– Хорошо, – сказал лейтенант.
Со стаканом в руке он обошел вокруг штурманского шара, сам убедился в том, что показания датчиков, отслеживающих состояние находящегося внутри и подключенного к нейросети человека, соответствуют норме, потом направился к двум полукруглым терминалам радаров.
Стоя позади рядовых, он пробежался глазами по данным, выдаваемым приборами наблюдения, и хотел было уже вернуться на капитанский мостик, как вдруг его внимание привлекли показания датчиков, фиксирующих возмущения гиперполя. Ладимир подошел к терминалу.
– Что это? – спросил он дежурившего рядового.
– Обычное возмущение поля, – ответил тот.
– Обычное?
– Так точно.
– Это единичные возмущения? Или есть еще?
– Единичные… кажется.
Лейтенант нахмурился.
– Что значит, кажется? – Он отставил сок и пригнулся к монитору, всматриваясь в цифры. – Вы зачем здесь находитесь? Чтобы вам «казалось*?
– Ну они были замечены здесь, – рядовой вызвал на планшете объемную карту сектора и указал на отдаленную от границы область, – и непрерывно двигались в течение получаса, вот досюда.
Тактический планшет отобразил почти прямую линию, протянувшуюся до выпуклой оранжевой сетки, обозначающую границу.
– Почему не доложили сразу?
– Я хотел, но вахтенный офицер отправился в медпункт, а вы еще не подошли. А потом возмущения исчезли.
– Сержант Джонсон был на месте, – строго сказал лейтенант, – ты обязан был доложить ему. Сколько на службе?
– Полгода, господин лейтенант.
– Что случилось? – К ним подошел сержант.
– Полчаса назад обнаружено неизвестное движение в сторону границы, – желая исправить свою ошибку, доложил рядовой. – Нарушение не осуществлено. Возмущение исчезло.
Лейтенант сурово посмотрел на обоих подчиненных и кивнул Джонсону:
– Проверь.
– Есть проверить, – ответил сержант. Он служил не первый год и знал, когда можно улыбаться с начальством, а когда лучше отвечать по форме, и, заняв место рядового, запустил анализ данных.
Ладимир подошел к обзорному экрану. Ему нравилось смотреть на звезды, холодные, мерцающие искры на черном фоне бездонного космоса. Пусть это была только проекция в реальном времени с внешних камер корабля, но их блеск помогал привести мысли в порядок, на душе становилось спокойно и умиротворенно.
Но что-то не давало лейтенанту покоя, какая-то тревожная мысль, пыталась вырваться наружу.
Всем было известно мастерство рудианцев при обращении с гиперполем. И это странное возмущение, отразившееся на радарах, вполне могло быть их манипуляциями. Внезапно Ладимира озарило. Он быстро подошел к сержанту:
– Покажи мне еще раз это возмущение.
Тот остановил анализ, вызвал журнал и спроецировал запись на объемную карту сектора. Рядом, красными столбцами, парили в воздухе характеристики явления. Но на них лейтенант сейчас не смотрел.
– Дай вектор движения, – приказал он.
Почти прямая линия, обрывающаяся, не достигнув границы.
– Продли вектор дальше границы.
Джонсон исполнил. Ладимир напряженно вглядывался в схему, пытаясь понять, что его так насторожило.
– Наложи вектор движения нашего корабля с момента появления возмущения.
Линии векторов сошлись в одной точке, и, судя по схеме, корабль находился сейчас как раз в месте их пересечения.
– Не может быть! – воскликнул сержант.
– Может, – отрезал Ладимир. – Объявляй тре…
Большой угловатый корабль появился из гиперпространства, прямо над корветом пограничников. Его темный силуэт заслонил собой звезды на обзорном экране.
Ударной волной гиперполя корвет отбросило в сторону. Всех, кто находился в рубке, раскидало, как котят. Ладимира швырнуло сначала вперед, на терминал устройств слежения, а затем назад, на прозрачный шар штурмана. От удара об углеглас у него перехватило дыхание.
Корвет задрожал. Протяжным скрипом заныли переборки и несущие опоры. Взвыла и тут же смолкла сирена боевой тревоги. С шипением закрылись пневматические двери, отрезая рубку от остального корабля, и над ними загорелись предостерегающие надписи «Разгерметизация».
Мониторы мигали и рябили, только несколько сумели восстановиться после воздействия ударной волны гиперполя и выдавали положенное изображение. Громкоговорители и коммуникаторы молчали – внутренняя связь, похоже, тоже не работала.
