сверкали даже шкаф, стол, спинки стульев. Тётя велела Ириске снять валенки, дала ей шлёпанцы с красными помпонами, усадила на диван и ушла. Ириска огляделась и увидела, что в уголке за шкафом стоит мальчик.
— Ты чего прячешься? — спросила Ириска.
— Я не прячусь, я в углу стою.
— За что?
— Надо, значит. Мусору на пол накидал — раз, за это мама двадцать минут дала; в кресло ногами лазил — два, ещё десять минут; пуговицы у пальто отрезал… В общем, целый час стоять буду.
— Ты любишь в углу стоять, — догадалась Ириска.
— Вот глупая, — удивился мальчишка. — Просто мне сегодня гулять нельзя. Ты Вовку Блина знаешь?
— Нет.
— Ух и ненавижу я его! Вырасту, я ему так наподдам — в космос без ракеты улетит. Вверх тормашками.
— Вы что, поругались?
— Ещё бы. Он знаешь какой вредный! Сказал, что у него тигрёнок есть. Я как дурак поверил, пошёл к нему, а он мне знаешь кого показал? Котёнка полосатого. Говорит, тигрёнок — только похудел. Это он мне за рыбок отомстил.
— За каких рыбок?
— Да просто я еще раньше пошутил: сказал, что у меня рыбки есть. Он пришел посмотреть, а я сказал, что их рыба-хищница съела. Ну, он спросил, где хищница, а я для смеха возьми и скажи, что она с голодухи сама себя тоже съела. Он, Вовка, тогда ничего, а сам потом про тигрёнка выдумал.
— Тоже для смеха, — сообразила Ириска.
— «Для смеха»! Это он отомстил. А я зато взял да на его дверях написал: «Блин съел блин и блином подавился». Теперь он меня обязательно бить будет.
— Сдачи дай, — посоветовала Ириска.
— Сама не знаешь его, а сама говоришь. Он знаешь какой! Он… он два пуда одной рукой выжать может. Он во-он какой! — Мальчишка поднял руку высоко над головой.
— Он и маленьких бьет? — робко спросила Ириска.
— И маленьких и немаленьких.
Ириска подобрала ноги, оглянулась, хорошо ли закрыта дверь.
Мальчишка заметил это.
— Ты смотри на глаза ему лучше не попадайся — прибьёт.
Он на цыпочках, чтоб не услыхала мать, подошёл к столу, вытащил из ящика альбом для рисования, развернул и дал Ириске:
— Посмотри, какой он. Это я нарисовал его.
На рисунке был большой страшный мальчишка. Изо рта у него во все стороны торчали длинные острые зубы.
— Ой, какой!.. — Ириске на спину как будто налили холодной газированной воды. Она поёжилась и скорее перевернула страницу, чтоб не видеть страшилища. Перевернула, а там совсем другая картинка: лихой всадник на лошади.
— А это кто?
— Лев. Это у меня такое имя, — гордо ответил мальчишка. — У меня и фамилия подходящая — Волков. Лев Волков. Здо́рово?
— Здо́рово, — с уважением подтвердила Ириска.
А Лев вытащил из кармана школьную резинку и несколько раз провёл по блестящей стенке шкафа. На ней сразу появились некрасивые тусклые полоски.
— Зачем ты это? — испугалась Ириска.
— За это мама ещё полчаса отвалит, а то и больше. — И громко заорал: — Ма-мааа!
Из кухни прибежала мама:
— Что случилось, что ты кричишь?
— Смотри! — Мальчишка показал на шкаф. Мальчишкина мама ахнула, размахнулась и звонко шлёпнула его по затылку:
— А ну живо собирайся на улицу, чтоб я тебя не видела!
— Да я лучше в углу буду стоять, — заторопился мальчишка. — Я…
— Сейчас же отправляйся! Житья от тебя нет.
— Да ты хорошенько посмотри, что я наделал. Смотри, сколько: одна полоса, другая… целых четыре.
— Ты что, издеваешься надо мной? Марш гулять!
— Холодно, — захлюпал носом мальчишка, — я простудиться могу…
— Не простудишься.
Мальчишка, тихонько подвывая, стал одеваться. Ириска тоже быстренько оделась.
— Согрелась? — спросила её тётя.
— Согрелась.
— Смотри, если мамы нет, приходи опять.
— Спасибо, приду, — ответила Ириска.
Глава вторая. Хорошо или плохо, когда есть маленький брат?
Дверь захлопнулась.
— Ну, я пошёл, — сказал Лев.
— Куда?
— В другой подъезд. Спрячусь там, чтоб Блин не увидел.
И мальчишка исчез, а Ириска снова поднялась на четвёртый этаж.
Она долго и так громко барабанила в дверь, что из соседней квартиры выглянула девочка.
— Ты что стучишь?
— Домой стучу.
— А ты разве здесь живёшь? Что-то я тебя не видела. Недавно приехали?
— Недавно, — сказала Ириска.
— А тебя как звать? — спросила девочка.
— Ириска.
— Ириска? А может… мармеладка? Такое имя не бывает — Ириска.
— Нет, бывает.
— Ну ладно, пусть бывает. А меня Мариной зовут. У тебя есть братик?
— Нет.
— А у меня есть. Хочешь, покажу? Идем.
Ириска шагнула в квартиру вслед за девочкой.
Но к братику их не пустила старшая сестра Марины.
— Нечего ходить, ещё разбудите… Ты лучше подмети: в доме маленький ребёнок, а пол не подметён.
— Вот какая Людка, всё командует! — пожаловалась Маринка. — Как Вовик появился, так целый день то подмети, то убери, поиграть не даёт.
«Плохо, когда братик есть», — подумала Ириска и посоветовала:
