не свяжет.
Я принимаю душ, делаю прическу и макияж впервые за месяц.
Мое любимое платье-слип кремового цвета свисает с моего тела из-за веса, который я потеряла из-за того, что была слишком взволнована, чтобы есть. Поэтому я добавляю пояс и кардиган, застегивая свитер до самой шеи, чтобы чувствовать себя в большей безопасности.
Неизвестно, как долго я стою, положив руку на ручку входной двери, дышу, считаю до ста и обратно, пытаясь набраться смелости, чтобы выйти на улицу, но в конце концов я делаю это, вооруженная знанием — черным по белому — что Джозеф Хайнс больше не представляет угрозы. Он мертв. Он не может причинить мне вреда. Сейчас середина дня, и я слышу соседей снаружи, слышу, как играет музыка. Это безопасно.
Я открываю дверь…
И я сразу же вижу его.
Мужчина, которого я не узнаю, но, должно быть, один из соседей.
Вокруг барбекю собирается группа мужчин, и он стоит немного в стороне от них, зажав бутылку пива двумя костяшками пальцев.
Он красивый. С немного резкими чертами. Спокойный. Как будто он сосредоточенно держит себя в руках. Темноволосый. Высокий, широкоплечий, мускулистый, его широкая грудь скрыта под простой синей рубашкой на пуговицах. Сильный. Его глаза принизывают и держат, когда они фиксируются на мне, слегка расширяясь.
Я застигнута врасплох, когда у меня пересыхает во рту.
Когда мой пульс учащается от… интереса?
Мне двадцать два. В прошлом я встречалась с кое-кем, но это не переросло во что-то более серьезное. Я всегда была слишком сосредоточена на школе дизайна интерьера, изучая все об украшении домов, чтобы беспокоиться о драме, которую, кажется, всегда приносит противоположный пол. Путешествовать, ходить на танцы, читать, купаться в океане. Это были те вещи, которыми я раньше наслаждалась. Мальчики были чем-то вроде запоздалой мысли. Не то чтобы этого мужчину можно было даже отдаленно назвать мальчиком.
Он мужчина. Мужчина, чье накаченное тело немного пугает.
Кто он?
Почему я думаю о нем? Я не открыта для отношений. Я еще не справилась с прошлым. Мне нужно много восстанавливаться, прежде чем я смогу даже подумать о свиданиях. Боже мой, это, вероятно, произойдет через много лет.
Кроме того, я уверена, что он не пригласит на свидание травмированную девственницу-отшельницу по соседству.
Я вежливо улыбаюсь ему и опускаю глаза, отправляясь на поиски Нэнси, той, что оставила мне записку. Я видела, как она бросила ее в почтовый ящик. Она миниатюрная блондинка лет сорока, которая предпочитает яркие леггинсы и всегда носит козырек.
Когда проходит две минуты, а я так и не замечаю ее, мои ладони начинают потеть.
Это мое воображение или все шепчутся обо мне?
Они должны знать, кто я такая. Я была во всех новостях в течение нескольких месяцев.
Вероятно, меня пригласили в качестве развлечения. На всеобщее обозрение.
Проходит еще минута, а я просто стою там, как идиотка. Я должна вернуться внутрь. Вот где безопасно. Где мне не нужно беспокоиться ни о ком, кроме себя, своего собственного пространства и замков на дверях.
Я поворачиваюсь и быстрым шагом иду по тротуару к своему дому, но прежде чем я успеваю свернуть на дорожку перед домом, красивый мужчина, которого я заметила раньше, отделяется от группы мужчин, готовящих барбекю. Он не преграждает мне путь, как я ожидаю. Вместо этого он делает неуверенный шаг в мою сторону, руки в карманах, кривая улыбка делает его еще более привлекательным.
— Уже уходишь? — спрашивает он хриплым баритоном, от которого меня бросает в дрожь.
Я уже месяц ни с кем не разговаривала лично. До этого это были в основном юристы, полицейские и врачи. Поэтому мой голос звучит неестественно для моих ушей, когда я отвечаю.
— Да. Я не могу найти женщину, которая пригласила меня. Я ее нигде не вижу. — По какой-то причине, может быть, потому, что его глаза такие терпеливые, я выпаливаю: — Здесь много незнакомцев.
Он оглядывается вокруг, кивая, как будто соглашаясь.
— Да, точно. — Он поднимает свое пиво. — Вот для чего нужен алкоголь.
Из меня вырывается смех.
— На самом деле… Я больше не пью.
Проходит мгновение, и я предполагаю, что разочаровала его. Затем он поворачивает бутылку так, чтобы я могла видеть этикетку.
— Безалкогольное, — говорит он немного застенчиво. — Не хотел, чтобы ты думала, что я…
— Странный?
Его глаза самого насыщенного синего оттенка, и сейчас они становятся еще темнее.
— Но разве не все такие?
Это неожиданно. Эти пять слов звучат так, словно их шепчут мне на ухо. Мы стоим в море людей, и все же… эта встреча такая интимная. Как будто больше никого не существует. Другие голоса — это просто жужжание звуков. Его глаза — спасательная шлюпка в огромном, бурном океане, и я, кажется, не могу отвести взгляд.
— Да. Некоторые больше, чем другие.
Он придвинулся ближе или у меня галлюцинации?
— Я не хочу быть назойливым или что-то в этом роде, но… — он оглядывается через плечо. — Я случайно знаю, где могу достать тебе безалкогольное пиво.
Мое сердце начинает бешено колотиться. Так громко, что он должен был это услышать. Я не готова к такого рода вещам. Вообще. Конечно, он добрый. Но выпить с мужчиной? С мужчиной, к которому меня влечет? К чему это может привести, если я даже не в состоянии войти в комнату, если там не горит свет, и я не подбадриваю себя в течение десяти минут?
— Я не знаю, — шепчу я. — Эм… нет, я не могу.
— Конечно, нет, — говорит он, явно недовольный собой. — Я даже не сказал тебе своего имени. Я должен был представиться перед тем, как предложить красивой девушке выпить, верно? — Я все еще в шоке от того, что он назвал меня красивой, когда он протягивает мне руку. — Я Кристофер. Новичок в этом районе. Я живу по соседству с тобой.
— Ты мой сосед?
Он утвердительно мычит.
Новичок в этом районе. Значит ли это, что он не знает, кто я такая?
Если он этого не знает сейчас, то рано или поздно узнает. Люди разболтают. Но я не могу не думать, что было бы неплохо посидеть и поговорить с кем-то, кто не знает, что меня похитили и терроризировали в подвале старого дома.
Стряхнув с себя нервы, я, не задумываясь, вкладываю свою руку в его, шокируя саму себя.
— Приятно познакомиться с тобой. Я Джоли.
В его глазах что-то мелькает, и по моей ладони пробегает ответный разряд. Электричество. Это превращает мои нервные окончания в маленькие жужжащие источники ощущений.
— Джоли, — хрипло
