«Уэмбли» – ворота английского футбола, 133-метровая арка, ведущая в огромный, удивительный и совершенно не центростремительный мир.
Появление «Уэмбли» тоже было в некотором смысле преуменьшением. В конце XIX века железнодорожный магнат Эдвард Уоткин решил построить на северо-западе Лондона парк развлечений, центральным элементом которого должна была стать самая высокая башня в мире по образу Эйфелевой. Башня и парк привлекли бы посетителей в прежде непримечательный район Уэмбли, а добираться туда надо было по Метрополитен-линии, принадлежащей Уоткину. Предприниматель не жалел денег: сначала он предложил построить башню самому Гюставу Эйфелю (французский инженер отказался, испугавшись, что его перестанут считать патриотом), а затем объявил общенациональный конкурс, по итогам которого выбрал самый дорогостоящий проект. Доходы от парка развлечений поначалу позволяли держать темп грандиозного строительства, но вскоре Уоткин заболел, отошел от дел, а после его смерти стало ясно, что финансировать проект больше некому. Недостроенные опоры башни уничтожили динамитом, и она осталась в истории под названием «Каприз Уоткина».
Один грандиозный проект сменился другим. В 1924 году в Уэмбли-парке открылась Британская имперская выставка, экспозиция достижений колониального хозяйства из подконтрольных королевству стран. Главной целью мероприятия было укрепление торговых и политических связей между Британией и ее доминионами, потому что империя уже потихоньку трещала по швам: Первая мировая война, беспорядки в Ирландии, движение Ганди в Индии и разрешение на проведение собственной внешней политики подорвали авторитет и влияние метрополии. Король Георг V произнес речь, осторожно призвав вернуть все как было, но, как отмечал историк Ниалл Фергюсон, «большинство английских мужчин интересовались футболом сильнее, чем делами Британской империи». Посетители толпами валили на построенный на месте «Каприза Уоткина» стадион, где за год до выставки впервые прошел финал Кубка Англии (официальное число зрителей – 126 тысяч, желающих – более 300 тысяч). Когда выставка закрылась, стадиону дали имя «Уэмбли» и назначили главным в стране.
Первые 30 лет существования «Уэмбли» – золотой век стадиона. Английские клубы бились в кубковых финалах, постепенно повышая посещаемость с 90 до 100 тысяч, а сборная Англии никому здесь не проигрывала. Но в 1953 году на «Уэмбли» приехали венгры, «Магические мадьяры» с Ференцем Пушкашем, Шандором Кочишем и Нандором Хидегкути, действующие олимпийские чемпионы, не знающие поражений 24 матча подряд. Встречу сборной страны, где придумали футбол, и страны, которая в тот момент лучше всего в него играла, английские журналисты назвали «матчем века» и ответственно к нему подготовились, выучив правильное написание и произношение непростых венгерских имен. Но сборная Англии почему-то не отнеслась к игре всерьез: стартовый состав определял не тренер, а футбольная федерация, а капитан команды Билли Райт перед матчем посмеялся над необычными легкими бутсами венгров, заявив, что «у них и формы-то нормальной нет».
Излишнее внимание к форме сразу же подвело Англию. Игроки сборной ориентировались на номера венгров, ожидая, что «девятка» Хидегкути будет играть в центре нападения, и не понимали, почему соперники часто менялись местами и не следовали одной тактической схеме. Пушкаш безнаказанно финтил в штрафной площадке, Йожеф Божик забил роскошный гол дальним ударом, Хидегкути сделал хет-трик, и Венгрия разнесла Англию со счетом 6:3, заодно поспособствовав появлению шедевра спортивной репортажной журналистики. Джеффри Грин из газеты The Times написал статью под программным заголовком «Новая концепция футбола», в которой назвал матч «сумерками богов», англичан – «посторонними в потустороннем мире», а Билли Райта, попавшегося на финт Пушкаша, – «пожарной машиной, спешащей не на тот пожар». Поражение от Венгрии подпортило репутацию сборной, продемонстрировало недостатки английского клубного футбола, заставило тренеров изучать континентальный опыт и разрушило ауру непокоримости стадиона. Придворный поэт Джон Бетчеман писал: «О, оставшийся в прошлом „Уэмбли“, где же теперь твои радости?»
Радости вернулись на «Уэмбли» через 13 лет. Англия победила на домашнем чемпионате мира и ненадолго возродила ощущение собственного футбольного превосходства – которое, впрочем, пропало после чувствительного поражения от Шотландии через десять месяцев на этом же стадионе. Но в 1966 году словно состоялся ренессанс империи: болельщики на трибунах размахивали британскими «юнион-джеками» (сейчас на матчах Англии можно увидеть исключительно английские красно-белые флаги), а сборная методично расправлялась с соперниками, впервые пропустив лишь на 82-й минуте полуфинала, да и то с пенальти. Непривычно прагматичный стиль команде навязал тренер Альф Рэмзи, которого современники называли замкнутым и даже черствым человеком, напрочь лишенным чувства юмора. Он едва не лишил Англию героя, собираясь убрать капитана Бобби Мура в запас перед финалом, но потом передумал и выбрал другой план на игру, заставив своего лучшего игрока, Бобби Чарльтона, сосредоточиться на нейтрализации Франца Беккенбауэра. В результате Мур отдал две голевые передачи и стал лучшим игроком матча.
Для формирования идентичности сборной Англии было совершенно неважно, как на самом деле влетел в ворота немцев третий гол в матче и влетел ли вообще. Важнее то, что именно после наивысшего и наиболее символичного достижения, победы в финале чемпионата мира на «Уэмбли», Англия смогла наконец приступить к десакрализации своего главного стадиона и надоевшего звания родоначальников футбола. Как утверждал тот же Микеш (кстати, венгр по национальности), быть прекрасными неудачниками намного лучше, чем безжалостными победителями – по крайней мере, это куда лучше подходит английскому характеру. Со временем сборная укрепилась в роли завсегдатая четвертьфиналов, а «Уэмбли» пережил долгую, мучительную и крайне дорогую реконструкцию, многочисленные замены газона, сильное падение посещаемости на товарищеских матчах и в итоге стал стадионом мечты не для национальной команды, а для клубного футбола – парадной дверью в мир невероятных кубковых подвигов, которыми действительно можно гордиться.
* * *
В солнечную погоду тень от гигантской арки над «Уэмбли» падает на поле стадиона «Вэйл Фарм», где играет клуб девятого английского дивизиона с непривычно громким названием. ФК «Уэмбли» носит красно-белую форму и прозвище «львы», притворяясь сборной Англии в миниатюре, и собирает на своих матчах не больше 100 зрителей. На милую эксплуатацию национальных футбольных ценностей никто никогда не обращал внимания, но как только клуб «Уэмбли» решил выйти из тени арки и сделать шаг в сторону стадиона «Уэмбли», то оказался в центре самой громкой истории в любительском футболе в сезоне-2012/13.
Спонсор Кубка Англии компания Budweiser решила взять шефство над ФК «Уэмбли» и поднять интерес к турниру, пригласив в команду несколько известных экс-футболистов. Рэй Парлор, Мартин Киуон, Грэм Ле Со, Брайан Макбрайд. Тренер вратарей Дэвид Симэн. Тренер-консультант Терри Венейблс. Наконец, Клаудио Каниджа: после этого имени вряд ли кто-то был способен выкинуть название нового проекта из головы. С помощью этих достойных мужчин «Уэмбли» собирался пройти как можно дальше в соревновании, где главной мотивацией по-прежнему принято считать мечту. Понятно, что в турнире с 758 участниками все равно побеждают гранды, подключившиеся на последних стадиях, но любой полупрофессиональный клуб, продравшийся через несколько раундов, имеет шанс хотя бы недолго побыть в Англии новостью номер один: кубковые подвиги все еще задевают в людях что-то такое, до чего не дотягивается премьер-лига.
Но «Уэмбли» удалось вывернуть эту мечту наизнанку. Наверное, если бы «Газпром» подписал Олега Веретенникова в какой-нибудь ФК «Лужники», а Nescafé нанял Ромарио в ФК «Маракана», никто бы не сказал и слова, но в Англии история о встрече больших денег и футбольной культуры обязательно будет обсуждаться на всех уровнях. Предложив неплохую зарплату Канидже, Парлору и остальным, «Уэмбли» по сути попросил освободить место в составе тех самых пацанов, которые получают по 40 фунтов за игру (или не получают ничего) и действительно могут мечтать о том, чтобы как-нибудь выбить из Кубка Англии команду, живущую двумя дивизионами выше. А потом прочитать о себе в утренней газете по дороге на работу.
В общем, когда я оказался в очереди к покосившейся билетной кассе «Вэйл Фарм», крыша которой давно поросла бурыми лишайниками, завсегдатаи матчей низших дивизионов недовольно бурчали что-то про «шальные деньги, которые платят толстым краснорожим старикам», телеоператоры скучали на бровке, а тень от арки стадиона «Уэмбли» не доставала до поля даже с помощью длинных лучей закатного солнца. Суетящиеся молодые пиарщики «Будвайзера» и Мартин Киоун в лаковых ботинках (в этом матче он замещал Венейблса на скамейке) выглядели довольно неуместно на фоне винтажного буфета и трибуны с четырьмя разными типами сидений – включая парковую скамейку. Если бы я ставил диагноз по предматчевой атмосфере, то поспешил бы заключить, что эксперимент «Уэмбли» провалился. К счастью, впереди была игра.
