Неужели мое время пролетело
Все, что во мне пенилось и пело,Все, что меня ранило и жгло,Все сейчас пожухло, потускнело…Я остался, время утекло.
Я смотрю спокойным, ровным взглядомПрошлому ушедшему в глаза.Мне сегодня ничего не надо…Почему же на щеке слеза?
Время лечит, время заживляет,Время строит, время создает…Время точит, время разрушает,Время вечно, но оно пройдет.
Неужели мое время пролетело?Неужели мое время истекло?..Нет! Пока душа не оскудела!Я еще смогу нести добро.
1 апреля 1990«В чем же я пред тобою повинен, Россия?»
В чем же я пред тобою повинен, Россия?Только в том, что я верил в чудовищныйэтот обман.В том, что все свои знанья, и нервы, и годы, и силыОтдавал и не ведал, что рою«платоновский котлован».
Мне казалось, что мне-то, уж мне-топокаяться не в чем.Никого я не предал, трудился и верил в добро.Но ответствует совесть: «От этого вовсе не легче,Ты смотрел и не видел, ты спал, а творилося зло!».
Так очнись же! Очнитесь, безумные дети России,И услышьте стон мертвых, услышьте ихшепот: «За что?».И не ждите, не ждите, не ждите явления Мессии,А покайтесь, поняв, что творили, не ведая что.
Да, покайтесь, поняв, что насильемРастоптали родную страну,И какую б мечту ни несли мы…Оправдать невозможно войну.Оправдать невозможно насилье.Искупить не удастся вину.
Июнь 1990После митинга
О, Боже мой! Какая злаяТолпа на митинге, вздымаяРук голосующую рать,Готовая вот-вот взорваться,Кипит. Но здесь не разобратьсяВ пылу, кто прав, кто виноват.
Здесь мы под действием гипнозаИ коллективного психозаТеряем разума тропу.Мы превращаемся в толпу…
Толпу – людей, лишенных глаз.Толпу – людей, лишенных Бога.Здесь нас под лозунгом «Свобода»Ведут. Но вот вопрос – куда?
Здесь нет дискуссий, нет здесь спора,Нет диалога, разговора —Однонаправленная речь.Но удается здесь разжечьВ душе, горящей за свободу,Безумье, ненависть и злобу.
Когда?! Когда же мой народДорогой разума пойдетИ будет, наконец, свободным!?Свободным – думать не толпой,Свободным – быть самим собой,Не подчиняясь чьей-то воле.
Свободным, разум исцеливОт злобы, зависти и мщенья,Способных всё: и нашу боль,И справедливость, и любовь —Направить в русло разрушенья.
Май – июнь 1990Гражданская война
Гражданская война – безумие воюющих.Гражданская война – проклятие Богов.Гражданская война – судьба, и нету выхода.Гражданская война – насилие и кровь.
Гражданская война – война без победителей,Гражданская война – души распятой крик!Гражданская война… Опомнитесь, воители!Гражданская война – общественный тупик.
Гражданская война – попрание заветов.Гражданская война – безнравственность вождей.Гражданская война – нарушены запреты.Гражданская война – кощунственность идей.
Гражданская война, косящая РоссиюПочти без передышки седьмой десяток лет.Гражданская война – гражданское бессилие,Гражданская война – и мне держать ответ.
Июнь 1990Пока лишь первый дождь задел струну печали
Тае
Мелькает день за днем, уж лето пролетело,И осень пробралась лисицею в Москву.Деревья за окном грустят осиротело,А ветер-хулиган срывает с них листву.
Пока лишь первый дождь задел струну печали,И только первый плач коснулся губ твоих.Но осень впереди, хоть мы ее не ждали.Она стучит в окно, она ждет нас двоих.
А я смотрю назад, в то прошлое в заплатах,Где первый поцелуй захватывает дух,Где прозвище твое – «мой коса», «косолапый» —Неся неясный смысл, еще ласкает слух.
Я вспоминаю, как мы шли по жизни рядом.Как я не мог признать, пожалуйста, пойми,Желание твое «командовать парадом»,Желание иметь медведя на цепи.
Что ж, осень на дворе сметает листья лапой,И ветер из стволов выдавливает стон.Да, ты не поняла, что я не косолапыйИ не могу плясать под бубен и гармонь.
