Еще до запуска зондов бортовые детекторы определили повышенный радиофон планеты, засекли модулированные колебания, так что размер ожидаемой премии мгновенно и многократно вырос — планета явно была обитаемой и цивилизованной. Теперь все трое ерзали, подпрыгивали и изнывали — нужны были изображения чего–то техногенного, чтоб хотя бы грубо определить индекс здешней культуры и прикинуть, сколько же им причитается.
Левый верхний квадрант экрана мигнул и очистился — зонд вынырнул из облачности над морем.
— Вот, вот оно! — Пейпиво, вцепившись в подлокотники, подался вперед, остальные, даже Иник, столпились за спинкой его кресла.
Изображение продержалось не более двух–трех секунд, затем экран вспыхнул и тут же погас — связь с зондом прекратилась.
Левый нижний ничего не успел показать — вспыхнул, как и предыдущий и — обрыв связи. Третий зонд благополучно сел в выжженной солнцем пустыне на солончак, поросший чем–то серовато–розовым и колючим; затем добросовестно принялся передавать информацию, отличавшуюся удивительной стабильностью во времени. Четвертый, как ему и полагалось, вышел на низкую орбиту и принялся вынюхивать все на всех диапазонах, а его мощные сенсоры обшаривали каждый разрыв в облаках, но ничего определенного пока не показали.
— Комп, — скомандовал Пейпиво — а ну–ка, дай замедленный просмотр первой передачи.
На экране появился огромный и широкий корабль, упорно бороздивший штормовое море. Большую часть палубы занимала чудовищного размера линкорная башня с пятью орудиями калибром ей под стать. Стволы их были свинчены из отдельных секций и укреплены ажурной системой растяжек. На спине башни торчала замысловатая надстройка, ощетинившаяся множеством разнообразных антенн и мелкокалиберных стволов. В корме, на площадке, обозначенной тремя сходящимися вершинами треугольниками, виден был угловатый вертолет, то ли только что севший, то ли взлетающий — винты его вращались.
— Смотри, смотри! — Заврик ткнул когтем в угол экрана, где была индикаторная панель.
Детектор зонда распознал сильные импульсы радиоизлучения сантиметрового диапазона. Стволы на надстройке дружно повернулись в сторону зонда, полыхнули огнем — и все пропало.
— Значит, второй зонд тоже… того… — Заврик задумчиво сожрал очередного симбионта.
— Хороша культура, ничего не скажешь. Чуть что — пуляют без разбору. Второй–то зонд вошел на сто двадцать градусов по долготе к востоку.
— Глобальная война? — Пейпиво поскреб челюсть — Кусака, что скажешь?
— Ну… радары, авиация, пластики — колпаки на антеннах… затем, электроника и автоматика — вручную так лихо стволы не наведешь… труба небольшая, дыма нет… значит, турбины и котлы на жидком топливе, или газовые турбины, а то и атомная силовая установка… я думаю, индекс должен быть не меньше шестисот.
— Комп, что скажешь?
— С предварительной оценкой согласен. Для более точной нет данных.
— Иник, за шестьсот сколько?
— Один миллион двести тысяч галактических кредитных единиц.
— Лимон двести галакров! По четыреста штук на нос! Чуваки, да мы сможем свою собственную коробку заиметь, и торгуй где хочешь чем хочешь!
— Погоди прыскать, Кусака. — Заврик от волнения сожрал недозревшего, съежился от отвращения и судорожно пошевелил глазами на стебельках.
— Понимаешь, что–то тут не так. Я вот какой–никакой, а инженер, по истории техники книжки читал — у аварийщиков на дежурстве со скуки и не такой еще дурью маются. И я вот что скажу. Боевая ценность этой — Заврик опять ткнул в экран с застывшим последним кадром — орясины что–то около нуля. Только вид грозный.
— Почему?
— Главный калибр — метра полтора. Ни один металлический ствол и одного выстрела таким снарядом не выдержит, тем более, составной. А отдача? Да все это убоище при первом же собственном залпе развалится!
— Может — ракеты?
— А на кой тогда стволы? Просто направляющих вот так хватит. И вообще, раз появляются радары и авиация, дредноутам не фиг тут шариться. На те же деньги можно соорудить приличный авианосец с эскортом, и он от такого крокодила дырку в море оставит, прежде чем тот на выстрел подтянется.
— К чему ты ведешь?
— К тому, что это общество, при всей его технике, особо разумным не выглядит… Кусака, бывают же неконтактные цивилизации? Тоталитарные режимы и прочее?
— Д–да…
— Иник, а что тогда? Премия?
— Минимальная.
— Мать твою!
Чью, непонятно было, вырвалось у всех разом.
