— Что ты делаешь? — сказал мне Миша Л. — Вышла новая книга, специально для таких, как мы — «Бег ради жизни» Г. Гилмора. Там сказано, что нужно бегать медленно!
И мы стали бегать медленно, но много: до 50 мин. в день. А через 2 недели после нашей встречи (спустя 2 месяца после начала занятий) было решено впервые пробежать 10 миль. Не километров, а именно миль — ведь так бегал великий Лидьярд! Мы пробежали по Витебскому шоссе до Красного бора и обратно — ровно 16 км за 1 час 40 мин.
На обратном пути сильно болели ноги, но мы терпели и добежали до конца. Для меня это была первая, а для Миши — последняя победа. У него обострились старые болезни, и он переключился на гимнастику йогов, а я потерял партнера. Вскоре и мое состояние ухудшилось: появилисьчастые приступы экстрасистолии, сонливость и сильная слабость — мне все время хотелось прилечь. Ночи превратились в какой-то кошмар. Я почти не спал, чего раньше никогда не было, а утром не мог подняться. Пришлось прекратить тренировки. Нужно было выбирать — или моя сумасшедшая работа или бег. Осложнилось и мое положение в клинике.
— В субботу сложная операция, ты даешь наркоз, — сказали мне.
— Но у меня выходной день!
— Не валяй дурака. Шеф оперирует — ты что, с луны свалился?
Я все прекрасно понимал, но почему все так привыкли к моей безотказности? Ведь у меня действительно выходной день. Человек я или машина?! Кроме того, в субботу я должен был бежать с Мишей 10 миль (в воскресенье я дежурил). И впервые за 10 лет я изменил своему делу, своему долгу ради бега. Бег вырастал на глазах, превращался в громаду, которая постепенно отодвигала и заслоняла все. И я уперся. К этому времени у нас уже было три анестезиолога, и я сказал: «Наркоз даст дежурный врач. У меня выходной».
Жена говорит, что я родился под созвездием овена, или барана, то есть я просто баран. И уж если я чего решил...
А решил я бежать с Мишей 10 миль, и мы бежали. Наркоз давал другой анестезиолог. Все прошло нормально, но мои отношения с шефом окончательно испортились. И я решился...
На кафедре физиологии института физической культуры требовался преподаватель с медицинским образованием.
«Институт физкультуры, — подумал я. — Буду изучать физиологию и бегать. Это мне подходит». Так я стал спортивным физиологом. Все нужно было начинать сначала.
Что было причиной моего ухода из клиники? Плохое состояние здоровья, конфликт с профессором или увлечение бегом? Скорее всего все вместе взятое, но бег сыграл решающую роль. Если бы не он, я бы никогда не смог этого сделать.
Теперь я мог бегать и спать сколько угодно. И через неделю я снова возобновил тренировки, уменьшив продолжительность бега до 30 мин. в день: бегать больше я просто не мог. Меня удивляло, что резко уменьшилась скорость бега — до 7 мин. на 1 км. Да и сон никак не налаживался, несмотря на то что меня никто никуда не вызывал. Как-то в парке я встретил Мишу.
— Ты очень медленно бежишь, — сказал он. — Здесь что-то не так.
Миша выглядел отлично.
— Йога великая вещь, — продолжал он, — все успокаивает и нормализует.
Да, было над чем призадуматься. Я и сам видел, что не все в порядке, но что?!
Весной я нашел себе нового партнера Женю Ю., в недалеком прошлом лыжника-разрядника, на 6 лет моложе меня. Однажды в воскресенье мы с ним пробежали 20 км за 2 часа — ничего, сошло. Через 2 недели еще столько же и через неделю еще. Все. Боль во всем теле, под глазами чёрные круги, губы и ногти синие, пульс всё время около 90.
Страшная слабость, трудно пальцем шевельнуть, апатия. По утрам по-прежнему выходил в парк, пытался бегать, но ничего не получалось: тошно, тяжко, противно. Сидел на скамеечке, руки за голову, смотрел в прекрасное синее небо, дышал полным йоговским дыханием, но ничего не радовало.
Я уже знал, что со мной происходит — перетренировка, или перенапряжение нервной системы, как теперь говорят.
Нужно было отвлечься, использовать активный отдых и т. д. И я ездил в лес, подолгу гулял, а потом поехал с семьей на месяц к морю. Но ничего не помогало — бегать я не мог, спал плохо, на душе тоска.
Неужели конец мечте?! Что же, бег для меня призрак, «летучий голландец», Аэлита с далекой планеты? Уже и лето прошло, и осень на исходе, а мне всё плохо. Конечно, я всё время мучительно думал, искал причину. И впервые я возроптал на Артура, на его систему.
