– Много, Сашенька, много, – засмеялась Софья Павловна. – А тебе нравится читать?
– Очень! – признался мальчик.
– А какие книги ты предпочитаешь?
– Мне нравятся сказки и приключения.
– А твои любимые писатели?
– Писатели? – на мгновение задумался Саша. – Пушкин, Стивенсон, Даниэль Дефо, Жюль Верн, Конан‑Дойль…
– А что из произведений Александра Сергеевича Пушкина ты читал? – продолжала задавать вопросы Софья Павловна.
– «Сказку о царе Салтане», «Сказку о золотом петушке». Но больше всего мне нравится «Руслан и Людмила», – ответил Саша и без перехода стал на память читать:
У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Мальчик настолько увлёкся, что продолжал декламировать поэму «Руслан и Людмила», останавливаясь лишь на мгновение для того, чтобы набрать в лёгкие воздуха.
Софья Павловна была настолько поражена, что у неё не хватило мужества остановить чтеца. Она только присела на край кресла и продолжала слушать. Наконец, Саша закончил читать, ни разу не запнувшись.
Софья Павловна громко захлопала в ладоши:
– Браво! Браво! Браво, юноша! Честно скажу, что я давно не получала такого эмоционального наслаждения! Сколько времени тебе пришлось учить эту замечательную поэму?
– Ни сколько, я прочитал два раза и запомнил, – ответил мальчик, удивлённый заданным вопросом.
– Невероятно! – тихо произнесла хозяйка квартиры. – Просто невероятно! Саша, на твой день рождения я хочу подарить тебе полное собрание сочинений Александра Сергеевича Пушкина, – торжественно произнесла Софья Павловна.
Она открыла один из книжных шкафов и достала оттуда пять толстых томов в тёмно‑коричневом переплёте.
– Большое спасибо! – поблагодарил Саша женщину.
– Давай, юноша, теперь выпьем восхитительного индийского чаю с хорошим шоколадом, – предложила Софья Павловна.
– Давайте, – согласился он.
В первый раз в своей жизни Саша ел шоколад. Сначала он, очень стесняясь, взял из коробки одну конфету. Затем, не выдержав, вторую, третью…
– Сашенька, бери, бери! – уговаривала его хозяйка.
– Всё! Объелся! Больше не могу! – с сожалением объявил мальчик.
– Сашенька, я сейчас тебе скажу одну фразу по‑французски. Слушай её внимательно, а потом повтори её, пожалуйста! – предложила Софья Павловна.
Она медленно, почти по слогам, произнесла по‑французски:
– Когда я вышла из дому, меня уже ждал экипаж.
Саша также, почти по слогам, стараясь воспроизвести французское произношение, повторил эту фразу.
– Не‑ве‑ро‑ятно! У тебя феноменальная память! Сашенька, тебя Бог наградил необыкновенной памятью, – восхищённо сказала Софья Павловна.
– Мой папа и у нас в школе говорят, что Бога нет! – резко возразил мальчик.
В ответ на его слова Софья Павловна почему‑то громко рассмеялась.
Когда Саша вернулся к себе домой, он впервые обратил внимание на убогость квартиры, где они жили. Такая же по размерам комната, как и Софьи Павловны, но разве можно было сравнить их табуретки, сундук, выцветшие занавески с её роскошными креслами, диванчиками и картинами?
– Когда вырасту и выучусь, обязательно буду иметь свою красивую квартиру! – решил про себя мальчик.
Следующим вечером Саша уже устраивался спать на сундуке, когда пришёл отец.
– Папка, здравствуй! – кинулся он к нему.
Пётр Петрович был, как всегда, в своей длинной шинели, пропахшей крепким табаком. Он поднял Сашу на руки и крепко прижал к себе.
– Сынуля, родной, здравствуй! Как дела в школе?
– Хорошо, папа!
Отец, сняв шинель, сел с Сашей на сундук и стал рассказывать о молодом парне, который недавно окончил университет и теперь работает у них начальником цеха.
– Представляешь, Сань, ему всего двадцать три года, а он уже инженер? Вот и я мечтаю, чтобы ты у меня не просто рабочим был, а офицером нашей Рабоче‑крестьянской Красной Армии. Или инженером, или, например, врачом. Нашей стране нужны специалисты, поэтому учись! Хорошо учись!
– А учусь. У меня по всем предметам «отлично»! – с нескрываемой гордостью ответил Саша.
– Молодец, сын! А теперь, спокойной ночи!
– Спокойной ночи, папа!
Уже засыпая, Саша слышал разговор родителей.
– Петя, сегодня со мной разговаривала Софья Павловна. Она сказала, что наш сын фимен.
– Кто? – удивился отец.
– Фимен. Память у него фименская, – объяснила мама.
– А, феномен, – догадался папа.
– Так Софья Павловна говорит, что с его памятью он может ещё в детстве выучить несколько иностранных языков.
– Иностранных языков… – задумчиво повторил Пётр Петрович. – А это очень здорово. Нашей стране нужны переводчики, учителя и работники Комиссариатов внешней торговли и иностранных дел. Это очень хорошая мысль. Я об этом никогда и не думал…
– Так вот, Софья Павловна сказала, что с удовольствием могла бы заниматься с Сашей французским языком, – сказала Зинаида Ивановна.
– Это хорошо! Гораздо лучше, чем ходить к Николаю и заниматься никому не нужной мазнёй. Зина, но у нас нет денег, чтобы платить Софье Павловне.
– Петя, я то же самое сказала и ей. Ну, а Софья Павловна на меня прямо‑таки обиделась. Как Вам, Зина, не стыдно! Мне денег не надо! – говорит. – У вас сын очень умный. Талант у него и его, говорит, надо развивать".
– Ну, раз так, то это дело очень нужное. Пусть занимается французским языком! – сделал заключение Пётр Петрович.
На следующий день у Саши не было последнего урока, и весь класс отпустили домой.
– Ой, как ты сегодня рано! – обрадовалась Зинаида Ивановна, увидев входящего в комнату сына.
– Давай, Сашуля, ешь быстрее да к Николаю поедем.
– Так сегодня ведь четверг, мама! А мы к Николаю ездим по пятницам.
– Завтра у меня очень много работы. Платье к субботе надо пошить. Одна клиентка сегодня приходила. Уже и задаток оставила. К празднику ей срочно надо.
Они вышли на улицу. Начинало холодать. Вместо утреннего дождя уже сыпался мелкий снежок.
– Зима уже на носу. Конец октября, – сказала Зинаида Ивановна.
Подошёл трамвай. Внутри старого вагона было холодно и неуютно. Саша посмотрел на таблички, развешанные на деревянных стенах: "Дверь затворять", "Во время движения вагона не входить и не сходить". Всё было, как всегда. Трамвай так сильно трясся и жутко скрипел, что мальчику стало казалось, что на следующем повороте у вагона отвалятся колёса. Проехали Владимирский игорный дом. На углу Невского и Троицкой стояли извозчики‑лихачи со своими колясками на резиновом ходу, дожидаясь богатых клиентов‑нэпманов, выходящих из ресторана Палкина и из игорного дома.
