Ближе к зрителю находится гостиная, которая также служит спальней Лоры, а раскладывающийся диван - ее кроватью. Сразу за ней видна столовая, отделенная от гостиной широким дверным проемом или авансценой с прозрачными затемненными портьерами (или вторым занавесом). В гостиной просматривается старомодная этажерка, уставленная множеством прозрачных стеклянных животных. Слева от проема висит увеличенная фотография отца. Это лицо красивого молодого человека в кепке солдата времен Первой Мировой войны. Он галантно улыбается, неизбежно улыбается, как будто хочет сказать, "Я буду улыбаться вечно".
Рядом с фотографией висят схема клавиатуры печатной машинки и стенографическая диаграмма Грегга. Высокая печатная машинка расположена на маленьком столике под таблицами.
Все происходящее в начальной сцене в столовой зритель слышит и видит как через прозрачную наружную стену здания, так и сквозь прозрачную кисейную портьеру на дверном проеме. Во время открывающей сцены наружная стена медленно исчезает из вида, поднимаясь наверх. Эта внешняя прозрачная стена опускается только в самом конце пьесы, когда Том произносит заключительную речь.
Повествователь является открытым законодателем пьесы. Он использует драматургические приемы для удобства достижения своих собственных целей.
Том входит в форме моряка торгового судна и медленно идет через сцену к пожарному выходу. Там он останавливается и закуривает. Он обращается к публике.
ТОМ: Да, у меня в кармане есть разные штучки, и в моем рукаве спрятаны предметы. Но я не фокусник, я скорее наоборот. Тот выдает кажимость за истину. Я выдаю истину в приятном одеянии кажимости.
Для начала, я поворачиваю время вспять. Я возвращаю его в тот старомодный период, в тридцатые, когда весь огромный средний класс Америки поступал в школу для слепых. Ониподвели свои глаза или глаза подвели их, и потому они насильно вдавливали свои пальцы в раскаленный Брэйловский алфавит растворяющейся экономики.
Там в Испании была революция. Здесь - только крики и сумятица. В Испании была Герника. Здесь были волнения рабочих, подчас довольно жестокие, в Чикаго, Кливленде, Сант-Луисе, городах мирных во всех других отношениях. Такова социальная подоплека пьесы.
(Начинает играть музыка).
Это пьеса-воспоминание. Будучи воспоминанием, она тускло освещена, она сентиментальна, она не реалистична. В памяти все происходит под музыку. Это объясняет скрипку за кулисами.
Я повествователь пьесы, а также один из ее героев. Другие герои это моя мать, Аманда, моя сестра, Лора, и визитер, появляющийся в заключительных сценах. Будучи посланником из мира реальности, от которого мы все каким-то образом оказались отрезанными, он наиболее реалистичный персонаж в пьесе. Но из-за моей поэтической слабости к символам, я и его использую в качестве символа; он есть то запоздавшее, но всегда ожидаемое, ради чего мы все жили.
В пьесе есть пятый персонаж, появляющийся только на чрезмерно увеличенной фотографии, висящей над каминной полкой. Это наш отец, который давно как оставил нас. Он был телефонистом, влюбившимся в междугородние расстояния; он бросил свою работу в телефонной компании и уехал из города в поисках фантастических приключений...
Последний раз мы слышали от него, когда он прислал красивую открытку из Мазатлана, Тихоокеанского побережья Мексики, с двумя словами: "Привет Пока!" и без обратного адреса.
Думаю, все остальное объяснится само собой...
(Сквозь портьеры слышен голос Аманды.)
(Надпись на экране: "Ou sont les neiges".)
(Том раздвигает портьеры и входит в столовую. Аманда и Лора сидят за раздвижным столом. По их жестам понятно, что они едят, но без настоящей пищи или приборов. Аманда обращается к публике. Том и Лора видны в профиль. Интерьер освещен мягким светом, и через полотно мы видим сидящих за столом Аманду и Лору.)
АМАНДА (зовет): Том?
ТОМ: Да, мама.
АМАНДА: Мы не можем благословить пищу пока ты не сядешь за стол!
ТОМ: Иду, мама. (Он слегка кланяется и уходит, появляясь несколько мгновений спустя на своем месте за столом.)
АМАНДА (своему сыну): Дорогой, не помогай себе пальцами. Если тебе необходимо помочь себе за едой, то для этого есть хлебная корка. И жуй - жуй! Это у животных есть выделения в их желудках, которые позволяют им переваривать пищу без предварительного прожевывания, но люди должны прожевать пищу перед тем, как ее проглатывать. Сынок, ешь не спеша и по-настоящему наслаждайся едой. В хорошо приготовленной пище много легчайших вкусовых оттенков, которые невозможно прочувствовать, если не подержать пищу во рту. Поэтому прожевывай пищу и дай своим слюнным железам возможность поработать.
(Том неторопливо кладет воображаемую вилку и отодвигает свой стул от стола.)
