Текли минуты, но ничего не происходило. Постепенно стали возвращаться звуки – шелест и непонятные шорохи. Надо мной гулял ветер, вот только я не чувствовала его на своей коже. Что за черт…
Я глубоко вздохнула и закашлялась. Грудную клетку сдавило словно тисками, отчего каждый глоток воздуха отдавался болью в сердце. Это не правильно. Сны не бывают столь реалистичными. Но разве действительность бывает такой?
Тело все еще казалось чужим. Оно словно онемело и никак не могло вернуться в форму. Я пошевелила рукой. Та послушалась, хоть и напоминала скорее плеть. Сон. Такое бывает, когда чувствительность возвращается постепенно. Сонный паралич.
Я нашла в себе силы слегка приподняться, чувствуя, что парю в облаках. На мне было длинное белое платье из шифона, скрывающее тело полностью. Несколько слоев ткани делали юбку невероятно пышной, походя на снежный сугроб. Наряд вполне мог бы стать свадебным, если бы момент оказался более подходящим.
Кругом было пустынно. Я огляделась по сторонам, стараясь уловить хоть какое-то движение. Ничего. Только ветви деревьев двигались синхронно, словно переплетенные в одно большое полотно. Слишком зловеще.
Я не могла поверить своим глазам. Насколько хватало взгляда, простирались низкие каменные плиты, разбавленные высокими статуями и скупыми крестами. Кладбище. Это был самый странный сон в моей жизни. Мне никогда не снилось ничего подобного.
По коже пробежал холодок, принесший с собой мелкую дрожь. Память молчала. Голова казалось невероятно тяжелой, а мысли ползали как улитки. Такое бывает после ужасного похмелья, но я не помнила, чтобы пила.
Таблетки. Снотворное. Они вполне могли вызвать галлюцинации, даже такие реалистичные. Кладбище, могилы… Господи, что твориться у меня в голове. После такого открывалась всего одна дорога – к психиатру.
Перекинув непослушные ноги через высокий бортик кровати, мне с трудом удалось подняться на ноги. Перед глазами все кружилось и пришлось ухватиться за ближайший камень, чтобы вновь не оказаться на земле. Это было сродни тому, как подняться на Эверест. Я тяжело дышала, а боль в груди становилась нестерпимой. Что-то медленно нарастало внутри, готовясь разорвать меня.
Я опустила взгляд вниз, увидев, что ступни в белых балетках увязли в рыхлой земле, пачкаясь все сильнее. Края платья уже не были столь девственно-чистыми как раньше. Длинный шлейф лежал под ногами, оплетаясь вокруг огромной анакондой.
Только позже мое внимание переключилось на глубокую черную яму рядом. У ее края стоял раскрытый гроб с багряной атласной обивкой. То, что я в первые минуты приняло за свое ложе, оказалось ничем иным как деревянным гробом! Черт! Я лежала в гробу! К горлу подступила тошнота, а ноги подкосились. Мне пришлось еще сильнее вцепиться в плиту, царапая ее ногтями.
Всего лишь дурной сон… словно мантру повторяла я вновь и вновь, пытаясь убедить себя что этот кошмар мне только снится. Иного варианта и быть не могло.
Мне никак не удавалось собраться с мыслями. Я схватилась за голову, пытаясь вернуться к реальности, но перед глазами было все тоже мрачное кладбище. Ничего не менялось. Сколько же может продолжаться сон?
Ноги подкосились, и я не смогла удержаться, привалившись плечом к камню. Гладкий отполированный мрамор оказался очень надежным, полностью переняв тяжесть моего тела.
Мне нужно было отдышаться. Я пошевелила пальцами на руке, ногти на которых кто-то аккуратно остриг. Они казались невероятно бледными в лунном свете. Чувствительность к ним так и не вернулась. Мне захотелось кричать от бессилия. Почему все так? Что со мной произошло. Только минуту спустя я поняла, что капли, катящиеся по щекам и падающие вниз на белую тонкую ткань платья, были моими слезами. Пустыми, бессознательными. Я совсем не любила плакать, но больше ничего не могла сделать.
Сон не хотел отпускать меня, с каждой секундой сильнее сковывая по рукам и ногам, умаляя надежду, что этому кошмару может прийти конец. Картинка вокруг совсем не хотела меняться.
Я осторожно коснулась руки, но ничего не почувствовала. Даже когда пальцы судорожно сжали кожу, ничего не произошло. Сон. Только сон. Но мне поскорее стоило проснуться. Вокруг поднялся ветер, белым облаком взметнув вверх мое платье, на несколько секунд скрыв меня от посторонних глаз. Миг и все успокоилось.
Мне удалось встать на колени, опершись о землю обеими руками. Мир пошатнулся, но вскоре вернулся в норму. Скосив глаза в сторону, я наконец сфокусировалась на сером гладком камне, что так верно служил мне опорой. Обычная могильная плита. Эпитафия едва была различима при столь слабом свете. Мне пришлось приблизиться к ней почти вплотную, чтобы разобрать блеклые ровные строчки.
Диана Мережкова
1988–2011Почившая здесь красота пришлаДругих существ на свет настолько краше,Что смерть, с кем естество враждует нашеДля дружбы с ним, ей жизнь оборвала.
Мне пришлось снова и снова перечитать написанное, но сознание отказывалось принимать это. Моя могила. Я сидела на краю глубокого провала, в котором должно было покоиться мое тело.
Кладбище. Могильная плита. Эпитафия. Страшный сон.
Я отшатнулась, практически упав на спину. Мне хотелось проснуться как можно скорее. Оборвать этот сон, но ничего не выходило. Мне не удавалось контролировать происходящее. Казалось, стало даже темнее, а тени резко надвинулись на меня, прижимая к самой земле.
Слезы лились рекой, а глубоко в груди зародился крик. Где конец этому кошмару? Я пыталась встать на ноги, но они совсем не слушались, путаясь в бесконечных слоях моего савана. Мне пришлось ползти, сдирая руки в кровь, пачкаясь в грязи. Но конца этой проклятой земли не было видно.
Кажется, я пыталась кричать, но на свет не появилось ни звука. Тишина. У меня больше не было голоса. Добравшись до ближайшей низкой кованой ограды, я схватилась обеими руками за чугунные прутья и подтянулась. В итоге мне удалось встать на ноги и шаткой походкой двинуться вперед. Меня кидало из стороны в сторону, так, что приходилось держаться за надгробия, чтобы вновь не оказаться беспомощно распростертой на земле.
Я не разбирала дороги. Главное было не останавливаться, потому что силы были на исходе. Сама атмосфера давила на нервы, уговаривая сдаться. Но мне не хотелось проигрывать, тем более, я не знала, с кем или с чем в тоге борюсь.
Впереди замелькал яркий огонек, перепрыгивающий с одной могилы на другую. Луч фонаря. Он казался таким призрачным в царившем мраке. Луч надежды. Мне хотелось верить в спасение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
