— И?.. — подтолкнул я его к продолжению.
Пусть уж выскажется, надоел со своими драматическими паузами.
— Семён Борисович укрепился в своём мнении, — высказался Зимин. — Человек с деньгами, а мебель по минимуму, из «Икеа», сам привёз, сам собрал. Причём подбор такой: удобно смотреть кино, сидеть за компьютером, слушать музыку и спать с женщиной. И всё. Ни попыток произвести впечатление, ни приёмы светские устраивать. Да и размер квартиры не для приёмов… место хорошее, но квартира на одного, без перспектив увеличения численности населения. Пусть и не маломерка, но и не большая. Не хоромы.
Довольно точное описание, по-другому и не скажешь.
— Скорее берлога, — усмехнулся я. — И самому убирать недолго.
— А приходящая горничная? Недорого для вас ведь, по недавним временам? — задал он вопрос.
— Не люблю посторонних дома. Берлога всё же.
— Именно! — Он даже ладонью по столу пристукнул. — Машина у вас какая? «Форестер» с турбиной?
— Он самый. Два с половиной литра.
Зимин замолчал — к столу подошёл официант с подносом. Молча расставил тарелки, затем пожелал приятного аппетита и удалился. Зимин окликнул его:
— Нам пивка ещё кувшинчик!
Официант кивнул, пошёл в сторону бара.
— Так вот, о машине… Люди с вашими средствами ездят на машине подороже, посолидней. Чтобы доказать ею что-то окружающим. А у вас другое — быстрая и на все случаи жизни. Не дешёвая, но и не дорогая. И в грязь, и в снег, на работу и на рыбалку. Тоже похоже, что машина «на всякий случай», как и стрельба ваша в Кубинке. Единственное, что удивило лично меня, не вписалось, — костюмы у вас дорогие. Пошиты в Лондоне, настоящими портными, на какой-то там улице, забыл на какой…
— Сэвилл-Роу.
— Да, да, — закивал он. — На этой самой. Но наш психоаналитик сказал, что это от желания добротности и качества, причём не только в своём внешнем виде. Было бы напоказ — вы бы «Армани» носили. А так вы просто обстоятельный — очень распространённая черта для стрелков, с его слов. Он как раз о чём-то таком диссертацию писал. И часы с обувью у вас дорогие, но это от правила, что вы можете быть одеты как угодно, но именно часы и обувь выдадут в вас человека состоятельного. А так вроде и маскируетесь.
Об этом я раньше не задумывался. Всё недосуг было самоанализом заняться. А тут вот как разложили: все подспудные желания на свет вытащили, можно сказать.
— Возможно, — пожал я плечами. — Это и для работы необходимо. И к чему это всё, что вы мне здесь рассказали?
— К чему… — Зимин задумался. — Сейчас расскажу, к чему. Вам никогда не хотелось на самом деле всю эту суетную жизнь бросить и уехать куда-нибудь к чёртовой матери, на острова в океане или, скажем, на тот же Дикий Запад? Своё мнение я уже высказал, хотелось бы теперь от вас услышать.
Я отпил из кружки, поставил её на стол, покрутил. Подумал, затем сказал:
— Допустим.
— Что именно «допустим»? — спросил он. — Скажите прямо, пожалуйста. Это важно, чтобы вы это произнесли вслух, не заставляли толковать ваши ответы.
— Хотелось бы, если была бы такая возможность, — медленно, чуть не по слогам, ответил я.
— Возможность есть. Я серьёзно! Мне не двенадцать лет, чтобы здесь такие шутки шутить, — добавил Зимин, увидев мою ехидную ухмылку.
— Рассказывайте, — махнул я рукой.
— Я вам сейчас в общих чертах изложу саму идею, потом вы можете задать мне любые вопросы. На многие из них я отвечу, на некоторые — не смогу, на некоторые отвечать не имею права. Договорились?
Вид у него и вправду был серьёзный. Странно.
— Продолжайте, — вздохнул я.
Зимин вновь отдал должное пиву, заговорил:
— Я, с вашего позволения, вербовщик. Работаю я на некую серьёзную международную организацию, название и цели которой вам знать не нужно, да и не влияет это ни на что. Коммерческую организацию, фонд. Организация ищет таких людей, как вы: энергичных, желающих круто изменить свою жизнь по тем или иным причинам. У вас есть желание, есть причины и есть проблема, которая всё равно заставит вас её менять, но уже менее упорядоченным путём.
— Вам это зачем? — уточнил я.
Что бы он ни сказал дальше, не так важно, но начинать нужно именно с этого. Зачем ему?
— Я же вербовщик, как уже сказал, — повторил он. — Я зарабатываю на жизнь.
Мотив достойный, кто бы спорил.
— А ваши партнёры и мои инвесторы как сочетаются?
