Я прошла до самого конца дорожки и выглянула за ограду. Никого. Совсем было расстроилась, но неожиданно услышала, как меня кто-то позвал по имени. Оглянулась. Недалеко от меня стояли две девочки. Та, что поменьше, была в светлом платье, худенькая, с косичками и веснушками. Другая выглядела старше, она была высокой, круглолицей, с короткой стрижкой. В джинсах, красной футболке и кроссовках.
Я несмело подошла к ним и поздоровалась:
– Вы меня знаете?
– Ну да, мы тебя уже несколько дней ждем, – сообщила старшая. – Меня Юлей зовут.
– Наташа, – представилась младшая.
Я улыбнулась.
– Я так рада, – призналась девочкам, – а то вышла из дома, нет никого. Вообще нет людей! Здесь всегда так?
Юля пожала плечами:
– Я тоже недавно приехала, еще не знаю, как и что. Вот Наташа здесь живет уже полгода.
Вдруг я увидела за оградой ослика:
– Ой, смотрите, ослик! Он чей? Потерялся?
Мы втроем бросились к стене.
– Нет, он дикий, – сообщила Наташа. – Их тут много, целые стада!
– Да ну! – не поверила я. – Разве бывают дикие ослики? Я хочу его погладить!
Я вышла через распахнутую калитку. Ослик щипал пучок пыльной сухой травы. У него была серая шерсть, не слишком чистая грустная морда и смешные уши.
Наташа сказала, что на осликах можно кататься. Мы по очереди вскарабкивались на его широкую спину и пытались заставить ослика сделать хоть шаг, но у него, видимо, не было настроения. Тогда мы решили оставить его в покое.
Девочки предложили показать мне, кто где живет, я согласилась, и мы пошли по гравиевой дорожке.
– Вот здесь живу я, – Юля показала на последнюю в ряду виллу.
Наташин дом оказался почти посередине. Еще я узнала, что есть и другие дети, но они все маленькие. Самому старшему, Сережке, было всего шесть лет.
«Да-а, скучновато», – подумала я.
Наташа подробно рассказывала обо всех русских в поселке. Оказывается, поселки, или кварталы, в которых селились иностранцы, приехавшие работать по контракту, назывались просто Контракт. Также Наташа рассказала о наших переводчиках, враче, геологах, о том, кто здесь главный. Главным был «дядя Петя Ананьин», его все называли шефом, а его жену – шефиней.
Пока мы бродили вокруг домов, за нами увязалась худая длинноногая собака. Оказалось, она тоже ничья, в поселке ее подкармливают, так что она тоже считалась «нашей».
– А как ее зовут? – спросила я.
Наташа пожала плечами.
– Надо придумать ей имя, – предложила я.
Посовещавшись, мы решили назвать собаку Серенадой, потому что у нее была серая шерсть, умная тонкая морда, и вообще, она была вся такая утонченная, немного похожая на борзую.
– Еще у нас живут два кота: Котька и Васька, – сообщила Наташа. – Котька сиамский, а Васька – барсик. То есть он обыкновенный, беспородный. А собак много, прибегают с гор, они дикие, их там целая стая.
– А кто живет там, за стеной? – спросила я, показав на двухэтажную виллу среди деревьев.
– А… – Наташа задумалась. – Там какие-то богатые арабы живут, – ответила она, – но точно я не знаю.
Я разочарованно вздохнула.
– А с арабскими девочками вы дружите? – на всякий случай спросила я.
Наташа оживилась:
– Да, пока не приехала Юля, мы дружили с Фудзией, я вас познакомлю потом, – пообещала она.
Потом мы увидели, как к воротам подъехал маленький автобус.
– Папа! Папа! – закричали девчонки хором и побежали встречать. Я постояла, посмотрела на приехавших мужчин, вежливо поздоровалась. Девчонки сказали, что они идут по домам, я тоже пошла. Мой папа был дома.
На нашем крыльце мама кормила рыжего пса. Он, захлебываясь и вздрагивая, хватал и мгновенно проглатывал куски колбасы и булки. Заметив меня, пес оторвался от еды и с заливистым лаем понесся навстречу, вращая хвостом, как пропеллером.
– Рыжий, а ну прекрати! – строго прикрикнула мама. Пес притормозил, изобразил на морде дружелюбие и, продолжая вращать хвостом, обнюхал меня.
– Привет, – поздоровалась я, – можно тебя погладить?
Пес не возражал.
Я протянула руку и прикоснулась к его голове.
– Ты смотри, соображает, – заметила мама.
Рыжий понял, что он нам понравился, и явно решил, что теперь мы – его новые хозяева.
Глава 3
Знакомство с Венсаном
На следующий день Наташа познакомила нас с местной девочкой. Она была примерно одного с нами возраста. Темнокожая, круглолицая, с двумя черными косами, одетая непривычно: под платьем из блестящей ткани она носила джинсы. Был у нее и платок, но он все время сбивался с головы и просто болтался на шее. У Фудзии оказался хриплый, словно бы сорванный, голос.
