Вейе не до того было: не упомянул о Гремиславе — отце её, сотник ничего. Долго ль оставаться ей под опекой Любицы? Она ведь Вейе чужая совсем. Что теперь будет? Ясно же, что назад — в острог родной Годуч — дороги нет. Всё нерадостнее и мрачнее становились мысли, изводили вместе с духотой смешанный с запахом хмеля и духом разгорячённых мужицких тел. Всё громче становились голоса и звонче смех женщин, вот уже и загрохотали в бубны, заиграли свирели, а столы так и вздрагивали — зачиналось веселье.
Любица вскоре покинула своё мягкое, устеленное волчьими шкурами кресло — верно, к сыну поспешила. Шестимесячный ещё, внимания материнского требует, а народ всё приходил в гридницу, и теперь, казалось, больше стало людей, что места уже не находилось свободного. Вейя всё думала да порывалась поговорить с сотником об отце, спросить побольше — Любица только о своём муже и чаяла, только не успела Вейя насмелиться — уж помнила его взгляд, да не застала сотника на прежнем месте, затерялся куда-то. И ясно же, что в вечер этот Далебор на разрыв.
Вейе неловко совсем стало, когда вдруг начала ловить обращённые на неё взгляды гридней, поспешила в женский стан вернуться. Поднявшись с лавки, оставив наперсниц своих, вышла из-за стола, пошла из гридницы прочь, только и остался за спиной гомон да весёлые звуки свирели вместе с духотой невыносимой, разбавленной запахом костров и снеди. Никто Вейю останавливать не стал, возвращать к пиршеству не поспешил — чужая она тут, и за то недолгое время — всего седмица, что побывала она в Кряжиче — подруг не сыскала новых. Да, признать, Вейя не слишком в них нуждалась: сплетничать не умела, пересудов долгих вести за шитьём да прядением не старалась, да и не о чем.
Единственной отрадой стала волхвица княгинина — Доброрада, к ней-то Вейя и поспешила, испытав нужду сильную утешить и развеять волнение, что поднялось от вестей, так, что совсем муторно стало. Уж она, поди, не спит — Вейя понадеялась. Да и прикипела к Доброраде неспроста — интересны Вейи мудрость и знания волхвицы, которые не постичь за одну жизнь.
------------------------------------------
[1] Вересень — сентябрь.
Глава 3
Вейя, перейдя двор, по стёжкам узким пошла, что пользовали только челядинки, они аккурат через яблоневый сад пролегали к реке, да и короче так до избы волхвы, только темно разве что уже. Но кого Вейя может встретить, коли все сейчас в княжих гридницах? А всё же, оказавшись под сенью густой и сумрачной среди кряжистых деревьев, сердце забилось чаще, и места знакомые вдруг чужими обернулись. Вейя, подобрав подол платья тяжёлого, украшенного вышивкой обильной, пошла быстрее, желая скорее в тёплой горнице Доброрады оказаться, да едва не споткнулась на ровном месте, когда услышала смех, что донёсся со стороны стены крепостной, пролёг будто преградой перед ногами. Вейя бы и не остановилась и не острила слух, если бы не показался ей голос знакомым сильно — Любицы-княгини. Только что она делает тут? Разве не должна в хороминах быть сейчас? Вейя продолжила путь, решая быстрее уйти, а когда прокатился по воздуху мужской голос, остановилась, совсем вглядываясь в глубь сада, да так и затаила дыхание.
— Я же вижу, как ты таращился на неё всё застолье, и мне не лги, Далебор, хуже будет только — тебе понравилась девка эта! — Так отчётливо, будто в рог проговорённые, донеслись до Вейи слова Любицы.
— Нарочно злишься, Любица, и я могу злиться, и кусаться могу. Но желанней тебя нет у меня никого, ты же знаешь это сама. Кто мне нужен, когда ты у меня такая… — Сунул руку меж ног ребром — Вейя в темноте разобрала, как вверх ей провёл, задирая выше подолы, оголяя бесстыдно бёдра княгини, только и слышно, как звякнули бубенчики на поясе.
Любица голову запрокинула, прикрывая веки от того — верно, каждое прикосновение сотника желанным было, и шею открыла гибкую, подставляя себя губам жарким его.
