Прошли уже три из четырех намеченных минут. Ахмед не отрывал глаз от шоссе, от бесконечного потока машин. Идут в три ряда, и все три битком. Иногда переходят из ряда в ряд, как эти вот двадцатитонные грузовики. Он прислушивался, не раздастся ли вой сирен.
- На сирены не особо полагайся, - инструктировали его сегодня утром, их могут выключить, так что глаз не своди с дороги. И передавай новости без крика - ребятам надо спокойствие сохранять, их дергать нельзя.
Сердце его колотилось. Всего полминуты осталось - что ж сирен-то не слышно? Может, и впрямь их не включили? Странно - фараоны на мотоциклах проламываются сквозь поток спешащих машин непременно под истошный вой.
Через двадцать секунд ему показалось, будто он различает этот вой в общем гуле. Не то самолет взлетел... Нет, точно, - сирены.
Он включил передатчик:
- Слышу сирены. Машину пока не вижу. Вот они... Вижу их. Они в крайнем левом ряду. Повторяю: в крайнем левом. Они подо мной! Отмерьте четыре секунды - ...вот! давай!
Говорить спокойно он был не в силах - как раз в этот миг мотоциклы и вслед за ними лимузин проскочили под его мостом. Сейчас будет автоматная очередь...
Преодолевая желание помедлить и посмотреть, он быстро зашагал прочь. Дробный стук автоматов, визг тормозов, металлический лязг и глухие удары это машины, летевшие на полной скорости, сталкивались друг с другом и с бетонными стенами, в которых пролегало шоссе.
Генерал Гирон негромко разговаривал с профессором: он не был уверен, что их сосед - французский лейтенант - не понимает иврита.
- Продукция заводов Дассо мне показалась интересной. Но насколько я понял, они не продают лицензии - только готовые каркасы.
- Мне по всем параметрам понравился "Ягуар".
- Вам видней, но если мы что и купим - только у французов. Политика такая. Так что о британском самолете и не мечтайте.
Они приближались к авеню де Прессанс. С чего бы им обращать внимание на человека, стоящего на мосту и наблюдающего за дорогой? Оставалось всего двести метров до следующего моста...
Лейтенант, обернувшись, спросил:
- Господа, вам понравился салон?
- Очень.
- А куда бы вы хотели пойти сегодня вечером?
...Все было спланировано точно: услышав от Ахмеда "Вижу их", двое мужчин разом повернулись к фургону. Один нагнулся и вынул два автомата каждый в коричневом бумажном пакете. Когда Ахмед крикнул "Давай!", оба уже шагнули снова к парапету, срывая на ходу бумагу. И через две секунды стояли на обычной парижской улице - у каждого 9-миллиметровый автомат "Рексим-Фейвор" швейцарского производства - на виду у прохожих: уличные нравы Бейрута на миг перенеслись в столицу Франции. Короткие стволы наклонились с парапета, их пустые зрачки глянули вниз на идущий навстречу транспорт.
Лимузин находился в зоне обстрела не более двух секунд и всего одну десятую секунды был досягаем для выстрелов - потом менялся угол. За этот миг он проехал 2,7 метра. Один из стрелявших взял на прицел лобовое стекло и крышу, второй - капот. Скорость стрельбы из автомата - 600 выстрелов в минуту, каждый из стрелявших успевал нажать гашетку пять раз в те кратчайшие пределы времени, пока цель оставалась доступной. У каждого в обойме было всего по двадцать пуль. Так что промах означал бы провал всего плана.
"Один меткий выстрел сделает больше, чем бестолковая пальба, предупредил тот, кто снабдил боевиков оружием. - Если хоть десять пуль на двоих всадите в машину, то по крайней мере одного из этих ублюдков подстрелите. А остальным хватит и того, что произойдет потом".
Стрелки еще поворчали тогда насчет незнакомого оружия, с подозрением глядя на тяжелые деревянные приклады. "Швейцарское производство! - возразил их собеседник. - Надежная вещь, не подведет. А русские автоматы - дерьмо, бьют в белый свет как в копеечку".
Оружие было доставлено в Париж из Ливана дипломатической почтой за две недели до описываемых событий.