Сначала мы немного стеснялись друг друга. Но потом разговорились. Конечно, нам было трудно. Наташа немного знала по-французски, а мы с Юлей запомнили пока лишь несколько слов.
Фудзия очень обрадовалась, когда мы познакомились. Она все время расспрашивала нас, но мы с Юлей ее не понимали. Зато Наташа довольно точно переводила смысл вопросов нашей новой подружки. Мы сказали, сколько нам лет, как зовут наших родителей. Наташа от себя добавила, что папа Фудзии работает вместе с нашими отцами на руднике, а мама сидит дома. У Фудзии еще семь братьев и сестер, старшему, Али, уже пятнадцать лет. А младшему братику нет и года. Еще мы узнали, что Фудзия ходит в школу. И она показывала нам, как по-арабски пишется ее имя и разные другие слова. Она писала разноцветными мелками на каменных ступенях крыльца пустующей виллы. Получалось очень красиво, словно плетеная веревочка с бусинками.
Потом Фудзия ушла домой, она должна была помогать маме. А Наташа рассказала: когда Фудзие исполнится тринадцать лет, она станет носить чадру. Я знала, что женщины в Алжире ходят с закрытыми лицами, но думала, что они надевают чадру только после замужества. Мне стало жалко Фудзию. Надо же – в тринадцать лет нацепить длинный балахон, закрыть лицо и никуда не выходить из дома одной.
– Это же очень неудобно, – поделилась я своими мыслями с девчонками, – ни побегать, ни поиграть. Глупо!
Они согласились.
Мы сидели на теплом от солнца крыльце пустующей виллы и болтали. Делать, в общем, было нечего. Недалеко о нас резвились малыши: двое братишек Коля и Костя, симпатичный пятилетний карапуз Нурик и самый старший – Сережа. Они неумело гоняли мячик и все время ссорились. Мы понаблюдали за ними, потом подошли поближе и незаметно включились в игру. Просто так гонять мяч было скучно, Юля предложила играть в «картошку». Это когда один человек садится в круг, а остальные бросают мяч друг другу. Тот, кто в круге, старается поймать мяч, если поймает – выходит из круга, а на его место садится бросавший. Сначала мы с Юлей все время выигрывали. То есть малышня оказывалась сидящей в круге, а мы вдвоем оставались и монотонно перебрасывались мячом. Но постепенно мальчишки разыгрались. Сережка ловко подпрыгивал, хватая мяч, даже если он летел довольно высоко. Братья тоже старались. Только робкая Наташа да маленький Нурик подолгу сидели в круге. И мы с Юлей, сговорившись, решили им немного подыграть.
Мы увлеклись. Началась возня, все громко смеялись, раскраснелись, запыхались, придумывали новые правила, азартно кричали, если удавалось поймать трудный мяч.
В какой-то момент я отвлеклась, потому что заметила очень красивого мальчика. Он остановился неподалеку и наблюдал за нами. Мяч, естественно, пролетел мимо. Юля крикнула:
– Ну что же ты!
Я ничего не ответила, только кивнула ей на незнакомца, а сама побежала за мячом.
Игра приостановилась. Наши мальчишки нетерпеливо подпрыгивали.
Я подошла к Юле и спросила:
– Кто это?
Наблюдавший за нами мальчик показался мне просто необыкновенным! Он был старше меня, такой стройный, слишком светлокожий для араба, но с длинными черными волосами. Одет он был в вельветовые джинсы песочного цвета, белую футболку и ветровку. Прямо картинка, а не мальчик.
– Давайте же играть! – потребовал Нурик. Но мы с Юлей отмахнулись от него:
– Погоди…
– Наташа, ты знаешь его? – спросила я.
Она в ответ пожала плечами.
Мальчик не уходил, он улыбнулся и неуверенно махнул нам рукой.
– Давайте позовем его! – предложила я и сразу же приветливо махнула в ответ.
– Как сказать: иди к нам? – спросила я Наташу.
– По-французски будет… вьен, – наморщив лоб, сказала она.
– Вьен? – переспросила я. – Это значит «иди сюда»?
– А что – вьен? – вмешалась Юля. – Надо его как-то по-другому пригласить, чтобы он понял, что мы зовем его не просто так, а… – она запнулась и посмотрела на меня.
– Мы зовем его играть, – подхватила я. – Наташа, как будет – играть?
– Кажется, жу… жуэ, – ответила она.
Наши мальчишки загрустили.
Мы слишком долго совещались. Мы составляли фразу так, чтобы она была понятна мальчику. Как правильно знакомиться? Нам хотелось сказать: «Привет! Как тебя зовут? Иди к нам…» Но все это было слишком длинно, он мог неправильно понять или подумать что-нибудь не то. Мы совещались долго, я все поглядывала за забор: не ушел ли? Но мальчик терпеливо стоял там, словно ждал.
