В небе светила полная луна и, казалось, подмигивала, когда рваные облака, проносясь мимо, закрывали на мгновение её диск. Сквозь шум ветра и волн Терман услышал крики — осев на корму, корабль стал быстро погружаться в пучину. Он повернул голову и равнодушно наблюдал за тем, как один за другим стали гаснуть огни иллюминаторов. На палубу выскочила женщина. Вцепившись в носовой шпиль, она принялась истерично кричать в темноту ночного моря. С этого расстояния он не мог узнать её.
Вдруг, совершенно неожиданно, корабль скрылся под водой. Женщина успела прыгнуть и проплыть достаточное расстояние, чтоб не утонуть вместе с ним. Он смотрел на всё происходящее равнодушно, как будто это были иллюстрации к какой-то книге.
Отчаянно колотя по воде руками и ногами, женщина плыла в его сторону.
«Она может утонуть» — родилась в его голове банальная мысль. Конечно, они оба должны были утонуть. Но мысль эта охватила уже всё его сознание. Идея о собственной неизбежной смерти едва ли волновала его, но вот то, что женщина, кто бы она ни была, может быть проглочена пучиной, вывела его из оцепенения. Вода тотчас стала обжигающе холодной. Повернувшись на живот, Терман быстро поплыл в сторону женщины, часто теряя её из виду, попадая в огромные чёрные провалы между волнами, которые, казалось, нарочно пытались помешать ему. Пока он плыл, он мысленно называл про себя имена всех богов, которые знал: список был безнадёжно коротким, потому что он, как и его родители, был атеистом. Вспомнив всех, он начал по новой. Он понимал бессмысленность этого занятия, но не прорывал свою импровизированную молитву, так как готов был довериться любой, даже самой призрачной надежде. Его «я» присягало на верность каждому из перечисленных богов, осознавая лживость своих обещаний. В юности он видел человеческое жертвоприношение, и его тогда стошнило. С тех пор ничего подобного он больше не видел, а его неверие лишь усилилось — ни одно доброе божество не позволило бы людям совершать такое варварство.
— Помогите!
Её голос был лишь тонкой стрункой в оркестре разбушевавшейся стихии.
Доплыв, Терман протянул руку, и их пальцы соприкоснулись. Волосы прилипли к её голове, и казалось, что она одета в плащ из морских водорослей. Он с большим трудом узнал её: рыжеволосая Белла, работавшая на судне кочегаром. Она всегда нравилась ему, но они не были толком знакомы. Всхлипывая, она ухватилась за него и прижалась всем телом — он почувствовал, что её вес тянет его на дно.
— Мы никогда не выберемся отсюда! — закричал он, стараясь, чтобы она услышала. — Земля далеко! Мы не доплывём до неё!
Она перестала рыдать, отпустила его и вновь поплыла куда-то.
— Не так… уж… далеко! — услышал он её крик.
Посмотрев в ту сторону, куда она направлялась, он увидел на горизонте какую-то дымку: это было очень далеко. Волна на время скрыла от него женщину.
Снова увидев её, Терман закричал:
— Там ничего нет! Это лишь галлюцинация, туман!
А сам подумал: «Не лучше ли для неё утонуть с надеждой в сердце, в попытке доплыть до этого миража, а не просто отдать себя на волю волн?»
Не обращая внимания на его крики, она продолжала плыть к своей цели. Её движения стали более энергичными. Волна снова разделила их, но он плыл в ту же сторону, что и Белла. Ледяная вода почти омертвила его кожу, а одежда казалась тяжёлой, как свинец.
Волна, подняв его на свой гребень, опустила совсем рядом с Беллой.
— Это химера! Игра природы!
Он случайно глотнул воды и некоторое время молчал. Они взялись за руки и поплыли вдвоём, как будто были единым существом.
— Раздевайся! — закричала Белла. — Одежда… утопит… нас!
Он отпустил её руку и скинул с себя обувь. Ему пришлось согнуться, чтобы снять штаны, и лечь на спину, чтобы стянуть куртку. Теперь он был абсолютно голый, и холод пробирал его до костей. Он закричал, но ему никто не ответил — Белла потерялась в темноте. Он прислушался: может, она кричит ему? Но кроме воя ветра и грохота бури, ничего не было слышно.
— Белла! — снова крикнул он.
— Я позади тебя, — сказала она спокойно.
Он обернулся.
— Мы плывём к берегу, — продолжала Белла. Он заметил, что она тоже разделась.
— К какому берегу? Мы в самом центре океана!
Ветер немного утих, но волны были такими же огромными, как и раньше. Из-за их грохота они едва слышали друг друга.
— Здесь нет никакого берега!
— Да есть же, идиот!
Над поверхностью воды на мгновение показалась её правая грудь. В лунном свете она казалась отлитой из металла искусным металлургом. Вытянув руку, она показала вперёд.
И снова он увидел лишь туман, правда, на этот раз немного ближе.
— Альбион! — закричала она.
Он хотел возразить, но очередная волна ударила его в лицо. Он выплюнул воду и откашлялся, чувствуя у себя на груди её руку — она поддерживала его. Голова Термана погрузилась в пучину, и он решил встретить смерть достойно, как, возможно, встретил её отец, если он у него был. Но Белла схватила его за подбородок и подняла его лицо над поверхностью воды. Вскоре он опять поплыл сам, и она уже могла не поддерживать его.
— Альбион, чёрт возьми! Альбион!
— Не будь такой… ф-рр!… такой дурой! Это матросская сказка! Его не существует! — но сам плыл уже увереннее. Недоверие уступало место желанию хоть как-нибудь выбраться из этих ледяных волн.
Бревно ударило Беллу между глаз. Терман увидел кровь у неё на лбу и, подхватив её, яростно поплыл в сторону светлого туманного пятна. Теперь волны, казалось, помогали ему. Он ощущал, как бьётся сердце под её маленькой грудью. Спасти её, спасти — была единственная мысль, сверлившая его мозг. Именно она давала силы его правой руке, которая несла их обоих к далёкой призрачной цели.
Клочья тумана повисли над ним, загородив собой половину мира. Его ноги вдруг коснулись каменистого дна, которое вскоре стало песчаным. Он так замёрз, что ноги почти ничего не ощущали. Он поднимался всё выше, и вот уже вода едва доставала ему до плеч, а Белла стала тяжелее. Его дыхание было хриплым и громким, как крик.
Пляж, на который он вышел, разительно отличался от штормового моря: он был сух, спокоен и освещён ярким солнечным светом. Пройдя шагов двадцать или тридцать, Терман положил Беллу на светло-жёлтый песок. Некоторое время он стоял возле неё, наслаждаясь тёплым воздухом, обдувавшим его голую спину. Достаточно ли далеко от воды он оттащил её? Усталость переполняла тело, наливая свинцом все его члены. Он лёг рядом, положив руку ей на грудь, и крепко уснул.
* * *
Солнце светило прямо в глаза, и он повернулся на мягкой шершавой поверхности. Возле ног было что-то холодное. Он полухрапел, полустонал. Его кровать никогда не казалась ему такой неудобной, да и покачивание корабля почему-то не ощущалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
