Ева прибыла на место преступления первой, опередив и свою напарницу, и бригаду экспертов. Звонок в Службу спасения был передан в полицейскую патрульную машину. Патрульные, в свою очередь, связались с отделом убийств, и вызов переадресовали ей около трех часов утра.
Ей еще предстояло осмотреть остальные тела и места их убийства. Она вышла из спальни, бросила взгляд на патрульного на посту в кухне.
– Никого не впускать.
– Да, лейтенант.
Ева прошла через кухню в помещение, разделенное надвое: столовую и гостиную. Дом на одну семью, достаток выше среднего. Приличный район, Верхний Вест-Сайд. Приличная система сигнализации. Одна беда: семейству Свишер и их экономке она никакой пользы не принесла.
Хорошая мебель. Наверное, подобрана со вкусом, предположила Ева. Все чисто и аккуратно, все вроде бы на своих местах. Стало быть, это не ограбление. В доме полно дорогой портативной электроники.
Она поднялась наверх, вошла сначала в комнату родителей. Кили и Грант Свишер, возраст соответственно тридцать восемь и сорок лет. Как и в случае с их экономкой, не было никаких следов борьбы. Просто мужчина и женщина, муж и жена, спали в своей постели и теперь были мертвы.
Ева окинула быстрым взглядом комнату, заметила дорогие мужские часы на комоде, пару женских золотых сережек на ночном столике.
Нет, это не ограбление.
Она вышла из комнаты в тот самый момент, когда ее напарница, детектив Делия Пибоди, поднималась по ступенькам. Она заметно прихрамывала.
Может, зря она разрешила Пибоди приступить к активной работе? Может, она поспешила, спросила себя Ева. Ее напарница подверглась нападению всего три недели назад: преступник подстерег ее на пороге ее дома. И Еву до сих пор преследовало кошмарное воспоминание о крепкой и надежной, как скала, Пибоди – избитой, с переломанными костями, простертой в бессознательном состоянии на больничной койке.
Лучше об этом не вспоминать. Забыть про чувство вины. Лучше вспомнить, как она сама ненавидела болеть. Нет, что ни говори, а работа все-таки лучше, чем вынужденное безделье.
– Пять трупов? Вторжение со взломом? – Слегка запыхавшись, Пибоди объяснила: – Патрульный на входе ввел меня в курс дела.
– Похоже на то, но выводы делать пока рано. Прислуга внизу, ее помещение за кухней. Убита в постели, перерезано горло. Вон там – хозяева дома. Тот же почерк. Двое детей, девочка и мальчик, в своих спальнях на этом этаже.
– Дети? О господи!
– Патрульные сказали, что мальчик здесь. – Ева вошла в следующую дверь и включила свет. – Идентифицирован как Койл Свишер, двенадцати лет.
На стенах в его комнате висели спортивные постеры. Было очевидно, что больше всего он любил бейсбол. Брызги его крови попали на торс игрока команды «Янки».
В комнате царил типичный для подростка беспорядок, вещи на полу, на столе, на комоде были разбросаны как попало, но Ева сразу поняла, что смерть застигла Койла врасплох, как и его родителей. Никаких признаков борьбы.
Пибоди откашлялась.
– Четко и быстро, – заметила она, стараясь не давать воли чувствам.
– Взлома не было. Сигнализация не сработала. Либо Свишеры забыли ее включить, но я бы на это не поставила ни цента, либо кто-то раздобыл их коды. Либо обзавелся хорошей заглушкой. Девочка должна быть здесь.
– Ладно. – Пибоди расправила плечи. – И без того погано, но, когда замешаны дети, еще в сто раз хуже.
– И не говори. – Ева вошла в комнату, включила свет и осмотрела обстановку. Пушистое бело-розовое одеяло на постели, маленькая девочка с густыми и пышными светлыми волосами, запекшимися от крови. – Никси Свишер, девять лет согласно данным.
– Совсем еще ребенок.
– Да. – Ева оглядела комнату и насторожилась. – Что ты видишь, Пибоди?
– Несчастную девочку, которой уже не суждено стать взрослой.
– Вон там. Две пары туфель.
– Дети из состоятельных семей чуть ли не купаются в туфлях.
– Два школьных рюкзачка. Смотри не наследи. Ты себя обработала?
– Нет, я только…
– А я уже. – Ева вступила на место преступления, наклонилась и руками, обработанными защитным аэрозолем, подняла туфли. – Разного размера. А ну-ка позови первого прибывшего на место.
Пибоди поспешила исполнить приказ. Все еще держа в руках туфли, Ева вновь повернулась к убитой девочке. Отставив туфли в сторону, она вынула из своего полевого набора пластинку для идентификации отпечатков пальцев.
