— Я же говорил вам, мистер Хэссо…
Хэссо зыркнул на меня, вновь повернулся к Келмартину:
— А я хочу, чтобы сказал он.
Но Келмартин уже пришел в себя.
— Видите ли, некоторые обстоятельства этой сделки не позволяют мне выписать вам квитанцию или выдать сертификат, удостоверяющий, что покупка оформлена через мою галерею. Поэтому я снижаю и цену.
— Логично, — Хэссо вновь повернулся к картине. — А где доказательства того, что это не подделка?
— Я кое-что смыслю в этих делах, мистер Хэссо, — вновь подал я голос. — И могу гарантировать, что картина подлинная. Опять же, рискую я. И лишь прошу, чтобы вы одолжили мне деньги на покупку.
— Гм-м, — Хэссо взглянул на Келмартина. — А если я захочу пригласить своего эксперта?
Келмартин задумался.
— Конечно, рискованно, но, с другой стороны, вы имеете на это полное право. При условии, что он не будет знать, откуда картина, и осмотрит ее здесь.
Последнее условие особенно мне понравилось. Сие означало, что эксперт Хэссо не сможет провести всестороннего обследования и не поймет, что перед ним — подделка.
Хэссо удовлетворенно кивнул:
— Мне этого достаточно. Раз вы согласны на приглашение независимого эксперта, нет нужды на этом настаивать.
— Значит, вы одолжите мне деньги? — радостно воскликнул я.
Хэссо покачал головой:
— Нет, я куплю ее сам.
— Подождите, подождите, — запротестовал я.
Хэссо повернулся к Келмартину, словно и не слышал меня.
— Вы же не обязаны продать картину исключительно Лангу?
— Разумеется, нет. Деньги — они всегда деньги, кто бы ни платил.
— И я того же мнения, — кивнул Хэссо. — Но чек вас, похоже, не устроит?
— Я бы предпочел наличные, — не стал спорить Келмартин.
Хэссо наморщил лоб.
— Мне потребуется день или два, чтобы собрать такую сумму. Придержите картину для меня.
Келмартин уже открыл рот, чтобы заверить его, что картина никуда не денется, но я поспешил внести свою лепту:
— Ничего ему не обещайте. По крайней мере, оставьте мне шанс добыть деньги где-то еще.
Келмартин помялся, потом решил признать мою правоту:
— Хорошо. Я продам картину тому, кто первым принесет деньги.
— Это справедливо. — Хэссо окинул картину взглядом, повернулся ко мне, его толстые губы разошлись в усмешке. — Тебя, Ланг, я не боюсь. Ты не стал бы обращаться ко мне, если бы мог добыть деньги где-то еще. — Он посмотрел на Келмартина: — До встречи, — и отбыл.
Я заулыбался еще до того, как он скрылся за дверью.
— Должен признать, все прошло, как по писаному.
— Возможно, — в голосе Келмартина слышалась некоторая неудовлетворенность, — но я думал, что ваш человек придет с деньгами.
Я покачал головой.
— Хэссо не такой уж богач, каким хочет казаться. Ему придется брать ссуду. Но репутация у него безупречная, так что деньги он найдет. И не будет пытаться сбить цену, поскольку знает о существовании конкурента.
— Надеюсь, вы правы.
— Можете не сомневаться, — я взял картину со стола, огляделся в поисках бумаги, в которую мог завернуть ее.
Келмартин нахмурился.
— Что вы собираетесь делать?
— Заберу ее с собой. — Я заприметил утреннюю газету в корзине для мусора, достал ее, разложил на столе, начал заворачивать в нее картину. — У меня есть одно нерушимое правило: никогда не доверяй партнеру. Пока картина у меня, я точно знаю, что вы не провернете сделку у меня за спиной и не оставите меня с носом.
— Не смею с вами спорить. Я же предпочитаю нечто более весомое. — Келмартин выдвинул ящик стола, на что-то нажал. Послышался треск, а потом портативный магнитофон начал воспроизводить нашу дневную беседу. Где-то на середине Келмартин выключил магнитофон. — Если вы попытаетесь обмануть меня, я позабочусь о том, чтобы эта пленка попала к нашему другу Хэссо. Почему-то мне представляется, что он не из тех, кто позволяет себя надуть. И готов спорить, обидится он на вас, а не на меня.
Я склонил голову, признавая, что удар пришелся не в бровь, а в глаз.
— Что ж, партнер, мы, я вижу, достойны друг друга.
Следующий день я провел в отеле: слонялся по номеру, спал, читал газеты. Мой друг — художник Лоуэлл — то и дело куда-то убегал, прибегал, один за другим опустошал стаканчики с йогуртом. Короче, нервничал. Наутро позвонил Келмартин:
— Приносите картину. Деньги есть.
Лоуэлл с тревогой смотрел на меня, когда я клал трубку на рычаг. Я ему подмигнул.
— Все идет по плану.
Келмартина я нашел одного: девчушку он опять куда-то отправил. Он выхватил у меня картину, сдернул газету, осторожно положил на стол.
— Когда придет Хэссо? — спросил я.
— Во второй половине дня, — Келмартин оторвал взгляд от картины. — Но я все более склоняюсь к тому, что вам в это время здесь находиться не следует.
Я было запротестовал, но он резко осадил меня.
— Не волнуйтесь, деньги вы получите прямо сейчас. — Он вытащил из ящика стола конверт, протянул мне. — Если хотите, можете пересчитать.
Я поймал его на слове и пересчитал деньги. Ровно десять тысяч долларов. Сунул конверт в карман пиджака.
— Если не возражаете, я хотел бы получить и пленку.
— Разумеется. — Келмартин дал мне прослушать начало, чтобы у меня не возникло сомнений, что на пленке записана именно наша беседа, затем отдал кассету мне.
— Очень приятно иметь с вами дело. — Я поклонился. — Если вновь возникнет аналогичная…
— Конечно, конечно. — Келмартин увлек меня к двери, словно хотел как можно скорее избавиться от меня.
Хэссо ждал меня в моей машине, припаркованной в паре кварталов от галереи Келмартина.
— Как я понимаю, ты пришел не с пустыми руками.
Я достал из кармана конверт (не тот, что получил от Келмартина), протянул ему.
— Как договаривались. Тысяча долларов.
Конверт перекочевал в карман Хэссо.
— Лучше б пересчитать, — заикнулся я.
— Незачем, — отмахнулся Хэссо. — Я знаю, что ты не обманешь. — Он вопросительно посмотрел на меня: — Но скажи мне, Гарpи, как получилось, что Келмартин расплатился с тобой, еще не получив деньги за картину?
— Видишь ли, — я откашлялся, — не все в этом бизнесе столь же честны, как мы с тобой. Когда к Келмартину пришел еще один покупатель и предложил за картину тридцать тысяч долларов, тот решил, что нет нужды делиться с партнером дополнительными десятью тысячами. Да только он не мог получить этих тридцати тысяч, не отдав картины. А ее-то я прихватил с собой. Поэтому, — я улыбнулся, выдержав театральную паузу, — ему и пришлось выдать мне мою долю авансом.
— Понятно, — кивнул Хэссо. — Но кто заплатит ему тридцать тысяч за такую мазню?
— Должен признаться — никто. Потому что это предложение он получил от Лоуэлла.