...Лейтенанту, сидевшему рядом с шофером, не суждено было услышать ответ на свое любезное предложение: как раз в тот момент, когда он закончил фразу, шесть пуль попали в лимузин. На заднем сиденье молодой атташе Харел был убит наповал: пуля попала в висок и застряла в черепе. Сидевшего рядом профессора Авигада ранило в грудь, у него оказалась пробитой подключичная артерия, час спустя он умер в реанимационном отделении больницы Святого Бернара. Остальных пули миновали, но одна угодила в лобовое стекло, и оно мгновенно пошло трещинами. Водитель, потеряв ориентацию, резко затормозил. Лимузин крутануло вправо и занесло на встречную - прямо под "мерседес", летевший со скоростью сто тридцать. Вслед за ними столкнулись еще несколько машин. Водителя лимузина и сидевшего рядом лейтенанта бросило вперед, на ветровое стекло - оба поплатились тяжелыми травмами за то, что пренебрегли ремнями безопасности. Министр же сломал себе шею, тяжело ударившись о стальную раму двери... Коммандос могли гордиться - операция удалась блестяще...
Двое на мосту закинули автоматы в фургон и впрыгнули вслед за ними. Сидевший за рулем тронул машину с места и, как требовала инструкция, направился, не превышая обычной скорости, по улице Ланди к реке. Метров через триста фургон свернул на боковую улицу, все трое вышли. Один нес подмышкой оба автомата. Они пересели в серый "рено" и преспокойно двинулись дальше, к оживленной площади Клиши. А оттуда всего за десять минут добрались до безопасного дома, который был в сущности не домом, а всего-навсего унылой квартирой над мясной лавкой, которую содержал Халал, - добропорядочный гражданин, отродясь не бравший в руки оружия. Теперь они настоящие герои! Они глупо посмеивались, будто школьники-прогульщики. Один с проклятьями признался, что обделался. Каждый раз после акции - нервы, что ли, сдают. Потом они напьются - это будет их главным занятием в последующие двое суток. Если повезет, они и женщин себе найдут.
В десять вечера сотрудники агентства "Франс Пресс" на площади Биржи получили письмо. Оно было адресовано редактору отдела новостей:
"Сегодняшняя акция на Северном шоссе проведена во имя угнетенного народа Палестины как напоминание сионистам и их в равной степени виновным французским друзьям, что мы не позволим игнорировать наши требования. Преступник генерал Гирон и его сообщник Авигад приехали во Францию специально, чтобы купить легкие бомбардировщики. Их интересуют "Мираж 111E" и "Ягуар". Они осматривали британские модели и американское снаряжение. Все это нам известно. Так же как и об их продолжавшихся более часа переговорах с Пеллетье, который состоит в преступной еврейской организации Дассо. Мы задаем вопрос: для чего сионистам бомбардировщики? Почему они интересуются дальностью действия этих самолетов? Ведь так называемое государство Израиль в длину всего 450 километров. На кого они собираются сбрасывать свои бомбы? И что это за бомбы - может, атомные?
Именем ислама и арабской революции мы покарали этих военных преступников. Всех, им подобных, также ждет кара. Пусть наша акция заодно послужит предостережением их французским приспешникам. Среди убитых сегодня есть и француз - считайте это нашим приговором: мы намерены убивать и впредь.
Да здравствует арабская революция!
"Шатила".
Текст послания был передан по телеграфу в десять пятнадцать, его сопровождал комментарий международного отдела агентства, в котором рассматривались угрозы террористов. Внимание редакторов привлекалось к тому, что группой, называющей себя "Шатила", в конце апреля был убит израильский посол в Бонне. Больше об этой группе никто ничего не знал.
Глава 2
Встреча явно не удалась. Отчасти предмет разговора очень уж был неподатлив, а отчасти и потому, что плохо сочетались характеры собеседников, - они расположились втроем вокруг низенького столика, на котором стояли бутылки с минеральной водой, тонкие хрустальные бокалы и полные окурков пепельницы. Тот, кому поручили организовать эту встречу, некий Вэллат - помощник президента республики - восседал в старинном, в стиле Людовика Пятнадцатого, кресле с видом сугубо официальным и не проявлял абсолютно никаких эмоций. В Елисейском дворце говорили, будто никто и никогда не видел на его лице улыбки. Только однажды, когда президента очень уж допекли бесконечные сетования британского премьер-министра и он заметил вслух, что в былые времена красный цвет на карте мира означал британские территории, а ныне знаменует нечто совсем иное и не мешало бы премьер-министру принять этот факт во внимание, Вэллат слегка улыбнулся. Однако с тех пор это не повторялось.
Преданность Вэллата интересам непосредственного начальника президента - можно было сравнить разве что с его верностью самой могущественной и прекрасной любовнице - Франции. Всем остальным иметь дело с этим человеком удовольствия не доставляло.
Слева от Вэллата сидел руководитель антитеррористской группы при президенте полковник Дюпарк, человек на редкость суетный и в той же степени некомпетентный - в данную минуту он выдавал чистую дезинформацию.