Вейя ни пошевелиться не могла, ни с места сдвинуться, так и пристыли ступни к земле, и дрожь пробрала. Одёрнула себя, взор отводя, да вперёд было качнулась, скорее идти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Речи твои, Далебор, мёда слаще, — сбивчиво уже заговорила княгиня, зарываясь пальцами в длинные кудри, притягивая лицо сотника к себе ближе, смотря неотрывно ему в глаза: то в один, то в другой, будто увидеть что хотела, утвердиться в чём-то с жадностью, ревностью, — пить не напиться. Да только знай — коли узнаю… о-ох…
Оборвался шёпот, когда Далебор резко в тело мягкое, в его руках сильных загорелых, обожжённых степным оком, толкнулся.
— Продолжай, княгиня… — захрипел, склоняясь, осыпая ключицы поцелуями короткими ненасытными, захватывая краями губ подбородок округлый, прикусывая губы, раскрывшееся в выдохе, а потом с жадностью на её рот накинулся, будто испить только и жаждал. — Что сделаешь — скажи, али на ремни меня порежешь или голодом заморишь? — шептал хрипло, сбивчиво. Отвёл бёдра и вновь качнул уже мягче, да всё равно с силой врываясь напором в княгиню, держа Любицу крепко под коленями, а та только и хваталась за шею сильную, прижимаясь к дереву спиной, удерживаясь навесу. — Но я и на то и на другое ради тебя сам пойду. Соскучился по тебе, Любица, так соскучился, что не отпущу тебя сегодня уже в хоромину твою темницу, моей всю ночь будешь…
Задвигался быстрее, Любица только пальчиками вцепилась крепче, вонзая в его плечи литые, широкие, испуская стоны приглушённые. Уже и намитка[1] с венцом сползли с головы, открывая светло-золотистые волосы. Далебор подминал под себя Любицу, давил всё вперёд, безустанно рвясь.
Вейя, не зная, куда и деться, назад попятилась, да наступила на веточку — та хрустнула негромко под ногой, но княгиня голову повернула, взгляд серых заволокших туманом глаз скользнул по кущам сада, но Вейя успела за низкие ветки в тени схорониться. Любица запрокинула голову назад, разметав волосы золотистые по спине, вздрагивая от мощных толчков сотника. Вейя развернулась и пустилась прочь, ступая по мягкой траве, скрываясь за деревьями скорее, слыша сквозь гул сердца тихие стоны Любицы, да зажатое в горле тяжёлое дыхание сотника.
---------------------------------
[1] Намитка — старинный традиционный восточнославянский головной убор замужних женщин, относящийся к типу полотенчатых головных уборов.
Глава 4
Вейя всё дальше уходила в тень, даже стёжку потеряла, с дороги сбившись, и теперь цеплялась подолом за кусты шиповника, что рос здесь повсюду. Но, слава Богам, вскоре ворота завиднелись. Запыхавшись, Вейя сбавила шаг, но всё назад оглядывалась, всматриваясь в стылый сумрак сада, в глубине которого осталась княгиня с Далебором. И надо же было встретить их на пути! Плохая была затея к Доброраде отправляться в такое время. Но теперь уже назад не повернуть, что видела Вейя — из головы не выкинешь. И не её то дело, а всё же Любица дурно поступает.
Вейя торопливо мимо стражников проскочила и вскоре в женском стане оказалась. И такая тишина здесь стояла, что слышно, как шуршала трава под ногами. Все сейчас в детинце, издалека доносились голоса весёлые. Вейя, поднявшись на крыльцо, задержалась, окидывая взглядом постройки теремные, в недрах которых колыхался меж брусчатых массивных стен густой свет от костров, озаряя тропки.
Постояв немного, Вейя в горницу вошла пустую, а оттуда в светлицу свою поднялась, не встретив ни одной челядинки. Сперва волок приоткрыла. Вечерний воздух заструился в хоромину, наполняя свежестью. Вейя, успокоившись, вовсе неторопливо стянула очелье, которое тяжестью соскользнуло с головы в руки, положила его на стол, как и пояс. Усталость вскоре отвоевала своё, думать уже больше ни о чём не хотелось. Расчесав волосы, Вейя нырнула в мягко устланную постель. Стоило веки прикрыть, как перед глазами появлялись то Далебор и Любица, то жарко горящие глаза сотника, от которого Вейе не по себе делалось, и она всё ворочалась в постели, не зная, куда от этого взора деться, пока не забылась сном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
Поутру от шороха проснулась — челядинка пришла со свежей водой и полотнами. И хоть ныне можно подольше на лавке понежиться, а всё же Вейя поднялась. Умывшись прохладной водой, собралась, накинув на плечи верхицу, вышла из светёлки.
