Наказание было чисто символичным, но взбесило так, что, казалось, у меня самой огонь заплясал в глазах. Все газеты писали о борьбе визиря за права человека, все газеты пророчили освобождение людей в ближайшем будущем, потому что именно Беслиан Огнеокий за это взялся. А у себя дома эта тварь…
Я чуть не запуталась в подоле надоевшей до жути длинной юбки, чуть не упала с табуретки, чуть не вывалилась с окна раньше времени, когда дёрнула раму… Однако эти «чуть» потерялись, потому что мне всё удалось: я стояла на подоконнике, а спину мне гладил ветер.
С детства я боялась высоты – в нашем доме было только два этажа, а когда я в первый раз приехала в город и поселилась у бабушки на четвёртом – едва не сошла с ума. Я трусила приближаться к балкону. Мне казалось, что неведомая сила вдруг утянет вниз. Или же помутится разум, и я решу проверить, какого это – переступить невидимую грань. Сейчас грань была у меня за спиной. Я ощущала её и больше всего на свете страшилась, что что-то пойдёт не так и мне придётся туда шагнуть.
Риск. Блеф. Шанс.
– Хороший вид, правда? – заговорила я с усмешкой, пока охранники замешкались, а Беслиан не успел уйти.
Он обернулся ко мне медленно. Уже считал вопрос решённым, а тут новый поворот. Его это злило, но ни один мускул не дрогнул на лице. Я могла читать только по глазам.
– Отсюда отлично видно базарную площадь, зиккурат, где верующие собираются на молитву, дом городского правительства, пару редакций газет… – перечисляла я, и никто не понимал, на что я намекала. – И им тоже прекрасно видно нас. Как думаете, что случится, если я сейчас сброшусь с криком: «Господин визирь, не надо»?
Мужчины молчали, женщины за их спинами начали возмущённо перешёптываться. Люди здесь не умели лгать – слишком простые и бесхитростные. Никто не поверит, если визирь расскажет правду о произошедшем. Все поверят мёртвой мне. Он это понял.
– Твои боги не одобряют самоубийство.
– Я с ними как-нибудь сама договорюсь, – усмехнулась я, не став высказывать, что я думаю о богах, с которыми ни разу в жизни не встречалась. Пусть в них верят здешние люди, я же слишком образована для такого.
– Ты мне угрожаешь? – вдруг самодовольно усмехнулся Беслиан. – И как же смерть – да даже и убийство человека – может навредить демону?
– Демону – пока никак, – ответила я лукаво, понимая, что попала в точку – иначе бы и разговаривать со мной никто не стал. – Великому визирю может стоить места. Вам же зачем-то нужен закон о свободе людей? Султан ведь не обрадуется, если все старания пойдут насмарку?
В яблочко! После слов о султане лицо Беслиана изменилось. Никто не знал об участии главы империи наверняка. Такие неофициальные приказы не обсуждаются публично – только за закрытыми дверьми. Догадаться не так сложно, но не человеческой девчонке. И теперь хозяина дома мучил вопрос, кто же мне раскрыл тайну?
– Поговорим у меня в кабинете? – предложил он, поддавшись и любопытству, и врождённой осторожности – имя противника он хотел узнать, но принародно говорить о таких вещах опасался.
– Чтоб вы свернули мне шею тихонько без скандала? – с ехидцей поинтересовалась я.
– Я не собираюсь тебе вредить.
– Поклянитесь, – потребовала я.
– Клянусь, – не раздумывая ответил он, но в ответ прозвучал лишь мой заливистый смех. Вот хитрец! И глазом не моргнул!
Когда я вновь посмотрела на великого визиря, он уже обо всём догадался, но не торопился. Пришлось уточнять.
– Нет, демон, – незаметно поддалась я старой привычке. Внезапная власть после месяца безоговорочного подчинения опьяняла. – Мне нужна настоящая клятва.
– Твоё имя? – не стал Беслиан хитрить.
– Вирсавия, седьмая дочь Лугового.
Женщины что-то неодобрительно шептали у него за спиной. Они явно считали это безумством, но ни одна не вмешалась – не отговорила, не подсказала правильный вариант. У нас бы давно уже в беседу влезла вся родня. Возможно, демоны в этом тактичнее? Я знаю о них очень мало – была к ним слишком невнимательна.