— Ты что, с ума спятил?! — орал я на него. — Семь раз в неделю мастера спорта тренируются, а я кто?! По 20 километров каждое воскресенье — да это может быка убить!
И я решил, что у меня есть только два пути: или свергнуть кумира, или забыть про бег. Со всей очевидностью я понял, что система Лидьярда — Гилмора с ежедневным бегом и огромными воскресными нагрузками подходит кому угодно, но только не мне.
Я упорно боролся год, ровно 12 месяцев, слепо веря в своего идола. «Фанатик», — говорили мне. Так оно и было.
За год работы физиологом я познакомился с основами спортивной тренировки, и причина неудач была как на ладони: от лидьярдовского принципа «бегать каждый день» нужно было переходить к принципу «бегать через день».
Я почувствовал это еще осенью, когда впервые познакомился с её величеством перетренировкой, но слишком сильно было ещё гилморовское наваждение. Кстати, в сто первый раз перечитывая книгу Лидьярда «Бег к вершинам мастерства», я внезапно обнаружил место, где было написано, что первое время Артур бегал всего 3 раза в неделю и лишь значительно позднее перешёл на ежедневный бег. Причем 4 раза в неделю пробежки были очень лёгкими, и только 3 раза — настоящая тяжелая тренировка. Теперь всё было просто. Долой ежедневный бег, и воскресные пробеги по 20 км, и 300 км бега в месяц с прицелом на 100 миль в неделю! Все это для молодых и здоровых, я же старый инвалид, пора поставить точки над i.
Так начался долгий путь исканий новой системы, которая подходила бы лично мне и, возможно, кому-нибудь ещё.
Очень внимательно всматриваюсь в зеркало — старая привычка культуриста. Лицо сморщено, как у мартышки, под правым глазом огромный синяк, общий перекос слева направо. Лучше не смотреть. Жена говорит, что знакомые при виде меня пугаются, и советуют мне обратиться к врачу.
Может быть, может быть... Этот мимический симптомокомплекс получил название «рожа» и в дальнейшем служил мне верой и правдой в качестве первого признака перегрузки.
За первые 3 месяца занятий я потерял в весе 8 кг (!) и из цветущего культуриста превратился в обезьяну. Теперь-то я знаю, что при перетренировке вес прогрессивно падает и не восстанавливается. Что бы я делал, если бы не перешел в институт физкультуры?
Итак, начнем с нуля! Нет, даже с некой отрицательной величины. Ведь год назад у меня не было перетренировки.
Была скорость и неукротимая жажда бега, а теперь и этого не стало. И я опять начал все сначала. Смысл «новой» системы был очень прост. Во-первых, тренировки через день, а точнее 3 раза в неделю. Остальные дни — отдых, который со временем можно будет заменить легким бегом.
Во-вторых, я знал, что по воскресеньям должен быть длительный бег, по продолжительности близкий к предельному (околопредельная, или большая нагрузка). Дело в том, что такие нагрузки через 5—7 дней дают эффект суперкомпенсации (сверхвосстановления), в чем и состоит смысл тренировки.
«Как бы ни была утомительна воскресная пробежка, — пишет Лидьярд, — через 7—10 дней я всегда чувствовал себя значительно сильнее». Если же повторная нагрузка падает на фазу недовосстановления, развивается истощение организма, перетренировка. Так как шести дней для полного восстановления мне явно не хватало, я решил проводить длительный бег 1 раз в 2 недели, то есть через воскресенье. Так родилась идея двухнедельного тренировочного микроцикла — стандартной, повторяющейся схемы чередования дней нагрузок и отдыха. Новая система начала «работать», и через полгода я впервые за все это время почувствовал себя лучше и снова начал получать удовольствие от бега. Ещё через два года я понял, что нагрузки должны чередоваться не только по длительности, но и по интенсивности. И тогда после довольно напряженного кросса в среду я устроил себе «разгрузочный» день в пятницу — очень легкий и короткий бег. Теперь от воскресной пробежки я мог получать максимум удовольствия. На то, чтобы прийти ко всему этому, мне понадобилось около пяти лет.
«Мы — мужчины»
Я уже полгода проработал в институте физкультуры, но всё мне ещё кажется новым и странным.
— Нужно заниматься научной работой, — говорит мой новый начальник доктор биологических наук, профессор Владимир Михайлович Волков.
— Какая может быть наука? — возражаю я. — Ведь здесь нет наркозного аппарата. Я же анестезиолог!
— Надо, — настаивает он, — теперь ты физиолог, и не простой, а спортивный.