Осенние дожди – предвестники печали,И крики птичьих стай меня лишают сна.А осень пробралась, хотя ее не звали.Она пришла сама. За ней грядет зима…
17 июня 1990Вижу милую Одессу
Вижу милую Одессу, дом, где раньше жил,Там, где Водный от Манежной ломтик откусил.2
Улица Манежная, желтые листы…Где вы затерялися, юности мечты?
Листья закружили желтый хоровод…По ушедшей юности грусть во мне поет,По одесским улочкам, что меня велиИ вложили в душу мне заповедь любви.
Улица Манежная тихая, прямая,Никогда не слышавшая грохота трамвая.Улица Манежная… Водный институт…Двор со старой липою, где меня не ждут…
Я смотрю с оттенком грусти – вот он, милый дом,Дом, в котором пролетела юность словно сон.Дом, с которым я простился, не взмахнув рукой…Дом, в который не вернешься, – он теперь чужой.
Листья закружили желтый хоровод…По ушедшей юности грусть во мне поет,По одесским улочкам, что меня велиИ вложили в душу мне заповедь любви.
Листья, что ж вы кружите грустный хоровод?Все, что было в юности, все во мне живет.Вроде бы утеряно, вроде бы ушло…По крупицам золото на душу легло.
21 ноября 1990«Седьмое декабря… Заснежены поля…»
Тае
Седьмое декабря… Заснежены поля,А мокрый тротуар в холодной снежной каше.В тот день из-под фаты смотрели на меняВлюбленные глаза, вручая счастье наше.
Влюбленные глаза, вы верили тогда,Вы верили в меня, вы верили в удачу.Казалось, что любовь и счастье навсегда,Казалось – никогда тебя я не утрачу.
Но жизнь – она сложней, она не верит вере.Она вручила нас не верящей судьбе.И волны времени размыли счастья берег,Оставив мою боль как память о тебе
И вот прошли года… Минуло четверть века.Седьмое декабря вернуло память чувств.Несбывшихся надежд груженая каретаВернула мою боль, вернула мою грусть.
Сегодня я с грустью смотрю в окно…Любовь не вернется, все позади.Я остался один. Один… Давно.Твое одиночество – впереди.
7 декабря 1990«Осенняя плачет природа…»
Осенняя плачет природа,Пред саваном белым дрожит.Коснулась души непогода…В предчувствии сердце болит.
По полю гуляет поземка.Застыла поверхность пруда…Уже не пружинит походка,Блестит серебром борода.
Еще не туманится разум…В тумане лишь лес за рекой.И жизнь отступает не сразу —Готовится встретить покой.
Пока еще четко сознанье,Но знание мне говорит:Начальный этап угасаньяРазвесил знамена свои.
Развешены белые стяги…Живое сдается зиме.Природа не знает отваги…Неужто сдаваться и мне?
А, может быть, я из озимых,Морозы меня оживят?Промчатся холодные зимы,Весну повстречаю опять.
Весна, как всегда, возвратится,Веселой капелью звеня…Любовию жизнь возродится,Но только уже без меня.
16 декабря 1990Верность
Ваш муж, Кружанов Владимир Семенович, в бою за социалистическое Отечество, верный воинской присяге, проявив
геройство и мужество, убит 2 ноября
1943 г. Похоронен – море.
Ноябрь сорок третьего года…Последнее с фронта письмо.Ты пишешь о том, что победаУже заглянула в окно.
Близка справедливая кара!Не сможет фашист устоять,И скоро, теперь уже скоро,Мы будем тебя целовать.
А вечером смерть разметалаКровавые кудри зари.И только волна целовалаГорячие губы твои.Да, только волна целовалаГорячие губы твои.
Волна над тобой задрожала,А где-то в Сибири, в пути,Вдруг громко жена зарыдала,Прижавши сынишку к груди.
И я, несмышленыш, почуял,Поняв подсознаньем – нутром,Всю страшную суть поцелуяВолны с уходящим отцом.
Письмо ж прилетело с задержкой.И мы представляли опять,Как ты возвратишься с победой,Как будем тебя целовать.
Письмо прилетело. И мамаВсю жизнь тебя верно ждала.Ждала сорок лет телеграмму…И с верой на встречу ушла.
23 декабря 1990Канун 1991
