Ну в этом он прав, предположим. Я в какой-то момент сам почувствовал, что успех в деле начал привлекать излишек внимания. Хотя бы всевозможные проверки вдруг зачастили без всякого видимого повода.
— Кто попал в него, тот и добыча, — продолжал Зимин. — И что в итоге? Вы своими деньгами оплатили проект и участок, так называемые инвесторы — мало того что отмыли краденое и взяточное, но ещё и вас же обокрали, и вы же им ещё должны остались. Деньги же прошли по кругу: они вам правой рукой дали, а вы им в левую заплатили. Их деньги вернули, да ещё своих добавили. Неужели непонятно?
— Это понятно, — кивнул я. — Но понятно становится потом. Когда схема на поверхность лезет.
— А чтобы было сразу ясно, надо в такие дела под прикрытием ходить или хотя бы справки наводить всерьёз, с кем дело имеете, — жёстко сказал он. — А вы почти на авось. И на крючке оказались. А чтобы вы не дёргались, вам сразу и дело уголовное, и проверки, и надо будет — и ещё дело откроют, и ещё. Отбивайтесь на здоровье, проводите время с пользой. Ни на что другое у вас его теперь не остаётся.
— Похоже на правду, — оставалось мне согласиться. Точнее нынешнюю ситуацию и не опишешь. Сам дурак, захотел выше головы попрыгать, а соломка не постелена. И упал больно.
— Естественно, потому что так и есть на самом деле, — добил он меня. — Жадные они, хотят всё иметь. А вы ничего не докажете, нигде. По документам вы не правы. Местами… — он поморщился, покрутил руками, — сомнительно, местами натянуто, но наше следствие и суд вы знаете, они глазки закроют, где нужно. И закончится по-любому плохо. Или они вас до тюрьмы доведут, или вам придётся в другой стране с нуля начинать, или доведут до ручки, и вы на себя грех возьмёте. Плохо всё закончится.
— Почему?
Я понял, что он имеет в виду, но хотел, чтобы он сказал это сам.
— Мой опыт так подсказывает, — дипломатично ответил собеседник. — А ещё опыт мне подсказывает, что в строительном бизнесе вы не совсем на своём месте. Здесь надо быть кручёным, с гибким позвоночником, с кем надо — вежливым. В Москве строите, а здесь начальников — ух сколько! А вы? То правду-матку в глаза, то большого начальника к бениной маме посылаете. Потом начальник вам в отместку налоговую насылает… видите, как выходит? Давайте по глоточку, а потом я дальше вас порочить буду.
Я усмехнулся, мы чокнулись кружками.
— За горькую правду! — произнёс я актуальный тост.
— Ага, именно, — кивнул Зимин, опустошив кружку до дна. — Да и живёте вы все последние годы так, как будто это всё временное. Ни семьи не завели, всё сменяющиеся какие-то дамы, ни даже круга друзей из преуспевающего богатого окружения. Друзья-то все ваши из прошлого — армия, институт. Как будто не нравится вам настоящее ваше, нет в нём никого, с кем стоит дружить.
Опять подошёл официант, спросил:
— Выбрали что-нибудь?
Я заказал у него картофельные зразы, Зимин — мясо. Официант ушёл, я спросил у Зимина:
— Покопались в моей жизни немножко?
— Покопался, — кивнул он. — Вам бы тоже такую привычку полезно иметь. Если бы вы покопались в прошлом вашего инвестора, то узнали бы, кто он, поняли, что не стоит с ним связываться. И в такую ситуацию не попали бы наверняка. Они-то не впервые такой трюк провернули. Не зная броду… помните пословицу?
— Помню, — ответил я лаконично.
Что есть, то есть, надо бы заранее думать, чем потом так, как сейчас…
— Последние годы вы работали вполне успешно, — продолжал между тем Зимин. — Звёзд с неба, может, и не хватали, но для человека с улицы, не зятя премьера или, скажем, не бойфренда президентской дочки — вполне успешно. По странам разным поболтались, тут заработали, там заработали, потом в Москве дело начали, тоже всё в порядке было. Но при этом вы только недавно своей квартирой обзавелись, до этого всё в съёмных проживали. К светской жизни никаким боком. Максимка-то, зять префектовский, из клубов не вылезает, наслаждается жизнью. А вы как будто другой жизни ждёте. Кстати, а зачем вы страны проживания столько раз меняли?
— Новая страна — новая жизнь, — ответил я, пожав плечами. — Я их как будто уже несколько прожил. А вы, кстати, психоаналитиком по совместительству не работали?
Зимин хмыкнул:
— Я не работаю, но с психоаналитиком вы уже пообщались.
— Это где же? — удивился я.
— А мужичка командировочного из Питера не помните? Почти напротив, в пабе «Молли Гвинз»? Тот, который почти случайно к вам за столик подсел? Вспоминаете?
