Ричард отхлебнул любимого сладкого красного вина и снова повернулся к кузине.
— Несколько дней назад я получил письмо от Роберта. Он убежден, что ты вознамерилась опорочить честь семьи.
Мэдселин с холодным безразличием поглядела на Ричарда.
— Алиса хотела, чтобы я вышла замуж за Годдфруа де Грантмеснила, — проговорила она, нервно обхватив себя руками, словно пытаясь защититься. — Этот жестокий старик уже убил трех жен. — И, с вызовом подняв подбородок, добавила: — К тому же он не смог дать жизнь ни одному ребенку.
Ричард устало вздохнул. Он был солдат, и домашние мелочи всегда раздражали его.
— Но он благородных кровей, Мэдселин. Твой долг…
— Мой долг? — перебила она. — Да разве ты можешь, не кривя душой, сказать хоть одно-единственное доброе слово об этой вонючей жирной туше? — Густой румянец выдавал ее гнев.
Ричард опять потянулся за вином, а потом задумчиво посмотрел на кузину.
— Значит, — через минуту-другую произнес он, — если я правильно понял, ты согласна выйти замуж, но только не за сэра де Грантмеснила?
Мэдселин настороженно поглядела на двоюродного брата. Когда Ричард так спокоен, он наиболее опасен.
— Да.
— И он должен быть молодым, добрым и энергичным?
Мэдселин медленно кивнула, и морщинка перерезала ее лоб.
— Скажи мне, — тихо спросил Ричард, — у тебя есть кто-нибудь на примете?
Девушка затаила дыхание. «Неужели Алиса написала ему о Хью? И все же это, наверно, мой единственный шанс обрести свободу. Другого может и не быть».
— Я надеялась, что мы с Хью…
— Хью? — Д'Эвейрон тщетно пытался вспомнить это имя.
— Хью де Моншалон, — подсказала Мэдселин. — Земли его отца граничат с нашими.
Пока Ричард переваривал это сообщение, в зале царила полная тишина.
— Вероятно, он младший сын и земли у него не будет? — Ричард буквально сверлил ее циничным взглядом.
Мэдселин ссутулилась.
— Да, но он надеется скоро завладеть кое-какой собственностью.
— Он моложе тебя, — жестко ответил кузен. — Не думаешь ли ты, что он может предпочесть более… послушную девушку?
«Разве Алиса не твердила мне то же самое миллион раз? Ведь именно из-за того, что мне было невмоготу это слышать, я, в конце концов, и решилась разыскать главу рода и попросить его разрешения на брак!»
— Двадцать шесть — это не так уж много, но последние восемь лет я только и делала, что терпеливо ждала, пока мой братец не решит, наконец, что-нибудь насчет моего будущего. У него были такие далеко идущие планы.
«Восемь лет? Неужели и вправду это тянется так долго?» Ричард мысленно вернулся к тому мигу, который, как ему казалось, был навечно выгравирован в его памяти. Он помнил Мэдселин прелестной восемнадцатилетней невестой, чье сердце было, как ей казалось, навсегда разбито бессмысленным корыстным проступком, столь свойственным саксонцам.
Почувствовав, что ею овладевает усталость, Мэдселин опустилась на деревянный стул.
— Пожалуйста, — прошептала она, — умоляю тебя, не отсылай меня назад к Алисе.
Вглядываясь в лицо кузины, Ричард в первый раз заметил легкие морщинки вокруг ее губ и глаз. «Она очень устала, возбуждена, да и мне требуется время, чтобы все обдумать».
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Утром поговорим. А сейчас давай поедим и немного выпьем.
Мэдселин медленно кивнула. «Мне и вправду нужен чан с горячей водой и мягкая перина».
Владения Ричарда Д'Эвейрона были дарованы ему бароном Роже де Пуакту, одним из самых свирепых вассалов короля Вильгельма. Будучи братом жестокого и склонного к предательству Роберта де Беллема Монтгомери, де Пуакту был помимо своей воли вовлечен в восстание, охватившее Англию в 1088 году.
Большинство королевских баронов владели землями Нормандии и Англии, но многие из них считали, что герцог Роберт Нормандский должен был получить корону раньше Руфуса. С помощью преданных ему людей и английской армии Руфус сокрушил повстанцев, однако счел благоразумным обойтись с большинством непослушных баронов снисходительно.
По этой причине де Пуакту сохранил свои земли, несмотря на то, что вся его деятельность отныне рассматривалась с крайним подозрением. Северо-западные земли де Пуакту простирались от границ Шотландии до подножия Пеннин и служили своеобразным барьером, защищающим от жестоких набегов враждебных шотландцев.
Ответственность за охрану северных пограничных земель лежала на широких плечах Д'Эвейрона, вот почему он с такой тщательностью подбирал наемных рыцарей. У алчных, жаждущих набить собственную мошну нормандцев предательство было в порядке вещей, с этим приходилось бороться еще Вильгельму Завоевателю, недаром он оставил на страже своих земель верного Руфуса.
Мэдселин, не переставая удивляться, оглядывала богато обставленную трапезную. Огонь восковых свечей с шипением трепетал от сквозняка, создаваемого слугами, вносившими все новые и новые блюда с мясом, пирогами и всевозможными яствами.
«Похоже, Ричард не ограничивает себя в роскоши». Пучки высушенных трав были рассыпаны по полу и свисали со стропил, наполняя воздух благоуханием. Покрытый белоснежной скатертью стол будто хвастался винными бокалами из чистого серебра. В изысканной серебряной солонке рыхлой горкой лежала соль.
Мэдселин ела из одного блюда с кузеном, который угостил ее несколькими отборными кусками жареной свинины, цыпленком и сочным козленком. Ричард держался вежливо, но отстраненно. Мысли его явно витали в другом месте. «Кажется, мне очень повезло, что я застала его в крепости».
— Скажите мне, де Вайлан… — Ричард наклонился и через Мэдселин обратился к ее соседу: — Вам еще что-нибудь известно об Орвелле? У меня это словно заноза в сердце, и уже довольно давно.
Иво де Вайлан был коренастым широкоплечим мужчиной средних лет с копной густых черных волос. Карие глаза пронзительно смотрели из-под косматых бровей. Мэдселин решила, что это самый неприветливый человек, которого она когда-либо встречала. Рыцарь покачал головой, а затем громко рыгнул. Мэдселин вспыхнула. «Что за невежа!» Однако он явно не обратил внимания на ее высокомерный взгляд.
— Нет еще. — Голос его напоминал рык, а мощные руки были покрыты черными волосами. — До меня дошли слухи, что скотты зашевелились. Но более ничего.
Иво де Вайлан с шумом отхлебнул из тонкого бокала, а потом вытер рот грязным рукавом. Судя по кирпично-красному лицу, ее сосед питал пристрастие к выпивке. Протянув руку мимо Мэдселин, он ухватил цыпленка и принялся раздирать его на мелкие кусочки и запихивать их в рот.