Да, с детьми гораздо тяжелее. Трудно было взять эту маленькую ручку. Такую маленькую безжизненную ручку. Трудно смотреть на маленькое существо, лишенное стольких лет жизни, всех ее радостей и горестей.
Ева прижала пальчики к пластинке и стала ждать, пока на дисплее компьютера не высветятся данные.
– Офицер Граймс, лейтенант, – объявила появившаяся в дверях Пибоди. – Первым прибыл на место.
– Кто сообщил о происшествии, Граймс? – спросила Ева, не поворачиваясь.
– Неустановленное лицо женского пола, лейтенант.
– И где оно, это неустановленное лицо?
– Я… лейтенант, я полагал, это одна из жертв.
Тут Ева повернулась, и он увидел высокую худощавую женщину в брюках свободного покроя и видавшей виды кожаной куртке. Светло-карие глаза, холодные, все подмечающие глаза полицейского, высокие скулы, ямочка на подбородке. Темно-каштановые короткие волосы были небрежно подстрижены.
Он уже кое-что слышал о ней и сейчас, когда в него впился этот ледяной взгляд, понял, что свою репутацию она вполне заслужила.
– Значит, неизвестная женщина набирает 911, сообщает об убийстве, а потом прыгает в постель, чтобы ей перерезали горло за компанию с остальными?
– Ну… – Он был патрульным с двухлетним стажем. Он не был офицером «убойного» отдела. – Вот эта девчушка могла позвонить, а потом попыталась спрятаться в постели.
– Вы сколько лет в полиции, Граймс?
– Два года… будет в январе, лейтенант.
– У некоторых штатских чутья больше, чем у вас. Вы не умеете осматривать место преступления и ничего не понимаете. Пятая жертва, идентифицированная как Линни Дайсон, не проживает по этому адресу. Это не Никси Свишер. Пибоди, обыскать весь дом. Мы ищем еще одну девятилетнюю девочку, живую или мертвую. Граймс, идиот, что вы стоите столбом? Объявляйте тревогу. Программа «Перехват». Возможно, ее похитили, а остальных убили только ради этого. Шевелитесь!
Пибоди выхватила баллончик изолирующего аэрозоля из своего набора и торопливо обрызгала свои ноги и руки.
– А вдруг она прячется? Если это она позвонила на пульт, Даллас, возможно, она где-то прячется. Может, она в шоке, а может, боится выходить. Возможно, она жива.
– Начинай снизу. – Ева опустилась на четвереньки и заглянула под кровать. – Определи, с какого номера был звонок.
– Есть.
Ева подошла к стенному шкафу, обыскала его, осмотрела все уголки комнаты, где мог бы спрятаться ребенок. Потом она направилась к спальне мальчика, но на полпути остановилась. Допустим, ты маленькая девочка из хорошей семьи, у тебя любящие родители. Куда ты пойдешь в случае несчастья? Туда, сообразила Ева, куда ни за что на свете не пошла бы она сама. Потому что в ее детстве источником несчастья были как раз ее родители.
Она прошла мимо комнаты брата и вернулась в хозяйскую спальню.
– Никси, – тихо позвала она, оглядываясь по сторонам. – Я лейтенант Даллас. Я из полиции. Я пришла тебе помочь. Ты звонила в полицию, Никси?
«Похищение? – вновь подумала она. – Но зачем резать всю семью, чтобы похитить маленькую девочку? Проще схватить ее где-нибудь на улице или даже в доме: войти, вкатить ей дозу и унести. Скорее всего, она попыталась спрятаться, но они нашли ее, и теперь она лежит где-то в укромном месте, такая же мертвая, как и все остальные».
Ева включила свет на полную мощность и увидела смазанные кровавые следы на ковре с дальней от нее стороны постели. Оставшийся на кровавом полу отпечаток маленькой ладошки, еще один и более длинный след, тянущийся в ванную комнату.
Может, это и не кровь девочки. Скорее это кровь ее родителей. Крови было столько, что ей пришлось ползти прямо по кровавой луже. Чуть ли не вплавь, подумала Ева.
Обстановка оказалась шикарной: большая ванна, две раковины персикового цвета. Санузел раздельный, ясное дело.
Смазанные кровавые следы запачкали красивый и светлый плиточный пол.
– Черт побери, – пробормотала Ева и пошла по следу к душевой кабине из толстого зеленого стекла.
Мысленно она приготовилась увидеть окровавленное тельце убитой девочки.
Но увидела живую девочку, дрожащую от страха. Ее руки, лицо, ночная рубашка были в крови.
На один страшный миг Ева увидела себя. Кровь у нее на рубашке, на руках, на лице. Она сидела, съежившись, на полу в холодной комнате мотеля. В этот миг она даже увидела нож у себя в руке. С него капала кровь. А рядом с ней на полу лежало тело мужчины, которого она зарезала.
– Господи! О господи!
