8) В наших снятых в временное пользование живописных владениях устраивать таборы изобретателей, где они смогут устраиваться согласно своим нравам и вкусам. Обязать соседние города и села питать их и преклоняться перед ними.
9) Добиться передачи в наши руки той части средств, которая приходится на нашу долю. Старшие возрасты не умеют выдавить из себя достаточно честности по отношению к младшим, и во многих странах эти последние ведут жизнь константинопольских собак. Напр.:
10) В остальном предоставить старшим возрастам устраиваться, как им угодно. Их дело — торг, семьи, приобретения. Наше — изобретение, война с ними, искусства, знания.
11) Разрушать языки осадой их тайны. Слово остается не для житейского обихода, а для слова.
12) Вмешаться в зодчество. Переносные каюты с кольцом для цеппелинов, дома-решетки.
13) Язык Чисел Венка Азийских юношей. Мы можем обозначить числом каждое действие, каждый образ и, заставляя показываться число на стекле светильника, говорить таким образом. Для составления такого словаря для всей Азии (образы и предания всей Азии) полезно личное общение членов Собора Отроков будущего. Особенно удобен язык чисел для радиотелеграмм. Числоречи. Ум освободится от бессмысленной растраты своих сил в повседневных речах.
Второй язык
О втором языке песен. Числоимена. Противоречие ласковых видений, свечей пира и головы чумы, разбившей окно и занесшей над миром копыто, волн Моровой Меры, вот, что после кары, павшей на близких, заставило слог Пушкина звучать с той силой, которая бывает всегда, когда струны Любви и Чумы натянуты рядом. Конечно когда египтянка ценой жизни ценила свою ночь и когда председатель поет: Итак хвала тебе Чума, здесь мы имеем один и тот же звук струны. «Победа уст» над «дыханием Мора» — вот, что воспето Председателем.
Случайно ли что высшие гребни этой песни, где вместе страсть и Мор, где оправдан звон торопливых стаканов перед лицом гостьи, построены на одном П и пяти М?.
П начаты ея слова: Перун, парень, пламя, парь, порох пыл, песни и сам пламенный Пушкин, М — мор, морок, морозь, мертвец, мера, меч, молоть, мертвый — полный Тул стрел Смерти, как охотницы за людьми. Жизнь, как миг, мрак могилы. Этот звон чаш-черепов и песни могилы на определенном числовом законе? Да!
Изь 5 отделов песни Мэри только четвертый посвящен встрече Лады и Мора и в нем тоже 5 (м) + 1 (I). Победа над смертью в том, что и умерев, Мэри любит живого. В песне председателя 4-ый и 5 отдел «дуновение чумы… наслаждение» оба построены на 5 м + 1 п. У Лермонтова то-же цена жизни за «ночь угара и наслаждений» звучат в «Тамаре». 8 первых отделов посвящены описанию Тамары. 9-ый отдел: «Но только что утра сияние кидало свой луч по горам мгновенно и мрак и молчание опять воцарятся там»: здесь два п + 5 м. Отдел из Демона: «Смертельный яд его лобзаний» также имеет 5 м и 1 п. Во всем мире около 150 п и 250 м Парус победы в море мора, согласно разделению на Председателя и Мэри имеет числовое имя 5 м + п.
Кажется, я ошибся, но по записям в «Пире во время чумы» 140 п и 226 м; 140 + 226 = 365 число дней в году.
«Вы были строгой вы были вдохновенной…»
Вы были строгой, вы были вдохновенной,Я был Дунаем, вы были Веной.Вы что-то не знали, о чем-то молчали,Вы ждали каких-то неясных примет.И тополи дальние тени качали,И поле лишь было молчанья совет.
«Не выли трубы набат о гибели…»
Не выли трубы набат о гибели:«Товарищи милые, милые выбыли».Ах, вашей власти вне не я —Поет жестокий узор уравнения.
Народы бросились покорно,Как Польша, вплавь, в мои обители,Ведь я люблю на крыльях воронаГлаза красивого Спасителя!
За не я спрятанЗа ним, за ним! Туда, где нем он!На тот зеленый луг, за Неман!За Неман свинцовый и серый!За Неман, за Неман, кто верует!