– Я, великий визирь Беслиан Огнеокий, клянусь огнём и водой, – здесь он запнулся, желая слукавить, но я прошептала правильное продолжение, и красноглазому демону пришлось за мной повторить: – волей и ветром, что не причиню тебе, Вирсавия, седьмая дочь Лугового, вреда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я, Вирсавия, седьмая дочь Лугового, принимаю твою клятву, великий визирь Беслиан Огнеокий, отныне и вовеки.
– Отныне и вовеки, – нехотя закончил он, понимая, что я его переиграла. – Теперь пойдём?
С подоконника спуститься мне никто не помог. Я неловко сползла сама, потом собирала разбросанные по залу башмаки, но совершенно не чувствовала дискомфорта. Я победила, я обыграла всех, и они это прекрасно понимали – никто в доме демона, который поклялся не причинять мне вреда, не сможет меня и пальцем тронуть, иначе пострадает хозяин.
Собравшиеся у входа в игровую расступились перед нами, точно волны перед кораблём, а потом проводили взглядами. Визирь внезапно свернул не налево – на основную лестницу, а повёл через территорию гарема. Видимо, как пришёл, так и решил вернуться – из другого места он вряд ли бы услышал нашу с управляющим двора возню.
Женские залы мало чем отличались от остального дворца – такие же помпезные и пёстрые – все в ярких коврах, длинных диванах и со стенами, облицованными броской узорчатой керамикой. Красное в золоте, рыжее в серебре… Цвета били по глазам и утомляли, но мы проскочили эту часть дворца буквально за минуту – я едва поспевала за Беслианом. Кремово-золотой холл, который выглядел не менее богато, но куда более сдержано, визирь пересёк так же стремительно. Я даже порадоваться не успела, что меня ни разу не отправляли это слепящее великолепие отмывать, как мы уже оказались возле хозяйского кабинета.
Беслиан, войдя первым, придержал для меня дверь почти галантно, да только захлопнул так, что едва не прищемил подол застиранного платья. Здесь мне раньше бывать не приходилось, но сразу в глаза бросилось отличие от остального дворца: никакого блеска и контрастных орнаментов – из украшений только барельефы тон в тон со стенами да потрясающая резьба по дереву почти на всей мебели. Почти как дома, только у нас даже ставни украшали куда скромнее.
Хозяин расположился в кресле, а я осталась стоять, с неприкрытым любопытством осматриваясь – мне присаживаться не предложили. Раньше я любила демонов, но за этот месяц начала их по-настоящему ненавидеть.
– Ты знатно меня подставила, – пожаловался визирь, непривычно откровенный. – Во дворце полсотни людей и большая текучка среди охранников. Как ты предлагаешь тебя обезопасить? Бегать за каждым и предупреждать? Или табличку на тебя повесить?
– А о четыреста тринадцатом рассказать своим работникам не хотите? – ехидно предложила я.
Задачка между тем действительно оказалась сложнее, чем я думала. Не трогают тут только демониц, но ей-то я никак не стану. Назначить меня на какую-то особую работу, чтобы я не пересекалась с обслугой? Это практически невозможно, разве что в гарем, но туда без покровительства одной из любовниц не сунуться. Да и ударить меня любая хозяйка может просто в плохом настроении, позабыв об обещании любовника. Есть ещё место хазнедар, но это уж совсем нереально: ради меня никто зарекомендовавшую себя работницу увольнять не станет.
– Они пока не привыкли к таким мерам, – внезапно усмехнулся Беслиан. – Кто-нибудь да сорвётся. Не стану же я с демонами из-за тебя скандалить? Я бы тебя с удовольствием освободил, да жалко – пропадёшь же одна-одинёшенька.
Читай: выставил бы на улицу, но, боюсь, ты что-нибудь учудить можешь. Вот теперь к визирю явно вернулось самообладание – он вновь заговорил уклончиво как настоящий демон, пряча под сладкими фразами горький яд.
А я внезапно нашла выход. Простой, почти не обременительный, но крайне дерзкий. И как к нему отнесётся визирь – одним богам известно.
– Если… вам меня так жалко, – вкрадчиво начала я, постоянно делая паузы и сглатывая со страха – после моего предложения он мог передумать насчёт свободы, – не хотите взять к себе в гарем? По четыреста двадцатому теперь имеете право.