ТОМ: Ни малейшим кусочком этого ужина я не насладился из-за твоих постоянных указаний как мне его есть. Это ты, со своей соколиной пристальностью к каждому моему куску заставляешь меня спешить за едой. Меня тошнит - у меня портится аппетит - от всех этих обсуждений - выделений у животных - слюнных желез - разжевывания!
АМАНДА (негромко): Темперамент просто как у звезды Метрополитена.
(Том встает и идет к гостиной.)
Тебя еще не освободили из-за стола.
ТОМ: Я иду за сигаретой.
АМАНДА: Ты слишком много куришь.
(Лора поднимается.)
ЛОРА: Я принесу бланманже.
(Том стоит у портьеры с сигаретой.)
АМАНДА (вставая): Нет, сестрица, нет, сестрица - на этот раз ты будешь леди, а я чумазой прислужницей.
ЛОРА: Но я уже поднялась...
АМАНДА: Займи свое место, сестренка - я хочу, чтобы ты оставалась свежей и красивой - для визитеров!
ЛОРА (садясь): Я не жду никаких визитеров.
АМАНДА (направляясь к кухне, едва касаясь пола): Однажды они появятся, когда их меньше всего ждешь! Вот, помню я, в Блу Маунтан как-то воскресным днем
(Она заходит на кухню.)
ТОМ: Я знаю, что будет следующим.
ЛОРА: Да. Но дай ей это сказать.
ТОМ: Опять?
ЛОРА: Она любит говорить об этом.
(Аманда возвращается с чашкой десерта.)
АМАНДА: Как-то воскресным днем в Блу Маунтан - ваша мать принимала семнадцать! - визитеров! Да, иногда просто не хватало стульев, чтобы распределить всех. Мне приходилось посылать негра в приходское здание за складными стульями.
ТОМ (оставаясь у портьер): Как же ты развлекала всех этих визитеров?
АМАНДА: Я знала толк в искусстве беседы!
ТОМ: Готов поспорить, говорить ты умела.
АМАНДА: В те дни девушки знали как разговаривать, уж это я тебе могу сказать.
ТОМ: Да?
(Изображение на экране: Девушка-Аманда стоит на крыльце, встречая визитеров.)
АМАНДА: Они знали как развлечь своих визитеров. Для девушки было недостаточно обладать красивым лицом и изящной фигурой - хотя я не была обделена ни тем, ни другим. У нее должен был быть острый ум и умение поговорить обо всем.
ТОМ: О чем же вы говорили?
АМАНДА: Мало ли важных событий происходит в мире! Но никогда ничего непристойного, или обыденного, или вульгарного.
(Она обращается в Тому как если бы он сидел на пустом стуле за столом, тогда как он остается у портьер. Эту сцену он играет как будто читая с листа.)
Мои визитеры были джентльменами - все! Среди моих визитеров бывали известные молодые плантаторы с Дельты Миссисипи - плантаторы и сыновья плантаторов!
(Том двигается под музыку и свет падает на Аманду. Ее глаза закатываются, ее лицо горит, ее голос становится мягким и мечтательным.)
(Надпись на экране: "Ou sont les neiges d'anton?")
Среди них был молодой Чэмп Лоулин, который потом стал вице-президентом Банка Плантаторов Дельты. Или Хадлей Стивенсон, который утонул в Лунном Озере и оставил своей вдове сто пятьдесят тысяч в Государственных облигациях. Там были братья Катрер, Уэсли и Бэйтс. Бэйтс был моим самым остроумным ухажером. Он повздорил с этим диким парнем Уайнрайтом. Они стрелялись в казино Лунного Озера. Бэйтс был ранен в живот. Умер в медицинской карете на пути в Мемфис1. Его вдова осталась вполне обеспеченной, всего вышло восемь или десять тысяч акров. Она вышла за него случайно - он никогда не любил ее - в ночь когда он умер, на нем была моя фотография! И там был этот парень, на которого загадывала каждая девушка в Дельте. Этот красивый, блестящий парень Фитцью, из Гринского округа!
ТОМ: И сколько он оставил своей вдове?
АМАНДА: Он так и не женился! Боже, ты говоришь так, как будто все мои бывшие поклонники отдали Богу душу!
ТОМ: Разве это не первый из всех упомянутых, который до сих пор жив?
АМАНДА: Этот парень Фитцью подался на Север и сделал состояние - стал известен как Волк на Уолл Стрит! У него прикосновение Мидаса - чего бы он не касался, оно превращалось в золото! И я могла быть Миссис Дункан Д. Фитцью, если хотите! Но - я выбрала вашего отца!
ЛОРА (вставая): Мама, позволь мне убрать со стола.
АМАНДА: Нет, дорогая, ты лучше пойди поучи таблицу машинистки. Или поупражняйся в стенографии. Оставайся свежей и красивой! - Уже как раз время прибыть нашим визитерам. (Она по-девически вприпрыжку направляется к кухне.) Как ты полагаешь, сколько человек нам придется развлекать сегодня после обеда?
