Толпа вскрикнула от ужаса, когда один из палачей отрезал Лайану нос острым ножом.
«Должна же я что-то чувствовать, — думала она, — я должна чувствовать жалость, разделять его боль, должна хотеть быть на его месте, а во мне лишь ледяной холод».
Мужчины, женщины и дети с негодованием смотрели на неё, когда она протискивалась мимо них. Она почувствовала облегчение: это означало, что её не узнают. То и дело она поправляла капюшон. В толпе были сотни женщин в капюшонах, и она ничем от них не отличалась. Однако было достаточно одного слова, чтобы эллонские солдаты моментально схватили её и подвергли той же казни, что и Того Кто Ведёт.
Вонь над толпой висела ужасная: смесь запахов давно не мытых тел и грязной одежды. Кое-кто из крестьян привёл с собой скот: овец, коз и даже нескольких коров. Запах скота вносил изрядную лепту в общий букет.
Когда она пробивалась через эту живую массу, ей показалось, что даже солнце померкло от тусклых землистых цветов одежды окружавших её людей. Но несмотря ни на что, эти люди любили Лайана. На некоторых из них были шрамы, полученные к битвах с эллонами. Проталкиваясь мимо одного из крестьян, она обнаружила пустоту в его рукаве. Возможно, она даже сражалась рядом с ним и видела блеск меча, отрубившего ему руку. Почему же она так боится его теперь, его и всех остальных?
Лайан снова закричал: один из палачей выжег на его груди герб Эллонии, а другой держал наготове раскалённый нож, собираясь вспороть живот.
Один из офицеров, одетый в богатую красно-зелёную форму, указывающую на высокий чин, неожиданно развернул своего коня и поскакал вокруг толпы. Люди с ненавистью смотрели ему вслед, но он не обращал на это никакого внимания. У него был серый конь с гордо поднятой головой и длинным красивым хвостом. Это был послушный конь.
Объехав толпу, офицер похлопал коня и что-то зашептал ему на ухо, видимо, пытаясь заставить его забраться на эшафот, на котором медленно и мучительно предавали смерти Лайана. Животное явно не стремилось туда, но воля седока в конце концов победила. Топчась на месте, спотыкаясь и в ужасе вращая глазами, конь всё-таки взобрался на платформу вместе с седоком, смотревшего то на изувеченное тело Того Кто Ведёт, то на море повёрнутых в его сторону лиц.
Он указал рукой на Лайана. Трое палачей внимательно наблюдали за ним: двое улыбались, а третьему, наоборот, было не по себе.
— Вы называли его Тот Кто Ведёт? — закричал офицер, успокаивая коня, который снова начал топтаться на месте. — Кого он сможет повести теперь? Отпусти мы его сейчас, он смог бы только ползать! Теперь он не сможет повести за собой даже таких же слепых калек!
Эта шутка рассмешила лишь его самого. Он достал меч и высоко поднял его над головой. В толпе царило гробовое молчание.
Она узнала его: это был Надар — второй по рангу офицер во всей эллонской армии. Однажды он пытался изнасиловать её, но Тот Кто Ведёт избил его и выгнал с позором. Не удивительно, что он торжествовал после того, как Лайана кастрировали. Она на всякий случай ещё глубже спрятала лицо под капюшон.
Маленький мальчик неподалёку от неё спустил штанишки и стал мочиться на мостовую. Тёплая моча текла по ногам людей, стоявших перед ним. Она на мгновение полюбила его за это.
Но больше всех она любила… раньше любила Того Кто Ведёт, или просто Лайана, как называли его ближайшие друзья и товарищи. Золотоволосого Лайана. Волосы ему остригли в самом начале казни — как часть ритуала издевательств, которые предшествовали казни. В течение двух лет во время сна она гладила эти золотые кудри, сотни раз ласкала тот глупый маленький комочек плоти, который палач ампутировал с таким весельем: теперь он ничего не значил для неё, потому что больше не принадлежал Лайану. Это был просто некий мерзкий объект, на который она предпочла бы не смотреть.
— Умереть ему или остаться в живых? — кричал Надар. Ветер хлопал полами его плаща. В толпе послышался нарастающий гул.
«Пусть он умрёт, — подумала она. — Он не захочет жить таким».
Она вспомнила, как бежала с ним по вспаханному полю, как они спотыкались, падали, царапая ноги об острые камни, а потом снова поднимались. Небо было голубым, и был период бодрствования. Часовые, стоявшие возле лагеря, делали вид, что не замечают их, а они с Лайаном, добежав до берега маленькой речки, нырнули в её ледяную воду. Она брызгала его водой, он отвечал ей тем же. Позже, помогая друг другу, они выбрались на зелёную траву, стянули с себя мокрые одежды и занялись любовью под нескромными взглядами воробьёв.
«А теперь я хочу, чтобы он умер…»
Она пробивалась всё дальше и дальше сквозь толпу. Люди стояли спокойно, но в них ощущалась нарастающая энергия. Речь Надара чуть было не освободила её. Если бы среди них был Тот Кто Ведёт, умевший быстро двигаться и убедительно говорить, они уже превратились бы в новую, готовую к бою армию, жаждущую крови эллонов и готовую отомстить за причинённые им унижения и оскорбления. Но Того Кто Ведёт не было с ними: его изувеченное тело висело на кресте, а они стояли внизу и смотрели на него.
Она знала, что смогла бы повести их за собой, если бы сумела действовать быстро до того, как жизнь покинет его. Но как это сделать? Она лучше уйдёт отсюда, вернётся к своим записям и попытается найти новый путь уничтожения Эллонии. Если она сможет прочитать их, они, несомненно, помогут ей.
Вернулся кроншнеп. Громко крича, он облетел площадь в поисках места посадки и, наконец, нашёл его на кресте прямо над головой Того Кто Ведёт. Походив взад и вперёд, он выбрал самое удобное положение и нахохлился.
Она наконец-то вышла из этой вонючей толпы. Дальше были лишь открытые металлические ворота и зелёные холмы за ними. Толпа внимательно следила за Надаром, который, размахивая мечом, спрашивал о судьбе Лайана.
И тут начался хаос…
Когда в ворота ворвался отряд всадников, она прислонилась к стене. Люди были одеты в красно-зелёную эллонскую форму, оружие звенело и блестело на солнце, а на губах усталых коней была пена. Ей показалось, что она вот-вот оглохнет от шума копыт, застучавших по мостовой. Воины пронеслись мимо неё в то время, как она закрывала от них лицо. К глазам подступили слёзы, и мир превратился в мутное расплывшееся пятно.
Оглянувшись, она увидела, что всадники уже перебили большую часть солдат. Один из палачей, тот, который до этого чувствовал себя неуверенно, перерезал себе горло, и кровь брызгала с эшафота прямо на лица людей, стоявших в первых рядах. Он резонно посчитал, что это более лёгкая смерть, чем та, которая ожидала его в толпе. Двое других подняли свои мечи.
Надар продолжал, невзирая на смятение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
