Сил сопротивляться и отказываться, у меня просто не было, и я поплелась следом.
В кабинете он притянул меня к себе и зарылся носом в мою макушку.
— Устала, Лар? — Тихо пробормотал он. — Ты же знаешь, всех все равно не спасти…. Давай, сейчас кофейку выпьем, поезжай домой и ложись отсыпаться.
Я осторожно выпуталась из его медвежьих объятий и присела на диван.
Сергей налил кофе в мою любимую кружку с ярко-желтым утенком и протянул мне. Я обхватила её обеими руками и вдохнула восхитительный аромат. Вот что — что, а кофе Серега всегда варил просто шикарный. С кардамоном, корицей и капелькой ванили. Не кофе, а мечта.
— Ну что, от Митьки так и нет вестей? — Спросил он, присаживаясь в кресло напротив и отпивая глоток из своей чашки.
Я отрицательно покачала головой и грустно посмотрела на него.
Митька…Мой пропавший друг….
***
Он был моим лучшим другом. Скорее названным братом. Знали мы друг друга с пеленок. Как говорят, сидели на соседних горшках. Наши родители дружили семьями еще до нашего с ним рождения. Мы даже родились с ним с разницей в два дня. Жили в одном доме, ходили в один детский сад и в школе сидели за одной партой до самого выпуска. Мы были с ним, не разлей вода, доверяли друг другу все свои детские секреты, все мечты, а потом, повзрослев и тайны, которые не положено было знать никому.
Митька вырос и превратился в красивого юношу — невысокого, тоненького и хрупкого. Его отец всегда сокрушался по этому поводу, говорил, что он больше похож на девчонку, но Митяй всю жизнь был слабым и болезненным мальчиком и видимо превратиться когда-нибудь в мачо, ему было не суждено. Как ни странно, но более крепкие и сильные наши с ним одноклассники, никогда не задирали его и даже защищали, если на него нападал кто-то из чужих. Не знаю — почему. Наверное, он был слишком легкий и светлый, "не от мира сего", как говаривала о нем наша классная Лия Вячеславовна. А еще он прекрасно рисовал. В нашем школьном выпускном альбоме помимо фотографий у каждого есть портрет написанный рукой Митьки. И это я вам скажу шедевр. Даже не подумаешь, что нарисован он рукой семнадцатилетнего юноши.
Несмотря на невысокий рост и хрупкость, поклонниц среди девчонок у него было навалом. Изумрудного цвета глаза с длинными девчачьими ресницами, нежный румянец, красиво очерченные губы, прямой правильный нос не свернутый набок в уличных драках, идеально ровные зубы, мягкие светлые волосы и легкий налет задумчивой таинственности — практически убойный коктейль для неокрепшей психики юной девушки. Он мог бы при желании менять их как перчатки, еженедельно, но вот странность — Митька был один (я не в счет).
Я раз сто пыталась его познакомить со своими подружками из студии бальных танцев, где занималась с первого класса, но он упорно отказывался и, краснел, когда я спрашивала — почему. Почему? Я просто умирала от любопытства. Почему мой красивый и утонченный друг не встречается с девочками. Я достала его, наверное, до печенок, но единственное, что мне удалось узнать — Митька до сих пор был девственником! Во всех смыслах этого слова. Угу. В семнадцать с половиной лет. Прямо раритетное издание.
Я в этом вопросе преуспела гораздо лучше него. В девятом классе на весенних каникулах, я поехала в Москву проведать бабушку, познакомилась там с очень симпатичным мальчиком и переспала с ним. Из чистого любопытства, да. А, я вообще в юности была крайне любознательна. Если честно — мне не понравилось. Приехав в родной город и доложившись о своих приключениях все тому же Митьке, я получила от него качественную головомойку и длинную нотацию на тему — " лишаться девственности из любопытства это пошло, если не сказать больше". Я была полностью с ним согласна, но что сделано, то сделано.
***
Ответ на мучивший меня вопрос я получила после школьного выпускного бала. Мы вдвоем сидели на скамейке в городском саду, и пили из горлышка шампанское. Мы были счастливы и немного грустили. Впереди нас ждала новая взрослая жизнь и неизбежное расставание. Я собиралась поступать в медицинский в Москве. Митька ехал в Питер, в художественное училище.
В самом разгаре нашего с ним веселья, Митька вдруг замолчал, а потом тихо прошептал:
— Знаешь, Ларка, почему я не встречаюсь с девушками?
Я помотала головой и, затаив дыхание принялась слушать, что он скажет дальше.
Митяй отчаянно покраснел, почему то огляделся по сторонам и, опустив голову, еле слышно пробормотал:
— Мне нравятся мужчины.
Не сказать, чтобы я была шокирована. Что-то подобного я и ожидала. Девушка я была продвинутая, ни разу не гомофобка и известие о том, что мой лучший друг, скорее всего гей, не произвело на меня впечатления.
Митька покосился на меня, видимо ожидая, что сейчас вскочу и кинусь от него прочь, как от прокаженного, но я спокойно сидела рядом и счастливо улыбалась во весь рот.
— И чего ты скалишься? — Подозрительно спросил он. — Тебе смешно?
— Нет, — ответила я, и моя улыбка стала еще шире, хотя вроде дальше уже и некуда. — Я просто очень рада, что ты, наконец, разобрался в себе и решился мне все рассказать. У тебя уже есть кто-нибудь?
Митька залился краской до кончиков ногтей, закрыл лицо руками и отчаянно затряс головой.
— Тогда, почему ты так решил? Ну, что ты гей?
Дальше, он выдал такое, что не сиди я на скамейке, то, наверное — бы грохнулась на землю. Он сказал, что с восьмого класса влюблен в Витьку Соколова — местного задиру и хулигана. Фил, как звала его уличная шпана, был высоким тощим и страшным как смертный грех.
"Видимо противоположности все — таки притягиваются" — мелькнула у меня шальная мысль, пока я, разинув от удивления рот, слушала исповедь друга.
К счастью Митяя, его тайный возлюбленный ни сном, ни духом не подозревал о страданиях парня, иначе я даже и не знаю, что могло бы случиться. В нашем городке, к подобным вещам относились весьма предвзято и меньшее, что ожидало бы Митьку, раскройся его тайна — это изнасилование.
Выслушав рассказ друга, я допила остатки шампанского и устроила ему такой разнос, что бедный Митька даже в скамейку вжался. Я шипела на него как разъяренная змея, не орать же было на весь парк о столь деликатных вещах.
Я говорила, что он круглый идиот и что совсем себя не ценит. Что даже если он предпочитает кого-то своего пола, не стоит опускаться до плебеев, вроде Фила.
Я много чего ему наговорила тогда, сейчас уже даже и не вспомню, но факт остается фактом — я на раз-два опустила бедного страдальца с небес на землю. Глупая детская влюбленность Митьки осталась на скамейке в пустынном утреннем парке вместе с бутылкой из-под шампанского. И в глубине души, я даже надеялась, что все его закидоны насчет мужчин тоже. Но что в этом мире стоит надежда?
