ЧЬЕ ЧУДО?
Казалось,что все было кончено…Моклиполя сражений,от крови устав.Уже наблюдалинемцы в биноклижелезный холодмосковских застав.
Город — страны основа —встал на семи холмах,бренность всего земногопровозвещая в умах.Город — земли опора,воли народной стан, —о, неужели скоробудет врагу он сдан?Каменными шатрамирухнет, теряя след,высвистанный ветрами,пустошью страшных лет.
Жил Рим, горд, —первым считался на свете;стал лавр стертзубом столетий.Был Карфаген, Сиракузы, Фивы —сонмы людских существ, —мир многоликий, пестрый, шумливыйстерся с земли,исчез…
Что же?И нам пропадать,пав победителям в ноги?Нет!Это — вражьим глазам не видатьв будущее дороги.Такими, —врага не прося о милости, —на смертный рубежвышли панфиловцы.Что двигало ими?Выгода? Слава?Чем были сердца ихвоспламенены?Они были людиСоветской державы,они были детивеликой страны.
И сердце еепродолжало биться,горячую, гневнуюкипень гоня,и с ходубросались в атаку сибирцы,сквозь скрежет стали,в развалы огня!..
И все жеМоскве было очень худо,и хмуро на западглядели все:казалось,бездумье идет оттуда —от Ленинградского шоссе.
Что же тому дивиться?В небе все та ж звезда.Так же Москва-орлицастраждала у гнезда.
Так же —У Крымского вала,у десяти застав —грозно она стояла,крылья свои распластав.Видела орды Батыя,слышала чуждую речь,маковки золотыене пожалела сжечь.Тяжести страшной грудавбила сердце в тоску;думалось — только чудоможет спасти Москву!
И чудо это случилось!Памятное число —лучиком залучилось,краешком солнца взошло;ветром времен раздулопламя из-под золы:танками из-под Тулы,залпами из-за мглы!
Это — с Верхнего Уфалея,Кировграда, Тагила, Кушвыподнимаются люди,болея,и заботясь о судьбахМосквы.
Это — с рек Иртыша и Урала,общей участьюобъединена,очи зоркие в темень вперяла —в подмосковные далистрана.
Это — чудосплоченного люда,всколыхнувшегоморе штыков;это — чудобессонного зудаподающих снарядыстанков.
Это — чудопосеянных всходов,неусыпных трудов и забот;чудо новых, могучих заводов,переброшенных за хребет.
Это — нового племенисила,негасимого пламенистрасть, —все, что выплавилаи взрастилав четверть векаСоветская власть.
И вот я молчаньепесней нарушу,сложив и припомнивмазок к мазкупро все, что тогдаволновало душу, —про новых —великих временМоскву.
Не к праху лет,не к древней былия воззову…И вот ужмнут бронемобилипути в Москву;и вот уж мчит мотопехота,врага врасплохсбивая влет,стреляя с хода,сметая с ног.
Не в мох обросшею руиной,не стариной, —Москва встаетсреди равниныживой стеной.В старинных быляхне ищите:подобья нет, —вся юность на ее защите,вся свежесть лет!
Она,из каменных пеленокповырастав,с Наполеона опаленныхсвоих застав,косою плеч своих саженью,вскрутив снега,в еще не виданном сраженьекрушит врага.
Артиллеристыздесь не редкость,их тесен ряд:настойчивость,упорство,меткость,скулы квадрат;и рослых летчиков отряды —стране родня;и это — ширь ее оградыи мощь огня.
Замаскированные в ветки, —как лес застыл! —Ждут сообщения разведкипро вражий тыл,потом, нащупаввражьи точки,накроют цель —и дуб сронилсвои листочки,а иглы — ель!..
Давно разделали саперыкрутой овраг,куда, не чувствуя опоры,сползает враг.И утро вспыхнет спозаранкудыханьем мин,а сверху — бомбы,с флангов — танки,и выбит клин!
Такой Москвастоит повсюдуна сотни верст.И валит врагза грудой грудыиз трупов мост.Но вражье зверствои свирепость —обречены.Москва —неслыханная крепостьживой стены!
ФРОНТ НА ТЫСЯЧИ ВЕРСТ
Была ль то осеньили зима, —все нынче спуталось в памяти;казалось,что время сошло с умав своей тарабарскойграмоте.
Я друга давнишнего потерял,из верныхверного самого, —ушел в ополчениеи пропал, —поэта Петра Незнамова.А сколькотаких же —незнакомых —ушло,неведомыхсколько пропало?Таких жеи по сие числозабытых Петров и Павлов.
Они собралисьсегодня в кружок,сосед наклонился к соседу,и я подойду к нимна мокрый лужокбеззвучно слушатьбеседу:
«Привыкшиек утратам и потерям,мы большесиневе небесне верим!Когда над фронтомкатится звезда, —ждешь грохотав конце ее следа.На небе — месяц,молодой и прыткий,глазеет вниз, —еще не сбит зениткой.Туман,встающий молча из-за леса,окутывает дымовой завесой,и на лугу,где сладко млеет сено,приходит мысльо запахе фосгена.
