– Завтра? А почему завтра?
– Потому что завтра. Черное воскресенье. – Он подмигнул мне. – Давай, до связи.
Расплатившись за нас двоих, он вышел на улицу, под проливной дождь. Громко хлопнула дверь.
Допив пиво и оставив на столике чаевые, я поехал домой на метро. Мне повезло, я сел в полупустой вагон.
В наушниках играла группа Cold. Рональд Вард пел «Песню дождя», его сильный, глубокий голос врезался в сознание. Он помогал мне бороться с плохим настроением. В этом и была магия Cold. Их депрессивные тексты и проникновенные мелодии вселяли надежду на то, что у тебя все не так уж плохо.
Одна песня сменялась другой, в окнах вагона проносились станции и стены туннелей. Я не заметил, как доехал до конечной.
Квартира встретила меня теплом и тишиной. Я клевал носом. Не знаю, что было в этом виновато: может, усталость, а может, выпитое натощак пиво. Я сбросил куртку, снял ботинки, положил на стол очки. И, упав на диван, провалился в сон без сновидений…
Утро. Осеннее утро. Первые лучи солнца прокрались в квартиру. Они отражалась бликами в зеркале, в стеклах лежащих на столе очков.
Зазвонил городской телефон. Его громкий писк нарушил утреннюю тишину и разбудил меня. Пока я искал очки, трель прекратились.
Сегодня воскресенье. Черное воскресенье. Хм. Что он имел в виду, когда назвал этот день именно так? «Уж не фанат ли он группы Black Sabbath?» – мелькнула у меня мысль. Черное воскресенье… Какой же я дурак! Ведь я слушал его постоянно! Это одна из песен группы Cold. Странно, при чем здесь она?
Встреча назначена на 10 вечера. Чтобы чем-то себя занять, я сел читать «Американского психопата» Эллиса. Дойдя до момента, когда Патрик поехал на свидание с Кортни, я решил позвонить Мэри и предупредить ее, что сегодня буду занят и не смогу к ней приехать. Она сказала, что все нормально. Ближайшие два дня она будет гостить у родителей, которые меня, прямо скажем, недолюбливают.
Я повесил трубку. Что бы еще поделать? И я не придумал ничего лучше, кроме как завалиться на диван, поставив будильник на восемь вечера.
…Но разбудил меня не будильник, а мобильный.
Из динамика донесся голос Тома:
– Эй, соня! Погода прекрасная, ни ветра, ни дождя. Давай, просыпайся – у тебя два часа на все про все.
– Хорошо-хорошо, просыпаюсь, – промычал я в трубку и упал с дивана.
Поужинав на скорую руку, я выбежал из дома.
Он ждал меня, прислонившись спиной к старым, ржавым воротам парка. На нем была все та же куртка, тот же свитер, и, как и во время нашего знакомства, он курил.
– Осталась пара минут. – Он постучал по часам. – Я уж думал, ты не придешь. Ладно, давай подождем. – И он затянулся сигаретным дымом.
Секунды следовали за секундами. Мне казалось, что мы стоим тут уже несколько часов. Том молчал и с безразличным лицом глядел на ворота.
– Ага. Все, пошли. – И он стал открывать ворота. – Чего стоишь? Помоги мне.
Створки с громким скрипом раскрылись, и с них посыпалась ржавчина.
– Давай, Джим, не стой столбом! – прокричал он. Схватил меня за рукав куртки и потянул за собой.
Я споткнулся и чуть не упал. А когда поднял взгляд, и мир уже изменился. Загаженный, старый парк преобразился. На огромной территории, пустовавшей бог знает сколько лет, появились аллеи, палатки с торговцами и аттракционы. Играла веселая музыка, люди смеялись – праздник был в самом разгаре.
– Ну, куда пойдем? – Его голос с трудом пробивался сквозь весь этот шум. – Карнавал бывает только раз в году! И на него еще надо заслужить билет.
– Ты так и не рассказал мне про блеск, – прокричал я.
– Ах, да… блеск. Ну, это и есть билет на Ржавый карнавал. Именно им ты и расплачиваешься за это удовольствие. Да не парься! Все нормально. Пошли на «Адские колокола»!
«Адские колокола». Жуткого вида громадина. Человек садится внутрь, застегивает ремни, и колокол начинает свою безумную пляску. Никогда не угадаешь, в какую сторону он повернется. Мало кто выходит оттуда в нормальном состоянии.
– И-и-и-и-и-иха-а-а! – Том вывалился из Колокола. – Джим! Ты должен на нем прокатиться!
– А что это, вон там? – Я указал рукой на дальний конец парка.
Том пытался прийти в себя после аттракциона.
– Не знаю… Там редко кто бывает. Давай сходим.
Карнавал предстал перед нами в новом, мрачном и угрожающем, обличии. Голые деревья, хотя в центре парка они были усеяны золотистой листвой; лужи; кучи мусора. В общем, картина еще та. В самой темной части парка, на задворках, стояли два больших шатра. Ржавые вывески висели на ржавых гвоздях. На одной еще можно было разглядеть надпись: «“Психоцирк”! Добро пожаловать на шоу!» Другая была настолько побита временем и дождями, что от нее не осталось почти ничего, кроме огромных дыр.
– Давай посмотрим, что там, – сказал я Тому.
Приподнял полог и осторожно прошел внутрь «Психоцирка».
Нашим глазам предстала печальная картина: груды мусора, пыль, раскиданные игрушки и огрызки воздушных шаров. Все это внушало уныние и печаль.
– Добро пожаловать на шоу! Мы рады видеть вас в нашем цирке! – Раздался из темноты громкий зловещий голос, от которого за милю несло безумием. – Шоу начинается! На арене два молодых человека! Сейчас в них будут кидать камни, ножи и все, что попадется под руку!
– Пригнись! – только и успел прокричать Том и упал на пол.
Когда над его головой просвистел топор, я тут же растянулся на полу. В нас кидали яйца, обломки кирпичей, компакт-диски, ржавые болты и гайки.
Прикрыв голову руками, Том бросился к выходу.
– Давай-давай, за мной!
Мне не надо было повторять дважды. Спотыкаясь, я вырвался из этого дурдома первым. Том выбежал из шатра, прихрамывая.
– Все-таки один урод зацепил меня, – держась за бедро, прорычал он. – Здоровый камень, однако, он в меня послал.
– Рискнем зайти во второй павильон? – спросил я. Во мне боролись два противоречивых чувства: я не знал, что ждет нас внутри, и, как все люди, боялся неизвестности. Но Карнавал заворожил меня. Какие еще безумные развлечения скрывает этот таинственный парк? Пока я здесь, я должен увидеть как можно больше.
Том тоже был настроен решительно.
– А! Гулять – так гулять! Не зря же мы пришли на Карнавал?
И мы зашли во второй шатер.
Внутри было на удивление чисто. Мы оказались в театре. Маленькая сцена, ряды стульев и будка суфлера. У входа нас встретил старик-билетер, одетый в форму, которую носили лет сто назад.
– Господа, добро пожаловать в Театр боли. Мы рады видеть вас! – с его губ слетали отрепетированные, повторяемые из года в год фразы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
