довели казнь до конца, однако из-за громкого звука он практически оглох, а смерть брата в конвульсиях и само пребывание в закрытом мешке с истощающим звуком оставили на его психическом здоровье непоправимый след. После того дня он всё больше замыкался в себе, боялся быть в обществе. Мать содержала его в «тепличных» условиях, пыталась защитить от проблем мира и держала его под своим крылом, за что была ненавидима им самим. Он был слаб как физически, так и ментально, поэтому видел её в роли причины возникновения всех тягот жизни. Ему казалось, что во всём, что с ним случилось виновата она и только она. Его мир состоял только из Матери, он не видел ничего дальше неё. Но что бы было с ним, не подвергая она его чрезмерной опеке, смог бы он столько прожить в диком обществе, которое сторонилось Гоца из-за его невозможности слышать глас Сирены?
В любом случае, сейчас Гоцу предстояло отыскать Полди и привести его на обед по приказу Пророка. Гоц осмотрел жилые палатки, но Полди там не нашел, поэтому он отправился к шатрам Пророка и его свиты. Ткань, что служила дверью, зашевелилась и из помещения выполз трясущийся Полди. В левой руке он держал тот самый черный куб. Гоц принялся поднимать его, но Полди не мог устоять на ногах, отчего первому пришлось взвалить его себе на плечи и отнести домой. Полди всё это время неподконтрольно сжимал находку.
Гоц опустил друга на землю и стал было расспрашивать его о случившемся, но тот опередил его и попросил принести какую-нибудь ткань, чтобы закрыть рану в том месте, куда его поразило током. Гоц медленно встал и отошел. Он не знал, что делать — с одной стороны, он обязан рассказать Пророку о проникновении в шатёр и, так же, как и несколько лет назад, признать единственного друга предателем, либо, вопреки своим страхам, помочь ему. Неизвестно, то ли из-за жалости, то ли из-за опасений вновь потерять близкого человека, Гоц всё же решил помочь другу, по крайней мере, пока не узнает подробности.
С этой мыслью он вышел из палатки и через несколько минут вернулся с грязными лоскутами ткани. Он помог Полди остановить кровотечение и наложить повязку на голову.
— Что теперь? Все ждут, когда ты придешь на обед.
— Скажем всем, что в доме, где я искал еду, обвалился потолок, и на меня посыпались камни, — произнес Полди.
— Но ты был в шатре Пророка! Это запрещено! — с возгласом сказал Гоц. Его слова наполнялись страхом.
— Мы об этом никому не скажем, ты будешь молчать, — добавил Полди и подумал: — с ним никто не общается, проблем возникнуть не должно.
— Хорошо, я постараюсь, но ты должен рассказать мне, как ты там оказался.
— Всему своё время. Сейчас нам нужно пойти и отчитаться… Отчи-та-ться? Что это вообще значит? — Полди пришел в замешательство, неосознанно употребив незнакомое слово. Он посмотрел на озадаченного Гоца и сказал, что они должны рассказать всё Пророку.
— Еще кое-что, — добавил Полди, — возьми это и положи в сундук за тобой.
Вновь незнакомое уху Гоца слово вызвало у него недоумение:
— Какое сундук? — спросил Гоц, не понимая, чего от него хочет Полди.
— Сундук… положи это в ящик у стены, — неуверенно добавил Полди.
«Сундук. Сундук» — это слово с рокотом прозвучало в голове Гоца. Он поглазел на черный куб, взял его и сунул в громоздкий ящик позади себя.
— Когда вернемся — расскажешь мне правду, — обиженно отрезал Гоц.
— Расскажу.
Гоц помог другу встать, и они вышли из палатки.
Полди уже мог передвигаться самостоятельно, и они вместе подошли к импровизированной трапезной. Большинство людей уже разошлось по своим палаткам. Пророк стоял у своего стола, беседуя с Гильфом — его самым доверенным лицом. Когда они подошли к Пророку, тот, не дав им сказать и слова, приказал Гоцу следовать за Гильфом, чтобы помочь тому провести вечерний обход.
— Полди, мальчик мой, что во имя Сирены с тобой случилось? — мягко спросил Пророк.
— Пророк, не стоит беспокоиться. Это всё старый потолок. Обрушился на меня, пока я искал еду в заброшенном здании.
— Полди… ты же знаешь, что я тебя никогда не обижал. Скажи мне правду и сможешь получить сегодняшний ужин, — по-доброму сказал старик.
«Его слова вызывают отвращение. Почему его голос звучит так поддельно? Он мне не верит и пытается вызвать доверие, но почему я ему не верю?» — звучало в мыслях Полди, пока он озадаченно смотрел в пустоту.
— Полди. Ты слишком долго думаешь, Полди. Выкладывай всё как есть, — голос Пророка стал более грубым.
— Это правда, я хотел найти что-нибудь съедобное, помочь ост…
Пророк быстро схватил Полди за шею правой рукой, крепко сжав, а левой рукой отбил машинальную попытку Полди схватить свой нож для обороны.
Глядя безумным глазами в душу Полди, старик медленно приблизился к его лицу, не издавая ни одной эмоции. Он сжал его шею еще сильнее и толкнул парня, отчего тот рухнул на землю, жадно вдыхая драгоценный воздух. Пророк смотрел на него сверху всё тем же безумным взглядом. Он посмотрел на свою правую ладонь, после чего покинул место происшествия.
Полди лежал в пыли и кашлял. «Легко отделался», — подумал он.
Гоца завели в главный шатер, в тот, где Полди нашел таинственный куб. Гильф приставил его к стене, сам откинулся на стуле напротив и смотрел на него.
— Гильф? — неуверенно сказал Гоц. Как только Гильф посмотрел на него, он отвел глаза в другую сторону.
— Говори, — сухо ответил он.
— Почему мы не идём на обход? — тихо спросил Гоц.
— Нужно дождаться Пророка, — безразлично отозвался Гильф.
Гоц посматривал на стул справа от себя, но стеснялся попросить разрешения сесть. Всё вокруг давило на него. Он безосновательно чувствовал себя виноватым и просто ждал.
В шатер тихо вошел Пророк.
— Итак, Гоц, что с ним случилось? — спросил он, заведя руки за спину.
— Полди ничего, кхм, ничего страшного с ним не случилось.
Пророк вновь пришел в бешенство и напал на Гоца, прижав его к стене.