Зимин усмехнулся:
— Партнёры-кредиторы и так уже обожрались, дальше некуда. Поэтому они не сочетаются. Жульё они, и беспокоиться о них мне даже вовсе не интересно: Допрыгаются рано или поздно, губит жадность фраеров. Лично мне вы симпатичны, а поскольку я могу заработать на вас, то лучше я прокину тех партнёров, а вам помогу.
— Как именно? — уточнил я. — В смысле как именно заработаете? И чем поможете?
Официант принёс кувшин с пивом, поставил его перед нами. К кувшину никто не притронулся, я молча смотрел на Зимина.
— У вас остались некоторые ценности, — сказал он. — Квартира у вас дорогая довольно-таки, для такой-то площади. Мы прикинули, рыночная цена её сейчас — около шестисот пятидесяти тысяч долларов. Вы знаете рынок, скажите — так это?
— Да, примерно, — подтвердил я. — Дальше что?
Зимин достал из-под своего стула пухлый портфель из коричневой кожи, открыл его. Вытащил оттуда плоский пакет из обёрточной бумаги, перемотанный скотчем, положил перед собой, придавив к столу руками.
— Здесь четыреста пятьдесят тысяч долларов, — сказал он. — Я отдам их вам прямо сейчас, если вы примете моё предложение. Это цена вашей квартиры минус мои комиссионные, минус скидка за срочность продажи, минус то, что всё оформление купли-продажи и дальнейшей перепродажи — мои проблемы. Мне даже доверенность от вас не нужна. Если вы примете моё предложение — просто отдадите мне ключи перед отъездом.
— Не боитесь, что продинамлю?
— Нет, конечно, — покачал он головой. — Я играю в открытую. У вас будет три дня, чтобы подготовиться, не знаю… отметить отъезд, или что там вам ещё может понадобиться. Через три дня я буду вас ждать в месте, о котором скажу после. Если вас не будет — вас станут искать ваши кредиторы, менты, кто угодно, и мы им будем помогать. Лишние проблемы для вас. Если же вы сейчас начнёте сами продавать свою квартиру — скорее всего, не успеете. Наложат арест на имущество, останетесь без денег. А я не только деньги предлагаю, но и другую помощь.
Ну что, позиция изложена достаточно чётко для того, чтобы вызвать внимание. Продолжим.
— Хорошо, давайте к сути предложения, — сказал я.
— Вам граммов пятьдесят выпить не надо предварительно? — неожиданно усмехнулся он. — А то после моего рассказа может всякое случиться. Скорую психиатрическую мне вызывать начнёте или ещё что.
— Не надо, — покачал я головой. — Я не скептик и не легковерный. Верю в то, что вижу, или в то, что мне докажут. Докажете, что вы не пургу гоните, — поверю, и никакой «скорой» не будет.
— Прагматичный подход, — заулыбался он шире. — Итак, перехожу к сути. Я предлагаю вам перебраться в другой мир. Малонаселённый, живущий по законам почти что Дикого Запада. Мир очень далёкий, из которого сюда, обратно, хода нет. Система ниппель — туда дуй, а оттуда — гм… ничего, в общем. Поэтому я и предлагаю деньги вперёд — чтобы вы не думали, что вас просто банально хотят замочить за квартиру, за оставшееся у вас имущество. Поэтому и не требуем доверенностей и прочего. Поэтому поможем превратить эти деньги или их часть, какую сами выберете, в то, что полезно в том мире, но не слишком ценно в этом. Это жест доверия и приглашение к доверию.
— Вы сколько на этом заработаете? — уточнил я.
Зимин задумался, затем ответил:
— Около восьмидесяти тысяч. Немножко больше. Остаток уйдёт на расходы по оформлению и в организацию.
Я задумался. За восемьдесят тысяч люди способны совершить многое, в том числе и сменить сторону. Логика не нарушена, послушаем дальше.
— Организация тоже зарабатывает?
— Нет, — покачал он головой. — У них денег более чем хватает — не их масштаб. Но вы не единственный переселенец. Кроме таких, как вы, есть люди бедные. Им даются подъёмные на начало новой жизни. Не знаю сколько, но я точно знаю, что вы финансируете переселение ещё нескольких человек.
— Хорошо, допустим, я немного вам верю, — медленно кивнул я. — Что за мир такой?
— Смешно, но толком никто не знает. Даже те, кто его открыл, — усмехнулся он. — Проход получился в процессе какого-то научного эксперимента лет двадцать назад. Затем туда начали переселяться люди. Сейчас там несколько миллионов. Живут пока в пределах одного полуострова, кажется.
— Миллионы исчезли отсюда — и никто не заметил? — с недоверием переспросил я.
— Не только русские: там весь мир представлен. Не во всех странах принято интересоваться судьбой пропавших, да и туда по-разному попадали, вовсе не обязательно пропадали без вести. Меняли место жительства, меняли работу, ехали в длительные командировки, вроде как на север или в другую страну. Вы на языках говорите?
