— Мы не можем маневрировать?
— Можно сказать и так.
Дюрок погрузился в размышления. До его сознания еще не дошла вся серьезность сложившегося положения, потому что внешне корабль был в полном порядке. Он все еще летел со скоростью двести пятьдесят тысяч километров в секунду, и прямо перед его носом ярко сияла обычная звезда. Они достигнут ее чуть больше, чем за год.
Но только в качестве гроба, забитого мертвецами.
— Капитан, оставьте свои пессимистичные мысли, — предупредил Брюгнер. — Я уже говорил, что шторм может закончиться сравнительно быстро или мы выйдем из него. Потом приборы снова будут функционировать как ни в чем не бывало. Централь связи должна быть все время на приеме. Как только будут приняты первые сигналы, мы установим постоянную связь. А пока нам нечего делать, отдохните. Если вы мне понадобитесь, я найду вас в каюте.
Так что первый офицер удивил своих подчиненных, отправившись на отдых. Но сам он был отнюдь не спокоен. Конечно, он не в первый раз находился в исследовательском полете, но он никогда еще не попадал в магнитный шторм.
Войдя в свою каюту, он остановился в дверях и уставился на постель. На ней сидело существо метрового роста, покрытое мехом, с карими глазами, и с видимым удовольствием смотрело на него. Хихикнув, оно сказало:
— Теперь, будь любезен, закрой рот. Ты что, никогда в своей жизни не видел илта?
Дюрок закрыл рот и дверь.
— Дружище Гукки, я же почти о тебе забыл!
То, что именно Гукки был пассажиром ЭКС-1972, можно объяснить чистой случайностью. Довольно рутинное задание привело его в этот сектор Галактики, и так как не было никакого другого корабля, майор Брюгнер должен был доставить мышебобра на станцию ОЗО.[1]
Вопреки своим обычным привычкам Гукки большей частью находился в своей каюте, не общаясь с экипажем исследовательского корабля. И все же он знал его, потому что большую часть времени он лежал на своей постели и воспринимал, а точнее сказать, читал мысли отдельных членов экипажа, проводя так свое свободное время.
Для телепортации у него было мало возможностей, телекинетическими же способностями здесь воспользоваться было довольно трудно.
Дюрок сел за стол.
— Ты, конечно, уже все знаешь?
— Разумеется. Ты довольно интенсивно думал об этом. Впрочем, командир сказал еще не все, на самом деле его опасения намного сильнее, потому что мы приближаемся к полю космических обломков. А мы не можем управлять кораблем.
— Полю обломков?
— Да, области, заполненной обломками взорвавшейся звездной системы. Если мы пройдем через нее без навигационных приборов целыми и невредимыми, нам крупно повезет.
— И почему ты мне ничего не сказал об этом? В конце концов я же первый офицер и…
— Потому что ты все равно ничего не сможешь изменить, а командир хочет иметь возле себя людей с крепкими нервами. Я сообщил тебе об этом только потому, что мне довольно дорога моя шкура. У меня нет никакого желания взлететь на воздух вместе с этой скорлупкой. Если бы ты мог читать мысли Брюгнера, они показались бы тебе довольно тухлыми.
— А что я должен сделать, чтобы спасти нас?
— Ну, именно это я и хотел спросить у ТЕБЯ! Я подумал о спасательном боте. Насколько я знаю, у него есть система жизнеобеспечения и даже линейный двигатель ограниченного радиуса действия.
— Пара световых лет, и все.
— Этого достаточно. Если действительно произойдет несчастье и нас протаранит один из обломков, нас будут искать. Планирующий контроль знает, где находится корабль и кто на его борту. Пошлют спасательную экспедицию. Мы будем находиться поблизости в спасательном боте, и нас выловят.
Дюрок покачал головой.
— Ты просто не представляешь себе…
Загудел интерком.
— Капитан, — серьезным голосом произнес майор Брюгнер, — к сожалению, я должен вас побеспокоить. Вернитесь в централь.
Дюрок поднялся.
— В любом случае я поговорю об этом с Брюгнером, Гукки. Обратимся к Шлюмпфу, он надежен и может тебе помочь. Объясни ему твой план. Как квартирмейстер и офицер снабжения он, кроме того, отвечает и за спасательные боты.
Не ожидая ответа, он покинул каюту и исчез в ближайшем антигравитационном лифте. Секундой позже он с ничего не выражающим лицом вышел из него и, направился к ближайшей аварийной лестнице.
Гукки начал разыскивать лейтенанта Шлюмпфа.
— Не порите чушь, — сказала биолог Карин Форстер и слегка отвернулась от Шлюмпфа, который, казалось, не знал, куда ему девать руки. — Я думала, мы сыграем партию в шахматы.
— Это мы всегда успеем сделать, — успокоил ее Шлюмпф, придвигаясь к ней. Они сидели в каюте биолога за столом, на котором стоял антигравитационный куб с трехмерными шахматами. Собственно, они должны были сидеть друг против друга, но Шлюмпфу удалось изменить позицию в свою пользу. — Не проводите ли вы меня в малую кают-компанию?
— Нет, если вы и дальше будете вести себя так же нахально, лейтенант. Уберите руки!
— Я же просто хотел показать пальцем, вы, недотрога. У вас, должно быть, скверный опыт в подобных делах.
— Конечно, я знаю вас уже достаточно давно.
Карин Форстер было двадцать восемь лет, и она в качестве ученого оказалась на борту исследовательского корабля только потому, что ее отец был влиятельной фигурой в одном из отделов биологической станции на Земле и занимал там ответственный пост. Ее без преувеличения можно было назвать очень миловидной, и лейтенант Шлюмпф, казалось, давно уже это заметил. Во всяком случае он использовал каждую свободную минуту, чтобы побыть с ней, но до сих пор ему не удавалось пробить броню ее защиты.
Ну, ладно, шахматы. Иногда совместная выпивка в кают-компании или посещение бортового кинозала. И все.
Он слегка разочарованно нажал на кнопку управления со своей стороны. Его фигура должна была прыгнуть на поле противника и скользнуть с третьей ступени на четвертую. С явным удивлением он обнаружил, что она не двинулась с места и неподвижно застыла в старом кубе.
— Этой фигуре конец, — твердо сказал он.
— Нет, совсем не конец, — ответила Карин и отодвинула его в сторону. — Вам нужно только нажать на нужную кнопку.
Она нажала на другую кнопку, но фигура осталась на старом месте.
— Я ничего не понимаю, лейтенант. Разве вы не манипулировали ею, чтобы использовать возможности и…
— Честное слово, нет, Карин! — у Шлюмпфа на самом деле совесть была чиста. — Я сам не понимаю…
— А я понимаю! — раздался позади них высокий голос. Оба они вздрогнули, словно их застали за чем-то неприличным, повернулись и увидели Гукки, который без предупреждения телепортировался в каюту. — Я вам это сейчас объясню.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