— Ах во-о-от как! — протянул я. — Получается, что вы уже с месяц вокруг меня хороводы водите?
— Даже немножко больше, — ответил Зимин, подумав секунду. — Почти полтора.
— И зачем это вам? — насторожился я.
— Предложение некое вам сделать. Давайте налью ещё — и расскажу.
Зимин опять аккуратно, без пены, наполнил кружки пивом, поднял свою со стола и сделал ею приветственный жест в мою сторону:
— Давайте, будем здоровы.
Я молча кивнул и отпил из кружки.
— Значит, для начала я кратенько оглашу мнение Семёна Борисовича, психоаналитика нашего питерского. Интересно?
— Он и вправду из Питера? — уточнил я.
— Правда, — подтвердил Зимин. — Решили не рисковать, из другого города человека позвали. Вы внимательный, питерское произношение от московского отличите. Да ещё и «бордюры-поребрики», «подъезды-парадные»… москвич мог бы проколоться. А нужно было, чтобы вы поверили, что человек приезжий, через пару часов навсегда исчезнет с вашего горизонта.
Я хорошо помнил питерского Семёна Борисовича, интеллигентного мужичка в очках и с густыми усами, который должен был кого-то встретить в английском пабе на Новом Арбате, но не встретил, и кому надо было провести пару часов до отъезда на вокзал. Он легко вызвал на разговор меня, сидевшего после очередного визита очередной проверки в поганейшем настроении и зашедшего перекусить и выпить туда, куда я всегда хожу обедать. И этому незнакомому человеку я выложил многое такое, чего никогда не рассказал бы никому из знакомых. Так бывают откровенны соседи по купе в поездах дальнего следования, которые живут вместе в замкнутом пространстве, что располагает к открытости, но поезд приходит на станцию, они прощаются и расходятся, чтобы уже никогда не увидеться.
— И сказал наш многомудрый Семён Борисович, что вы — человек, этому миру не принадлежащий. Каково, а? — Зимин даже паузу выдержал, чтобы убедиться во впечатлении. — Сосед вы просто с этим миром, Андрей Алексеевич. Вот зачем вы, например, каждые выходные носитесь на стрельбище? Тратите при этом немалые деньги на патроны, стреляете часами из всего. Зачем?
— Ну мало ли? — пожал я плечами. — Разные проблемы в жизни случаются.
— Андрей Алексеевич, — засмеялся Зимин. — Даже если вы ваших жуликоватых кредиторов всё же решите перестрелять, вам такое умение вовсе не нужно, хватит и гораздо меньшего. О вас на стрельбище чуть не легенды слагают, даже проверяли вас тайно люди из органов — не террорист ли, часом? К тому же проблемам вашим с полгода всего, а вы в Кубинке лет пять уже как пропадаете.
— Вы в курсе, что я раньше пулевой стрельбой занимался, первый разряд имел? — спросил я.
— Знаю, — ответил Зимин. — И знаю, что в Афганистане были снайпером. Не Зайцевым, конечно, но две награды имеете. И всё же?
Я пожал плечами. Зачем все во всём ищут какую-то причину? Попробую объяснить:
— Мне просто стрелять нравится. Соревнование с самим собой. Как гольф, например. Или даже бильярд. Вчера так, а сегодня лучше — нет предела совершенству. И способ отвлечься от забот прекрасный.
— Возможно, — согласился Зимин. — Но вот Семён Борисович утверждает, что вы мечтаете о другой жизни — и подсознательно себя к этому готовите, на всякий случай. Что вам на Диком Западе самое место, там бы вы были как рыба в воде. Надеяться только на себя и свой «кольт», мало людей, много земли, кругом опасность, индейцы всякие с бизонами, новые земли…
— Неплохо было бы, но я всё же немножко реалист, — пожал я плечами на такое заявление. — По крайней мере надеюсь, что ещё остаюсь таковым.
— Ещё скажу кое-что, только вы мне сразу морду не бейте, — сдержанно улыбнулся он. — Обещаете?
Не люблю обещать ничего втёмную, но любопытно. В конце концов, про обещание и забыть можно — тоже способ.
— Хорошо, обещаю, — кивнул я.
— Я у вас в квартире был, вместе с Семёном Борисовичем, — сказал Зимин и замолчал.
— Вот как даже? — помолчал я, глядя на него. — Хорошо, про морду я обещал.
— Вы худого не подумайте, компромат, деньги или ценности мы у вас не искали, — поднял он руки в жесте «сдаюсь». — Даже не копались нигде. Зашли, посмотрели и вышли, ничего не трогали. Посмотрели просто книги на полках, диски с фильмами, обстановку.
— И?.. — подтолкнул я его к продолжению.