— Пацаны, а чё нам париться? — Пейпиво откинулся в кресле. — Ну и пусть там контактеры с дипломатами копошатся, чего отслюнят, то и наше. Мало все равно не будет. Мы свое дело сделали.
— Тебе нет разницы — лимон с чем–то или несчастные тридцать грандов? — Кусака вновь принял боевую позу.
— Кэп, он прав — поддержал Кусаку Заврик. — Мне до фени, сколько по бардакам просадить, но ты же знаешь этих жлобов из департамента развития. Они космоса и не нюхали, сидят себе в тепле и в добре по кабинетам. Опустить таких, как мы — им по кайфу.
— Так что делать? Говори толком.
— От зондов проку мало. Заэкранируемся, войдем тихонечко в атмосферу и сами разузнаем, что надо.
— Погоди, а орбитальный?
— Связь с орбитальным зондом потеряна полторы секунды тому назад — подал голос комп — перед этим был обнаружен приближающийся с ускорением маневрирующий объект.
— Вот это, да! Так они уже и в космосе шнырят! Иник, сколько это? Премия?
— Максимум.
— Ладно. — Пейпиво принял командирскую осанку — Три года мы рисковали шкурой ни за понюх плакра, так рискнем напоследок за большие бабки. Но, Шишка, проверь маскировку на ять! Чтобы и квант от нас к ним не выскочил!
— Ясно дело.
Заврик управился быстро, и Пейпиво собрался уже скомандовать спуск, но подал голос комп:
— Есть образцы расшифровки радиопередач.
— Давай!
На обзорном экране появилась планета, маркер замигал в том месте, где комп запеленговал передатчик, и пошел фрагмент. Какой–то тип в каске и в мундире, явно гуманоид, от макушки до пят обвешанный блестящими пуговицами, пряжками, регалиями, эполетами и аксельбантами, тыкал указкой в карту полушарий, усеянную светящимися светло–зелеными и лиловыми значками.
На планете было два больших континента: один, вытянутый с северо–запада на юго–восток от северной бореальной зоны почти до экватора, второй, округлый, занимал почти весь юг противоположного полушария, от полюса до тропиков. Было еще несколько массивов суши поменьше и кое–где россыпи островов.
Лиловые значки группировались на северном континенте, оттуда же шла и передача; зеленые — на южном. Острова, судя по значкам, принадлежали то тем, то этим.
Полный перевод комп еще не подготовил, можно было разобрать только отдельные слова на фоне какого–то рыкающего лепета. Заврик развеселился:
— Кусака, ну точь–в–точь ты по пьяне Конфуция проповедуешь!
Кусака не успел разозлиться, как прорезалась целая фраза: «Могучее и несокрушимое обиталище священной свободы, Великий Сомаган.» Потом еще: «Небо попирающий великий и устрашающий Бунубадам, ревнитель ярый священной свободы». Опять лопотание, затем: «<непонятно> ублюдки! Паршивые <непонятно> демократы! Века и века Бунубадаму!».
— Свобода на последнем месте. — поскреб челюсть Пейпиво.
— И болтают о ней дело не по делу. Как… во, глянь! — Заврик указал на верхнее обрамление экрана, где красовалась обрыдлая надпись: «На свободу — с чистой совестью».
— Точно — подвел итог Кусака — Диктатура. Свободы в этом Сомагане не больше, чем на мне шерсти.
— Комп, это все? — спросил Пейпиво.
Комп, не желая унижать свое электронное достоинство словами, дал на экран передачу с южного континента. Братва посмотрела, послушала, что удалось перевести.
— Тут поприличнее будет — заметил Заврик — И диктор не похож на витрину военного музея.
— Да что там — резюмировал Кусака — Нормальная сводка новостей. И к Сомагану они симпатий не питают, значит, не дураки.
— Ну и хвала Космосу, — отдулся Пейпиво — премия, значит, будет. А то с этими Бунубадамами никому еще толком договориться не удавалось. Значит, так… Комп?
— Да?
— Быстренько пролетим над этим… Сомаганом, а уж южные земли посмотрим получше. Так?
— Да. Это оптимальный вариант.
— Тогда — вперед и вниз!
Включили маскировку, скаут нырнул вниз. Мгновение невесомости, тихонько заныли планетарные двигатели, гася скорость, и «Утюг» невидимкой скользнул в атмосферу.
III
Разговаривать было некогда — информация шла потоком, комп уже уверенно переводил большие куски. Пейпиво, Кусака и Заврик были, конечно, преступниками, но преступали законы приличного общества, и выросли в этом обществе, так что от сомаганской массовой информации у Пейпиво глаза на лоб полезли, у Кусаки спрятались, а у Заврика вытянулись на стебельках:
