Впрочем, рядом с именем Гривза в историю английского футбола вписаны не только три с половиной сотни голов, но и два напитка – пиво и бульон. Горячий, почти кипящий, сверхпитательный бульон под названием «Боврил» (bovril), который часто разводят водой, чтобы его хоть как-то можно было пить, стал предметом культа у болельщиков; специфический вкус и согревающие свойства «Боврила» для многих поколений были первой ассоциацией с футболом. Писатель Джон Николсон объяснял этот феномен так: «Кто-то любит „Боврил“, кто-то терпит его вкус, но большинство, безусловно, его ненавидят. Его продолжают продавать на стадионах исключительно в целях сохранения традиций. Мы, британцы, предпочитаем с мазохистской стойкостью употреблять продукты, которые нам не нравятся, – вместо того, чтобы признать, что они ужасны». В конце 50-х Гривз снялся в рекламе «Боврила», благодаря чему немедленно заработал уважение болельщиков всей страны: хоть один из наших кумиров, подумали они, снизошел до простого народа. Одноклубники, правда, смеялись над ним до конца карьеры.
Гривз не раз засиживался в пабах с болельщиками, которые не позволяли ему платить за выпивку и наливали до тех пор, пока футболиста не увозили домой.
С пивом получилось печальнее. Играя в «Тоттенхэме», Гривз не раз засиживался в пабах с болельщиками, которые не позволяли ему платить за выпивку и наливали до тех пор, пока футболиста не увозили домой. Гривз не искал общества селебрити, ему больше нравилось общаться с простыми рабочими, которые никогда не ругали его за промахи (потому что Гривз не промахивался), зато готовы были в сотый раз выслушать историю о том, как он получил травму в матче группового этапа ЧМ-1966 и восстановился аккурат накануне финала, но его место в основе прочно занял Джефф Херст, который забил три мяча в решающем матче и сделал Англию чемпионом мира на «Уэмбли». Гривз совершенно не злился на своего сменщика, но вся страна понимала, что на месте Херста должен был быть лучший бомбардир всех времен. Постепенно пивная норма Гривза дошла до 20 пинт в день, и тогда игрока пришлось спасать: он вступил в общество анонимных алкоголиков, вылечился и стал первым знаменитым футболистом, который подробно рассказал о борьбе с зависимостью. «Был бы очень признателен, если бы кто-то напомнил мне, как я провел 70-е», – шутил потом Гривз, ставший телеведущим, футбольным экспертом и, разумеется, легендой «Тоттенхэма».
Команда Николсона, Бланчфлаэура и Гривза стала причиной еще одного дебюта в английском футболе, только он состоялся не на поле, а в ложе прессы. Болельщица «Тоттенхэма» Джули Уэлч устроилась на работу в газету The Observer секретаршей, провела первые два года, с ее слов, «обсуждая футбол с коллегами в пабах», и в 1969 года редактор спортивного отдела отважился отправить ее на матч. Когда она вышла на трибуну, сразу двое журналистов попросили ее принести чай, а один потребовал починить сломанный телефон. На следующий день газета вышла с отчетом Уэлч об игре, и в редакции тут же раздался звонок от внимательного читателя: «У вас ошибка в имени! Не Джули, а Джулиан!» Первой в истории женщине, ставшей футбольным репортером в общенациональной газете, удивлялись еще долго, но Уэлч знала абсолютно все о «Тоттенхэме» и блестяще писала – так, что после ухода из газеты стала автором нескольких сценариев и книг. «„Тоттенхэм“ – клуб для исключительных игроков и исключительных историй. Потому я так его и люблю», – утверждала Уэлч.
Пожалуй, самая исключительная из этих историй началась в 1978 году. После чемпионата мира в Аргентине, где победила сборная хозяев, в «Тоттенхэм» перешли Освальдо Ардилес и Рикардо Вилья, первые легионеры из этой страны в чемпионате Англии. Процесс покупки футболистов из-за океана был тогда устроен удивительно просто: тренеру достаточно было прилететь в страну с чемоданом наличных, вручить его владельцу клуба (желательно не на виду у людей диктатора Перона), посадить игрока в самолет и вернуться в Англию. Когда тренеру «Тоттенхэма» Киту Беркиншоу сообщили, что один из чемпионов мира, основной центральный полузащитник аргентинской сборной Освальдо Ардилес, готов покинуть страну, ему пришлось советоваться по поводу игрока с легендарным комментатором BBC Джоном Мотсоном – из-за отсутствия международных скаутов Мотсон тогда был единственным, кто видел Ардилеса в деле. Беркиншоу прилетел в Аргентину и решил заодно купить нападающего Вилью, который в первую очередь должен был помочь Ардилесу не заскучать за границей.
