Часа через полтора Леша вернулся с Валькой, Пятитонкой и еще двумя ребятами. Все говорили полушепотом, ходили на цыпочках, без топота полезли на чердак.
Чем они там занялись, Костя не знал: главное — не шумят.
Но вот над его головой заскребли лопаты.
Потом с равномерностью маятника стал раскачиваться провод с электрической лампочкой.
Потом мимо окна пролетело подвешенное на веревке лукошко и звучно шлепнулось о землю.
Потом пролетело еще лукошко.
Потом в комнату проник острый, щекочущий ноздри неприятный запах.
Костя не выдержал, перевесился через подоконник, крикнул:
— Леша, чего ты там опять мудришь?
В слуховом окне показалась Лешина физиономия.
— Голубиный помет собираем. Удобрять чтобы… В отряде сказали.
Над Костей замаячило еще одно полное лукошко, и он едва успел убрать голову.
Прошло еще какое-то время, перестала раскачиваться лампочка, прекратилось мелькание лукошек.
— Костя, купаться пойдешь? — донесся со двора Лешин голос.
Костя посмотрел на заваленный книгами и записями стол, вздохнул, поднялся:
— Пошли.
Бунт обуви
На Новогридненскую запруду редко кто ходит. Во-первых, далеко, во-вторых, коряги.
Но сегодня решили сходить. Вода в реке еще холодная, а в запруде теплее.
Купались с шумом, с хохотом. Костя разошелся вовсю. Первый налетал на ребят, позволял топить себя, взбираться к себе на плечи и прыгать, будто с вышки, вниз головой.
Потом случайно посмотрел на небо, встревожился:
— А ну, хлопцы, на берег без волынки. Гроза идет.
Гроза надвигалась серьезная. Мрачная, похожая на суконное одеяло туча заволокла большую часть неба и продолжала наступать.
Минут через пять одеяло закрыло небо с головой. Все померкло. Испуганно зашумели деревья. Упали первые капли дождя. Тяжелые, литые, они ударяли о землю, словно кто целился ими сверху.
Ребята врассыпную кинулись по поросшему кустарником крутому откосу. За гребнем — бор. Там под деревьями можно переждать дождь. Долго он не будет.
Напяливая на ходу сандалии, Костя побежал следом.
Ох, уж эти сандалии! Некрасивые, с неудобной, не желающей застегиваться пряжкой, скользкие… Костя без конца оступался. Ребята давно скрылись в лесу, а он все еще взбирался по откосу, цепляясь за кусты.
Все же дополз, перевалил через гребень.
Дальше был лесистый склон. Ребята перекликались где-то выше.
Пошел на голоса. А дождь в это время наддал вовсю. Земля глинистая, да еще опавшая хвоя, как натертый паркет.
Вот тут-то сандалии себя и показали. Они вели себя, словно лыжи на ледяном склоне, и Костя то и дело скатывался назад.
Скользнув в очередной раз, он почувствовал: левой ноге подозрительно легко. Глянул и обомлел: сандалии на ноге нет, она завязла в глине, под кизиловым деревцем.
Чтобы достать беглянку, Костя рванулся вперед, обеими руками ухватился за ветку кизила.
Вообще-то кизил растение цепкое. Когда в здешнем колхозе южные склоны холмов очищают под виноградники, кизиловые заросли приходится корчевать тракторами. Но тут машины не понадобилось. Дерево под Костиными руками крякнуло и вместе с ним стремительно полетело вниз.
Сандалия с оборванной пряжкой тоже покатилась под откос с еще большей стремительностью.
Будто управляемая на расстоянии, отклоняясь то туда, то сюда, объезжая пни, с разбегу преодолевая кочки, сандалия умело съехала по уклону и скрылась с Костиных глаз.
У Кости получилось не так. Скользя на собственной спине, он пытался ногами тормозить, руками хватался за все, что попадалось на пути, и этим только мешал плавному спуску. В конце концов, сам не зная как, он очутился верхом на суку мощного, разлапистого дуба.
Посидел, отдышался, слез.
Оглядел себя и покачал головой: мокрый, грязный, в разорванной рубахе, одна нога обута, другая — нет. Хорош!
Мелькнула мысль закинуть в чащу и вторую сандалию. Ну их к дьяволу!
Но раздумал. Как-никак — на кожаной подошве. Восемь с чем-то рублей… Надо поискать.
Искал долго, забрел в такую чащобу, что еле продрался, вышел на открытую полянку. Над полянкой нависал откос, на откосе росла ольха, а на ольхе, зацепившись оборванной пряжкой за ветку, этаким диковинным плодом желтела омытая дождем сандалия.
Костя с ненавистью посмотрел на нее и медленно полез по круче.