Печальная новость 8 апр. 1916
Как и я, верх неги,Я, оскорбленный за людей, что они такие,Я, вскормленный лучшими зорями России,Я, повитой лучшими свистами птиц.Свидетели вы, лебеди, дрозды и журавлиВо сне провлекший свои дни,Я тоже возьму ружье (оно большое и глупое,Тяжелее почерка)И буду шагать по дороге,Отбивая в сутки 365.317 ударов — ровноИ устрою из черепа брызгиИ забуду о милом государстве 22-летних,Свободном от глупости возрастов старших,Отцов семейства (обшественные пороки возрастов старших!)Я, написавший столько песен,Что их хватит на мост до серебряного месяца.Нет! Нет! ВолшебницаДар есть у меня, сестры небоглазой.С ним я распутаю нить человечества,Непроигравшего глупоВещих эллинов грез.Хотя мы летаем.Я ж негодую на то, что словаНет у меня, чтобы воспетьМне изменившую избранницу сердца.Ныне в плену я у старцев злобныхХотя я лишь кролик пугливый и дикий,А не король государства времен,Как зовут меня людиШаг небольшой, только икИ упавшее О — кольцо золотое,Что катится по полу.
«Панна пены, панна пены…»
Панна пены, панна пены,Что вы, тополь или сон?Или только бьется в стеныРоковое слово «он»?Иль за белою сорочкойГолубь бьется с той поры,Как исчезнул в море точкойХмурый призрак серой при?Это чаек серых лет!Это вскрикнувшие гаги!Полон силы и отваги,Через черес он войдет!
Божидар
Пиры уединения
I
На небе закат меланхолический полусмерк.ВселеннойГоризонт раздвинулся —Головокружительно… Пылью засверкал фейерверкПланетный. Дух кинулсяВ вожделенныйМетафизический мир — неизведанный верх.
II
Ходули логические, мучившие — я снял. —ТрясиныЗаблуждений, мудростиСиллогистической — пройдены; дух радостно внялКак таяли трудности…О долиныОбворожительный — неба простор, вас ли объял?
III
Вступаю, приплясывая, в приветливые поля,ПечальюУпоен таинственной…О, Уединение, нежная богиня, моля,К тебе, я единственнойЧуть причалю,Ты принимаешь милостиво в сумрак меня…
IV
В озерах Забвения — прохладном хрусталеКупаюсь,Забывая прежнее.И высокомерие взрослого меркнет в стеклеОзер. НеизбежнееВозрождаюсьБлагоговейно молящимся мальчиком Земле.
V
Окутанный сумраком дымчатой темноты,Беззвездной,Улыбаюсь думая:«Я в небытии… я в прекраснейших полях пустоты.О, Жизнь угрюмая,БезвозмездноТы прожита!..» И ложусь на душистые цветы.
VI
Целую цветы — благоуханнейшие уста,РосоюАроматной влажные.Жертвоприношу размышления под сенью кустаЖасмина миражныеТишиноюНепостижимой длина увита и пуста.
Григорий Петников
«Море горело намереньем…»
Море горело намереньем,Чтобы взбегающий гребеньПеною воздух овеял.Чтобы синеющий и непонятныйБором окутал времяСудьбами, зеленью тел.Но убегая умирать.Гуще глядясь на берег.Дали рядами считаяИзбыв дорогую измену —ДоверийНа лоно! под шопот пригоркаТраву зажигая восторгомТы будешь в ушах как серьгаКак плес золотого разливаТы будешь горой великаИ лицами будешь сверкатьЛукаво мелькая — марина
«Моя чреда…»
Моя чредаВ волнистой колыбели ростаНе стать не выше быстрым взмахом,Но относительно серпаЧерпать тебя виденьем знака.Так просекается волнаНа чистой волноловле пеныИ замечается облаваВ веденьи хитрого аланаНе знать о трепете иранаИ мы наметим черни златаКогда ты скажешь, что не меритьНе можем в смерти колыбелиТак ты ведешь около колокола.Волнистой питью боры Коукала.
Николай Асеев