Аргентинцы сразу же поразили Англию, но им потребовалась еще пара сезонов, чтобы ее покорить. Щуплый техничный Ардилес сразу стал игроком стартового состава, научился не проигрывать единоборства плечо в плечо и привык к тому, что за удачный дриблинг, считавшийся на родине нормой, тут ему аплодирует весь стадион. Вилье потребовалось больше времени, потому что его любовь к обводке ценилась намного меньше: нападающие в Англии должны были на полной скорости вбегать в штрафную и замыкать навесы с флангов, а он отходил за мячом вглубь поля и пытался финтить. Однако постепенно Ардилес и Вилья нашли общий язык с Гленном Ходдлом, самым одаренным игроком той команды, и приучили центрфорварда Гарта Крукса к мягким передачам низом. В 1981 году «Тоттенхэм» дошел до финала Кубка Англии. Первый матч закончился со счетом 1:1, Вилья провалил игру и был заменен во втором тайме, зато в переигровке забил дважды, и второй мяч стал одним из самых знаменитых голов в финалах на «Уэмбли». Вилья получил пас в десяти метрах от штрафной, замедлился, обманул финтом первого защитника, прокинул мяч между двумя другими, резко поменял направление и снова обыграл первого, а потом пропихнул мяч между ног вратаря.
В следующем сезоне «Тоттенхэм» преобразился и показал лучший результат в чемпионате за десять лет. Команда также добралась до полуфинала Кубка Англии, но за день до матча грянула война: аргентинские войска высадились на Фолклендских островах и вступили в бой с британским гарнизоном. Ардилес и Вилья узнали об этом прямо перед игрой, вывели «Тоттенхэм» в финал, но потом всерьез задумались о своем положении: по сути, в глазах англичан они превратились в представителей страны-агрессора и к тому же постоянно находились на виду. В следующем матче болельщики «Тоттенхэма» вывесили плакат «Отдайте Фолкленды, но оставьте нам Ардилеса», однако фанаты соперника стали освистывать аргентинцев при каждом касании мяча. Напряжение росло, и когда перед финалом Кубка Ардилес уехал в расположение сборной Аргентины, многие сочли это бегством, хотя игрок и клуб договорились об этом заранее. Не попадавший в сборную Вилья просидел оба финальных матча на скамейке запасных. «Тотенхэм» завоевал трофей во второй раз подряд, но, в отличие от финала-1981, эта победа практически никогда не упоминается в числе самых заметных достижений клуба. Кубок кубком, но из-за войны «Тоттенхэм» потерял двух важных игроков.
Ардилес считает эти два с половиной месяца худшими в своей жизни. «Если бы не война, меня бы признали игроком года в Англии», – вспоминал он. Вместо этого Ардилес пропустил концовку сезона, Аргентина провалила ЧМ-1982, игрок не нашел сил вернуться в Англию и ушел в аренду в «Пари Сен-Жермен». Тем временем его двоюродный брат погиб на войне. Через год Ардилес все-таки вернулся в Лондон и даже дошел с командой до финала Кубка УЕФА-1984, но болельщики «Тоттенхэма» до сих пор называют события 1982-го переломным моментом в истории клуба: как только первый аргентинский легионер был готов покорить английский футбол, в дело вмешалась международная политика. Самое удивительное, что судьба в каком-то смысле вернула долг Ардилесу и Вилье: в 2014 году они попали в тяжелую автомобильную аварию на Фолклендах во время съемок документального фильма об их карьере, и первым на помощь прилетел вертолет британской армии.
Болельщики «Тоттенхэма» вывесили плакат «Отдайте Фолкленды, но оставьте нам Ардилеса».
Может быть, удивительные сюжеты в истории «Тоттенхэма» нарисовывались еще и потому, что на трибунах «Уайт Харт Лейн» на протяжении полувека сидел человек с невероятным воображением, в голове которого искусство и футбол перемешались таким образом, что разделить их оказалось решительно невозможно. Его звали Пол Тревильон, он начал ходить на стадион с пяти лет, а к десяти его родители обнаружили, что Пол не умеет ни читать, ни писать, зато знает в лицо всех футболистов резерва, а еще регулярно получает в школе высшие баллы по рисованию. Кроме футбола и карандашей, его не интересовало вообще ничего, и обучить его грамоте удалось лишь путем полугодового запрета на рисование и посещение стадиона.
К концу школы Тревильон стал довольно известным художником, и его пригласил на чашку кофе сам Уинстон Черчилль. Пол набросал его портрет карандашом, Черчилль пришел в восторг и поставил на портрете автограф – в общем, именно благодаря встрече с добродушным толстячком, за девять лет до того объявившим холодную войну, Тревильон смог впоследствии заниматься тем, чем всегда хотел. Сначала он рисовал для газет, затем только для спортивных газет, а в начале 60-х сделал свой первый выпуск «Roy of the Rovers» – знаменитого английского футбольного комикса, на котором выросли все послевоенные поколения болельщиков и даже игроков. Главный герой комикса по имени Рой Рэйс выиграл со своей командой «Мелчестер Роверс» несчетное число трофеев, дружил с сэром Альфом Рэмзи, пережил покушение бандитов и вертолетную аварию, а также умудрился однажды подписать участников нью-вейв-группы Spandau Ballet.