На половине пути выяснилось: отсюда к ольхе подобраться нельзя. Здесь впадина и мрачно чернеющее, неправильной формы углубление. Пещера, что ли?
Да, пещера — довольно большая, высокая, сумрачная. Когда Костя забрался в нее, он увидел нависающие над головой неровные глыбы, закопченные слоистые известняковые стены, а в центре — большую кучу золы. Рядом валялись несколько толстых сухих сучьев и валежник.
«Наверно, здесь в непогоду отсиживаются чабаны или охотники, — подумал Костя. — Вон даже топливо для костра заготовлено».
Дождь снаружи хлестал по-прежнему. Костя присел на корточки, достал спички, поджег валежник, положил сверху сучья. Пламя жарко и весело дохнуло, вошло в силу, бросило на потолок пещеры яркие изменчивые блики.
Великая сила — огонь. В мрачном каменном логове стало даже уютно. Самое время закурить.
Костя так и сделал. Устроился на камне возле костра, с удовольствием втянул дымок сигареты, огляделся.
Хм, типичная пещера Батикава! Костя ухмыльнулся, вспомнил утреннюю передачу, подушку, запущенную в Лешу, все стычки, которые выдержал с ним сегодня. Хороший парень! Энергии — как в кратере вулкана. И начитанный. Читает уйму, хотя без системы. Нужно бы им заняться как следует, подсказать, что читать, да и вообще как-то направить мальца, заинтересовать чем-то путным.
Дождь мерно шумел в листве деревьев. Лужи на полянке вскипали большими пузырями. Отодвинувшись от жаркого костра, Костя сосредоточенно смотрел на огонь.
О чем он думал?
Все-таки брат — это брат
Под вечер Костя босой вернулся домой. Мать всполошилась, но Костя сказал, что сандалии целы, остались в лесу, завтра Лешка сбегает за ними.
Леша, присутствовавший при разговоре, произнес то, что всегда произносил в подобных случаях:
— Вот еще!
Однако Костя заговорщически подмигнул брату, и тот, перехватив взгляд, даже не заботясь о паузе, произнес с наигранной неохотой:
— Ладно, схожу.
Мать благодарно посмотрела на младшего: ничего, выравнивается, ума набирается. Видно, возраст сказывается, да и школа опять же…
После ужина Костя сел за работу, а Леша, глаза которого слипались, вяло протянул, стягивая с себя рубашку:
— Кость, а Кость, ну куда идти-то?
Костя живо обернулся, отложил линейку, стал рассказывать: про пещеру, про то, как набрел на нее, как переждал там дождь.
От Лешиной сонливости и следа не осталось. Подумать только! В лесу, в стороне от людей, под обрывом — пещера, и никто об этом не знает, никто о ней понятия не имеет. Там такое можно устроить!.. Тайник? Пожалуйста. Партизанские катакомбы? Сколько угодно. Тимуровский штаб организовать? Тоже легче легкого. Что захочешь, то и сделаешь… Костя молодец, что обо всем ему рассказал. Все-таки брат — это брат.
Засыпая, Леша уже твердо знал, с чего начнет завтрашний день.
Глава вторая
Колхозные мамонты
Но Леша никак не ожидал увидеть в пещере то, что увидел. Вчера здесь было темно, и Костя, наверное, ничего поэтому не разглядел, а сегодня — ясный день и раннее утро, и солнце только поднялось, и лучи его ударяют в самую глубину пещеры, и Леша здесь такое обнаружил, что от удивления не может прийти в себя.
Во-первых, пещера оказалась много больше, чем Леша представлял. Он думал, что это простой лаз, а тут целый подземный зал — высокий, просторный. Прямо хоть сбор отряда устраивай.
Во-вторых, — и это самое главное — пещера невероятно древняя. В «Пионере» недавно рассказывалось о наскальных рисунках охотников Сибири и о наскальных рисунках, найденных в Африке. Пять-шесть тысяч лет тому назад люди рисовали на скалах разные изображения. Сейчас их нашли, и ученые говорят, что находки имеют мировое значение, что рисунки раскрывают великую тайну прошлого, что многое неясное в истории при изучении этих рисунков становится ясным.
И вот — новое открытие: Леша тоже обнаружил в пещере наскальные рисунки. Костя их не заметил, а он увидел…
Леша снова обошел подземелье. Ему хотелось еще и еще раз осмотреть все.
На закопченных камнях стен, где более отчетливо, а где менее, видны неумело сделанные, и именно этим своим неумением волнующие, рисунки древних обитателей подземного жилья.
Вот косуля. У нее почему-то только три ноги, но все равно каждому ясно — она бежит, спасаясь от хищного зверя или охотника.