С трудом поднявшись, лейтенант направился к капитанскому мостику. Ладимира пошатывало, и ему пришлось ухватиться за край терминала, чтобы не упасть. Добравшись до коммуникатора, он хлопнул ладонью по кнопке общего оповещения и проговорил:
– Тревога! Боевая тревога! Нарушение границы. Рудианцы вторглись в пространство Империи. Занять места по боевому расписанию.
Коммуникатор не подавал признаков жизни.
Ладимир обвел рубку взглядом.
Двое матросов лежали без движения, у одного голова была в крови, и рядом растекалась темная лужица, а другой лежал у стены, подвернув под себя ногу совершенно неестественным способом.
– Лейтенант! – позвал сержант Джонсон. Он поднимался, опираясь о стойку тактического шаблона, и заглядывал в его показания. – Посмотрите сюда!
Сразу после этих слов сработал сигнал, оповещающий о ракетной атаке.
– Это гасители!
Противник выпустил устройства, дезактивирующие силовое поле корабля, чтобы затем нанести удар по оставшемуся без защиты судну.
Заработали автоматические орудия, распыляя устройства-паразиты в искрящуюся пыль.
– Штурман! Маневр уклонения! – скомандовал Ладимир.
В следующее мгновение заложило уши, когда нейроштурман попытался вывести корабль из-под удара. Но противник был слишком близко, чтобы у пограничников получилось уйти.
Похожие на растопыривших лапы крабов, гасители плавали вокруг корвета, скользя по невидимой оболочке защитного поля и впитывая в себя его энергию.
Устройств было очень много, корабельные орудия не успевали расстреливать их, и поле снизило порог проницаемости.
В рубке замигали тревожными красными огнями индикаторы стабильности поля.
– Они уже могут пробить защиту! – крикнул сержант.
Ладимир успел оценить всю трудность ситуации. Он не думал о том, что сейчас командование находилось целиком в его руках и вся ответственность за судьбу корабля и экипажа тоже лежит на его плечах. Он просто делал то, что должен был, то, чему его учили, к чему готовили, – он вел бой. Точнее, пытался его вести.
– Штурман! Развернуться к противнику носом! Всю энергию на силовое поле. Приготовить торпедные батареи, произвести захват целей и открыть огонь… – Ладимир не договорил.
Десятки лиловых лучей ударили по кораблю пограничников.
Потом еще раз.
Пол под ногами заходил ходуном, и по корпусу судна пробежала судорога. Внутри корвета прозвучали несколько взрывов.
В рубке на мгновение погас свет, затем снова включился. Но даже без света там не было темно – красные огни, сообщающие о неисправностях и опасности, превратили темноту в кровавый полумрак.
– Они уничтожили все автоматические орудия и повредили маршевый двигатель. Связи нет. Мы здесь заперты.
– Попробуй открыть дверь. Я пока попытаюсь наладить коммуникатор, – сказал он.
Сержант бросился исполнять приказания. По пути он склонился над рядовыми и приложил пальцы к их шеям, проверяя пульс.
– Разорви тебя сверхновая! – выругался он и, оставив их, побежал к дверям.
Ладимир попытался найти повреждения в коммуникаторе. Программно запустить проверку на неисправности не удалось. Он попытался вскрыть корпус устройства, но тут подбежал Джонсон:
– Это бесполезно. На дверях выгорели все цепи. Пневматика тоже практически везде отказала. – По его лицу сбегали капли пота. – Я смог открыть шлюз только на внешний коридор.
– Как ребята?
Сержант отрицательно покачал головой.
Ладимир забежал в рабочий зал рубки.
Терминал мигал мониторами и сигнальными диодами. Лейтенант задал компьютеру тактического планшета показать голограмму корабля, набрал команду «Оценить повреждения» и отправил ее на выполнение. Через некоторое время на отображенной модели можно было различить множественные дыры в бортах корвета, развороченные гнезда автоматических турелей, дымящиеся дюзы двигателя. Вокруг сторожевика сновали три корабля рудианцев.
– Они могут уничтожить нас в любой момент, – мрачно прокомментировал из-за плеча сержант.
– Но почему-то этого не делают.
– Может, на абордаж решили взять?
– Никогда не слышал, чтобы рудианцы захватывали корабли. Всегда только уничтожали.
– Ну тогда я спокоен, – фыркнул сержант. – Что будем делать?
Лейтенант задумался. Нужно было принимать решение. По сути, корабль был мертв. Защитное поле не работало, батареи почти все выведены из строя, двигатели повреждены, и корвет продолжал движение только по инерции.