Пожарищем,плывущим из-за хат,дымит востоки плавится закат.Ряды кустов,знакомые веками,загримированы грузовиками.Клин журавлей летит:точь-в-точь —над рощейк бомбардировщикубомбардировщик.И тополя,темны и молчаливы,встают вдали,напоминая взрывы.Притворно все…И на лесной опушкепоют обманным голосомкукушки».
Сидят партизаныв лесной стороне,жуют партизанысухарь при огне.Дымками чуть дышитродное село,снегами по крышиего замело.Ветер, дик и груб,клонит дым у труб,гонит, пригибает,рвет за клубом клуб.Над трубою дымы —хата не пуста…Страшны, нелюдимыгиблые места.Улица селавыжжена дотла,словно все живоевымела метла.Ходит часовойс «мертвой головой».Вьюга запеваетнотой басовой.Чудится ему:в снеговом дымупризраки мелькаютсквозь метель и тьму.
Пособи, зима,посуди сама:шаг врага попутай,посводи с ума!Чисты, непримятысвежие снега.Стынут автоматыв пальцах у врага.Снега целина,вьюги пелена,рухнув, вновь взмываетвоздуха стена.У врагов в тылусквозь буран и мглусводные отрядыдвижутся к селу.Помоги, пурга,разгромить врага,чтобы подкосиласьхищников нога.Стужа их дерет,ужас их берет,ходят, автоматывыставив вперед.Не мешай, метель,нам наметить цель,чтоб упал захватчикв мерзлую постель,чтоб упал-уснулпод метели гул,под прямой наводкойпартизанских дул.
Орды фашистские,дики и пьяны,вторглись в воротаЯсной Поляны.Что им Толстой?Звук лишь пустой!..Вторглись шакалыко Льву на постой.Все испоганили,все истребили,книги пожглии деревья срубили:пусть, дескать, в пепелиспепелятсясамые мыслияснополянца!
Но со страницего книг обожженных —сотни героеввооруженных.Из-за дерев,подсеченных под корень,вышел бессмертный народ,непокорен!Вот — человечени простодушен —встал со своей носогрелочкойТушин.Вот — невидимка —Тихон Щербатыйгде-то окапываетсялопатой.Вот — красноликий,бросающий вызов —вражьим тыламугрожает Денисов.И — егеряза Багратиономрвутся в атакувсем батальоном.Вот —остальных многоопытней,старше,шрамом отмеченный —славный фельдмаршал…Цепи обходные,сторожевые…Нет! То — не тени,то — люди живые!
Вот сам хозяин,обеспокоясь,вышел,засунувши руку за пояс:грозное что-тов движении этом,в дымах,поднявшихся над портретом.Взор — на врага он,брови нахмуря, —в тульских лесахподымается буря.Люди, с ним схожие,грозны и хмуры,знают, как с хищниковсдергивать шкуры!Тех дедов внукивстали стеной,все тот же твердыйнарод коренной.Все тот же, кто ясен былвзору Толстого, —в поход подпоясанбез шума пустого.
Из самых глухихлесных уголковвраг метится пулейи пальцем штыков.Нацисты,теряя кровавые пятна,скулили,притворно возмущены:«Мы русских разбили,а им — непонятно:они продолжаютзатяжку войны».
Не нам — а имнепонятно,как зановокрепчало оружиепартизаново;как, в опыте долгих сраженийосвоено,взрослело мужествонашего воина;как, — все претерпеви все одолев, —поднялся народаправедный гнев!Хищные зверис разумом темным,Гитлер и Геринг,мы вам припомним!Жизнь превратившиев сумрачный вечер,лязг ваших армий —не вечен, не вечен!Куда б ваши танкини забежали, —мы путь перережем имрек рубежами;куда б ни залетыватьвашим пилотам, —станут их костигнить по болотам!Вы к нам прокрались, —столбы наших крылецвыше пороговкровью покрылись;мы опрокинем вас, —кровь ваша — выше,выше стропилзаструится по крышам!
Врагу,в наши домыпосмевшему влезть, —месть, месть, месть!Врагу, оскорбившемунашу честь, —месть!
Что в мире отнынесвященнее есть?Месть, месть, месть!Пять чувств у нас было,отныне — шесть:шестому названье —месть!
Пусть слуху желаннаединая весть:месть, месть, месть!Пусть вспыхнет на стенах,чтоб глаз не отвесть,огромными буквами:месть!
Врагу, разорившемустолько семейств, —месть, месть, месть!Ему не исчислитьи не учестьнеутолимуюместь!
На вражье коварство,на хитрость,на лесть —месть, месть, месть!Пять чувств у нас было,да будет шесть:шестому названье —месть!..
«ЗА НАМИ ЗЕМЛИ БОЛЬШЕ НЕТУ!»
