- Мам! Смотри, что Володя наделал.
На кухне в куче рассыпанного на полу сахара сидит счастливый малыш. Такого вкусного завтрака в его годовалой жизни еще не было.
Сборы на прогулку. Долгие, суетные. Выкатив на улицу коляску, мама наклоняется, чтобы застегнуть молнию на сапогах. Тут только замечает, что Степан вышел в тонких демисезонных ботиночках.
- Ты с ума сошел? У тебя насморк!
Возвращаясь с детской площадки, дети застывают перед затормозившей рядом машиной. Из нее, прихватив длинные полы, выскакивает с сигаретой в зубах Дед Мороз. Направляется к магазинчику.
- Так значит, Дед Мороз все-таки существует, - произносит пораженный Степа.
- Да, тебя обманули. Пойдем скорее домой.
- Мне ноги мешают ходить, - устало говорит Маша.
Дома Степа напоминает о ножике.
- Можно мне получить на Новый год перочинный нож?
Мама молча раздевает малыша, ставит на плиту кастрюлю.
- Мойте руки.
- Ну, так можно?
Мама чистит луковицу.
- Люблю, когда не отвечают, - говорит Степа. - Значит, могут еще разрешить...Смотри, мам, пена из кастрюли лезет!
Мама бросается к плите.
После обеда Степа засыпает у себя на втором ярусе. Маша красит гуашью альбомный лист.
- Мама, это у меня фон такой.
- Нарисуй что-нибудь на этом фоне.
Маша выводит круг.
- Это все?
- Да. Это цирк, где разные звери выступают. Они сейчас все спят.
Характерное объяснение. Когда не получалось сделать на аппликации солнце, дочь сказала, что оно
"высоко-о-о в небе".
- Мама, включи мне кассету "Хрустальная туфелька".
- А что ты поняла в этой сказке?
- М-м-м... У хрустальной туфельки было две дочки.
- Понятно. Может, тогда лучше что-нибудь попроще включить? "Красную шапочку", например?
Вечером оказывается, что у Степы высокая температура.
- Машка меня заразила гриппом.
Дочь, действительно, только что оправилась от болезни.
- Теперь я новогодний праздник пропущу из-за нее, - злобно сокрушается брат.
- Успокойся. Тебе передадут подарок.
Степа несколько оживляется.
- А Дедом Морозом будет наш физрук. Мне Сашка сказал... Интересно, какой будет подарок?
Наверное, что-нибудь физкультурное. Мячик, может.
Весь вечер мама лечит Степу. Он принимает теплую ванну. Пьет клюквенный чай. Категорически отказывается от очистительной клизмы. Кое-как смиряется с холодным обтиранием. Температура все равно очень высокая.
Мама достает из холодильника жаропонижающие свечи. Маша, увидев это, вслух размышляет:
- Сначала эти свечи вставляли мне, а теперь я подросла, и их вставляют Степашке.
В комнате больной с мокрой тряпкой на лбу тихо постанывает.
- Мам, Маша сегодня хорошая, она за мной ухаживает, огрызки мои таскает... Почитай
что-нибудь.
- Сейчас. Володю покормлю только.
- Мам, я тоже голодная. Свари ужин... Свари жареную картошку.
Когда все уже распределились по своим кроваткам, мама берет в руки книгу "Сказки и легенды".
- Не-е-ет, я это не хочу. Эта книга какая-то языческая.
- Ты что? Это старинная народная культура. Люди ведь и до Христа кое-что понимали.
- А что они понимали?
- Понимали, что с ними беда, что Бога они потеряли и сами найти не смогут. Ждали, что он
придет к ним... Ты слушаешь?
- Угу.
- Ты все про Новый год твердишь. А настоящий праздник - Рождество. День рожденья Бога на земле. Его к нам возвращение.
- И почему все-таки эта жизнь так устроена? Пожить бы, да и все. Без рая и ада.
- Ну как же жить, если Бога и вечности нет? Пока все хорошо, еще можно терпеть. А когда
что-то плохо, то жизнь становится нестерпимой, если ты не веришь в Бога и вечность. Как тогда нам выносить все наши болезни, недостатки, ссоры?
- Мне бы ножик перочинный, - слабым голосом говорит засыпающий Степа.
x x x
День солнечный. Легкий морозец. Дети резвятся на горке. Мама бродит вокруг коляски, листая журнал. Останавливается на статье о молодой художнице. Привлекательны не столько репродукции картин, сколько фото героини этой публикации. Красивая, одухотворенная, в окружении столь же красивых троих детей. Мама пробегает глазами печатный текст. Спотыкается на рассуждении о том, что художница эта как бы разрушает своим положительным примером сложившееся представление о том, что многодетная мать обычно бывает нищенкой с протянутой рукой и бледными болезненными детьми или же, вообще, алкоголичкой. Озябшими руками мама сует журнал под бок спящему Володе и начинает подозрительно приглядываться к Степе с Машей.
