Я прошелся по мосту и попрыгал на брусьях образующих настил:
— Хоть и узко, но прочно. Видно, что настил меняли не так давно.
Проедем, главное — пилоны не задеть. Они самые старые в этой конструкции. А если хоть один из четырех рухнет, то мост рассыплется, как карточный домик.
— Блин! Слушай, давай вернемся и поедем в объезд!
— Что у тебя в бумажках написано? Можно проехать? Значит, поедем!
— Тогда я за руль сяду.
— Перебьешься, поведу я. Учись быть хорошим штурманом.
Я крадучись проехал по мосту. Он хоть и покачивался, но держался прочно. Дорога сузилась до одной полосы, повернула налево и прижалась к основанию горы. Справа возвышалась отвесная скала, а слева дорога обрывалась в пропасть.
— Интересно, как они тут разъезжаются, если встречная? — спросил я.
— Тут написано, что есть точки разъезда, ближайшая — через километр.
— Пятиться над обрывом задним ходом — весело! Ты не сачкуй, говори все, что будет прямо по курсу!
Костян тяжело вздохнул и сообщил:
— Подъезжаем к точке разъезда, там дорога расширяется. Тут же поворот направо почти на сто восемьдесят градусов. А чтобы не пятиться, они, скорее всего, клаксоном сигналы подают.
— Есть, — ответил я и посигналил.
Я крутил баранку и думал, что в древние времена самые лучшие дороги строились именно в горах: срубил часть скалы и сразу получил прочное основание. Ни щебня, ни песка, ни асфальта не нужно. Да и служат такие дороги веками без всякого ремонта! Вот только быстро не погоняешь: слишком много неровностей.
— Теперь прямо с уклоном вверх пятьсот метров. Там еще один разворот налево.
— Есть.
Дорога постоянно поднималась в гору. Не знаю, как Костяну, а мне понравилось управлять машиной, имея справа персонального штурмана.
Не надо присматриваться и гадать: а что дальше? Воспринимаешь информацию и спокойно рулишь!
— Через километр дорога пойдет направо в двухсотметровый тоннель.
Перед ним и после него — точки разъезда.
— Принято.
— Да не гони ты так, а то ты себя и правда гонщиком возомнил!
— Ты меня еще поучи. Когда сам за руль сядешь, тогда и будешь решать как ехать.
Я еще прибавил газа и скорость выросла до девяноста километров в час. На мелких неровностях трясти почти перестало. Зато на больших нас подкидывало будь здоров как! Это придавало езде чуточку радостного драйва. Этакие американские горки в северокавказском исполнении. Перед тоннелем скорость пришлось сбрасывать. Я хоть и чувствовал себя гонщиком, но не до такой степени, чтобы рядом с обрывом выполнять поворот на такой скорости. Когда мы выехали из темноты подземелья на солнце, Костян меня обрадовал:
— После тоннеля — сразу налево.
Мне пришлось резко притормаживать:
— Заранее говорить надо, а не поучать пилота, штурман хренов.
Дальше что?
— Прямо, подъем в гору полтора километра. После дорога уходит вправо, а прямо есть съезд с дороги, где можно подняться к пещере.
Или можно сделать еще один виток по серпантину и спуститься сверху.
— Опять ты мне предлагаешь несколько альтернативных вариантов? Нет союза «или» в лексиконе у штурмана!
Я подъехал к повороту и остановился. Дорога уходила направо, а перед нами шел вверх довольно крутой каменистый склон. На него можно было бы заехать, если бы не две осыпи из песка и щебня. Хотя попробовать можно.
— Сандок, я тебя умоляю, пожалей машину! — запричитал Костян. — Ладно ты себя угробить решил, но ты хоть джип пожалей, да и мы-то тут причем?
От этих воплей проснулся Славик:
— Мы уже приехали? Почему меня раньше не разбудили?
— Как ты понял, что приехали? — удивился я.
— Документацию изучал, — зевнул Славка. — Вон, дорога уходит направо, огибает скалу и получается фигура, похожая на язык. А тот кусок скалы, который над дорогой нависает, его так и называют «типун». От поговорки: «Типун тебе на язык». По-крайней мере, в Басвановском документе так написано. Давай направо. Лучше спустимся к пещере сверху. Там дорога проще.
Я свернул направо и сделал виток по серпентину дороги. Где-то на основании этого языка и находилась конечная точка нашего путешествия. Костян при Славкиной поддержке выгнал меня из-за руля.
Он аккуратно съехал с дороги и по камням и осыпям спустился почти к самому входу в пещеру:
— Ну, вот, и с дороги нас не видно, и пещера почти рядом: грузить ящики удобно.
— А обратно ты как заберешься? — съязвил я.
— А на что у меня две лебедки? Передняя и задняя?
Мы помогли Славику надеть его бронированный костюм. Это сложное и тяжеленное обмундирование тоже являлось нашей гордостью: мы его сами сконструировали и своими руками собрали. А уж сколько взрывчатки мы потратили на испытания — не счесть! Вот только надеть или снять этот костюмчик в одиночку не представлялось возможным.
Когда мы защелкнули последнюю застежку, Славка вошел в пещеру.
Прошло десять томительных минут. Мы напряженно вслушивались в каждый шорох, даже разговаривать не хотелось. Когда в проеме показалась тяжело шагающая фигура, похожая на фантастического робота, Костян набросился с расспросами:
— Ну как, что там? Мины есть? А ящики с золотом?
— Готовь десять зарядов и шнур, — ответил Славик.
— А не многовато ли? — усомнился я. — Пещера не обрушится? А то не хотелось бы еще неделю завал разгребать.
— Нормально. Перекрытия массивные, трещин нет.
Я пристегнул к поясу Славкиного костюма контейнер с зарядами и бухточку с проводом. Неуклюжая фигура нашего сапера развернулась и опять скрылась в пещере: ставить заряды для подрыва старых мин.
Когда Славка вышел, мы заполнили вход в пещеру пеной из огнетушителя. Это было еще одним нашим нау-хау: пена уменьшала звук от взрыва. А нам незваных гостей ой как не хотелось. Костик подсоединил провода к магнето и крутанул. Уж что-что, а взрывать он просто обожал. И не важно что: лишь бы рвануть! А мы и не возражали.
Выждав когда пыль осядет, Славик взял миноискатель и пошел еще раз проверять пещеру. Опять у нас потянулись минуты томительного ожидания. Выйдя, он сказал:
— Снимайте с меня этот скафандр, а то от жары помру!
Мы с Костяном бросились расстегивать застежки, а Славка продолжил:
— Все мины ликвидированы, пещера устояла. Ящики на месте, все нормально: со свастикой и орлом. Вот только их не пять штук, а восемь металлических, запаянных. Хотя, в документе у Басвана написано про пять деревянных. И еще, в них нет золота.
— Как нет? — в один голос воскликнули мы с Костяном.
— Я попробовал приподнять один ящик, он слишком легкий для золота.