- Степа, у тебя варежки уже мокрые?
Степа, остановившись, разглядывает руки.
- Они насквозь... сухие.
Убегает. Маша, видимо, устала и замерзла. Пора домой.
Мимо проходит знакомая семья. Небольшой дежурный разговор двух мам.
- Вы откуда?
В ответ - рассказ о каких-то замечательных местах в центре столицы, где весело резвятся дети и отдыхают их родители, про елку на Красной площади, народные гулянья на Тверской.
- А что это? - спрашивает мама, услышав незнакомое слово.
- Ресторан такой, - приятельница заметно удивлена.
"Ничего. Подумаешь, Новый год! Настоящий праздник впереди". Эту мысль мама старается внушить детям. Маша соглашается и с восторгом ждет, когда наступит "настоящий праздник". Степа же, подобно древнеримской толпе, требует "хлеба и зрелищ" и поскорее.
- Да что это Рождество! Ничего в нем особенного. Ну, в храм пойдем. Ну и что?
- У нас будут приглашения на рождественскую елку.
- Ну и что? Все веселятся, а я тут с этой малышней возись. Лучше бы я не рождался.
Вечером мама развешивает новые занавески к празднику и слышит, как Степка громко объявляет "малышне":
- Я буду президент, а вы - простые населенные жители.
Младший из "населенных жителей" сносит со стула коробку и все, что на ней лежало. Это была трибуна. Мама спешно спрыгивает со стула на стол, со стола на пол, чтобы предотвратить расправу над младшим ребенком.
- Устраивай трибуны у себя на втором этаже! Понял?!
Степа продолжает истерично и злобно настаивать на своей правоте. Мама носится по квартире в поисках ремня. В конце концов хватает папину тапочку. Ловит уворачивающегося, орущего Степана. Подошва довольно толстая. Бьет больно. Младшие кричат громче самого наказуемого.
Двадцать капель корвалола. "Вот из-за таких, как мы, и пишут всякую ересь про многодетность", - вспоминает мама о журнальной публикации.
На глаза попадается футляр со скрипкой.
- Степан! - истошно орет эта создательница неправильных стереотипов. Почему скрипка на кухне валяется?! Это музыкальный инструмент! Он дорого стоит!
- Мам, давай этот день хорошо проведем.
- И это говоришь ты?! Ты способен испортить настроение всей семье. И день-то уже кончается.
- Давай я тебе сыграю "На заре ты ее не буди".
- Ну, давай... Скоро ведь папа придет.
Степан вдохновенно пилит смычком бедные струны и при этом совершенно правильно поет известный романс. Его громким пением заглушается скрипучее музыкальное сопровождение. Мама, накрывая на стол, тоскливо думает, что музыкальной школы не избежать, а она сама нотной грамоты не знает, а папа всегда занят, а Степа... и так далее и тому подобное. Длинный ряд отягчающих ситуацию обстоятельств.
Поздний вечер. Мама за чашкой чая обсуждает с папой непростую жизненную ситуацию в семье одной знакомой.
- Муж где-то пропадает неделями. Пьет. Детей нечем кормить. Дома агрессивен бывает. Посуду бьет.
- И ты говоришь, что я алкоголик. Ты еще не знаешь, как люди пьют.
Мама не сразу находит, что ответить.
- Так ты, значит, опять передумал?
- Что я передумал? - папа заметно накаляется.
- Бросить пить окончательно. Ты уже себя алкоголиком не считаешь?
- Понятно! Праздник приближается. Ты готов "развязать".
Сыпется штукатурка над хлопнувшей дверью. Еще двадцать капель корвалола. "Мы должны беречь бабулечкину дочку". С горечью вспоминается это Машино высказывание, а также обстоятельства, при которых несколько месяцев назад их папа перестал пить совершенно.
Они возвращались в Москву после летнего отдыха. Ночью не спалось. Мама под стук колес задумывалась, как говорится, о завтрашнем дне. На душе кошки скребли. Папин голос по телефону был бодрым, но "из трубки пахло".
Утром соседи по купе помогли им выйти на перрон. Багаж немалый. "Диван, чемодан, саквояж...", - уныло оглядываясь, вспоминал Степан стихи Маршака. Папа так и не появился. "Развод", - это все, что ясно осознавалось тогда маминым горестным сознанием. Десятка в кармане. Как опрометчиво. Хватило только на то, чтобы упросить носильщика доставить их к такси.
Прибыв домой, мама бегала по соседям, собирая деньги. В суете она даже не задумывалась над вопросом: "А где же все-таки он?" Дома-то никого.
Стук в дверь. Папа. Но на кого он похож?! Господи, помилуй!
- Из больницы. Машина сбила... когда на вокзал... опаздывал...
