По боковому проходу вышла группа музыкантов и поднялась на сцену. Характерный звук включающихся музыкальных инструментов окончательно привёл всех собравшихся в чувства: в привычные и понятные чувства. Зазвучали первые аккорды, и люди начали вставать со своих мест. Петь песни поклонения, конечно же, было принято стоя. Все взоры устремились на сцену, где умелыми действиями звукорежиссера и музыкантов вдруг всё ожило и заиграло невероятными красками. Там же, в правом углу сцены, висел монитор, на котором отображались строки песни для тех, кто еще не знает слов. Божественно мелодичная песня о Спасителе, словно волна океана, поглотила всех стоящих в зале. К небу поднялись руки, и в унисон с певцами у микрофонов запел и весь зал. Андрей стоял вместе со всеми, прижимая к животу смотанный, не сданный по обыкновению в гардероб, пуховик. Не открывая рта, он лишь изредка поглядывал на сцену. Смотрел то в пол, то в потолок, пытаясь осмысливать каждое слово из новой песни. Всего за несколько минут всё так резко изменилось. Ещё мгновения назад он стоял на этой сцене совсем один в полной тишине… Теперь там выступали семь музыкантов и певцов в приятном освещении желтых ламп, и весь зал окутала громкая музыка. Казалось, уже никто не помнил ничего из сказанного молодым человеком. Андрей никогда и не требовал к себе какого-то особого внимания, однако сегодня он искренне не понимал, к чему такая спешка и почему всё так стремительно меняется в этом зале. Но это лишь ему казалось.
На самом деле так было всегда. Существовал определенный сценарий, по которому проходило каждое воскресное служение в церкви, будь то «Путь Веры» или любая другая протестантская церковь. Структура всегда была одинакова: приветствие, молитва перед началом собрания, несколько песен прославления, проповедь, вновь немного пения и заключительная молитва о нуждах.
Вот и сегодня всё было, как всегда. Музыканты плавно переходили к следующей песне, заполнив паузу произнесённой вслух молитвой одного из певцов. Затем сменилась тональность и ритм, заиграла песня из раздела «вдохновляющих на жизнь»… Под такую музыку прихожане активно хлопают, громко поют и постоянно поворачиваются лицом друг к другу. Андрей всегда любил песни такого типа, они его и удержали когда-то в этом собрании. Однако сегодня он не был весел. Ведь он был болен и скоро должен умереть… Он не винил за веселые песни своих друзей с гитарами, они ведь планируют репертуар заранее, еще на неделе…
Стоящая рядом с Андреем женщина взяла его за руку и посмотрела ему в глаза. Она годилась ему в мамы, от того и взгляд её казался Андрею теплым и заботливым. Ее звали Марина. Это была женщина, рядом с которой он сидел на всех собраниях уже несколько лет. Он сильно её любил и называл ласково «тетя Марина». Она, в свою очередь, тоже тепло относилась к молодому брату, и потому сегодня, после всего услышанного, была очень напугана и, вцепившись в его руку, не отпускала её до самого окончания служения. Когда был включен общий свет в зале и начался гул голосов, Марина сразу же усадила Андрея на стул и обхватила его руки своими ладонями:
– Андрюша, милый, что с тобой? Ты заболел? Тебе плохо?
Верный друг и сестра во Христе пыталась понять, что произошло. Она действительно была сильно взволнована.
– Тётя Марина, я это говорил в переносном смысле… Ну, в смысле, если Вы переживаете о моём физическом здоровье, то всё хорошо. Не бойтесь, я здоров. Простите… Я хотел сказать о духовной боли. Понимаете? Ну, что вы? Всё хорошо. Это же все очень хорошо. Я ведь о духовном… —
Андрей был напуган тем, что так сильно взволновал Марину и поэтому очень хотел её успокоить:
– Я ведь, наоборот, имел ввиду, что я расту духовно. Ничего плохого не подумайте. Не бойтесь, всё хорошо. Я к вам зайду на днях, всё расскажу. Это очень хорошие новости, а не наоборот, как вы подумали… Давайте, я к вам завтра забегу? Вы не против?
Тем временем возле них стали собираться люди… Кто-то был уже одет в верхнюю одежду, кто-то ещё не успел дойти до гардероба и стоял ближе всех к разговаривающим на стульях. Среди подошедших было несколько женщин возраста Марины. Все они выглядели напуганными и тоже хотели узнать, что случилось с Андреем. Тогда он поднял на них глаза и, не отпуская рук Марины, обратился ко всем:
– Простите, если напугал кого-то из вас. Всё хорошо. Я не болен. Я имею ввиду, что не болен физически. Физически я здоров… Ну, вы понимаете? Это я говорил о духовной болезни и о духовных муках. Простите, что так неправильно выразился. Просто, наверное, мне нужно было как-то по-другому всё это объяснить. Простите, что вы меня не так поняли.
Женщины наклонялись и целовали Андрея в щёки. Начинали улыбаться и говорить, что очень испугались за его здоровье и теперь очень рады тому, что здоровью Андрея ничего не угрожает. Подробности его объяснений их особо не интересовали. Все они знали Андрея очень давно. Знали о том, что он не совсем обычный человек, но всё же испытали искреннее облегчение и стали прощаться одна за одной. Марина по-матерински обняла парня и попросила беречь себя. Андрей еще раз предупредил её, что зайдёт на неделе. На том и договорились.
Когда Андрей одевал свой пуховик, в зале уже почти никого не было. Кто-то выключал музыкальную аппаратуру на сцене, кто-то из пожилых расставлял стулья в ровные ряды. В опустевшем зале появилось эхо, которого не бывает при хорошей наполненности людьми. Андрей спустился вниз по лестнице, прошёл по коридорам мимо воскресной школы, библиотеки и незамеченным вышел на улицу из здания церкви. Отойдя на несколько метров от центрального входа, он достал из кармана шапку и нахлобучил на голову. Несмотря на яркое воскресное солнце, день этот был очень холодным.
Андрей был инвалидом с рождения. Еще в детстве, когда глупые и жестокие дети спрашивали прямо в лоб о его странностях, он отвечал заученными терминами, одним из которых был «родовая травма». Жил Андрей вместе с родителями. Была ещё старшая сестра, которая уехала за границу и вышла там замуж. Отец жил в мире рыбалок и телевизионных программ на политические темы. Мать была уже на пенсии. В прибалтийских странах выплачивали хорошие пособия на детей инвалидов, и, справедливости ради, нужно признать, что пособие Андрея, по сути, кормило всю их семью многие годы. Ему было уже двадцать пять. Теперь его мать была ещё и социальным работником, получающим дополнительные средства по уходу за инвалидом.
Последние десять лет он практически жил церковью и верой в Спасителя Христа. Однажды случайно забредя в здание церкви «Путь Веры», он попал на рождественский вечер. Его очень хорошо приняли, и Андрей там прижился. Он был немного странным в глазах людей, закончил только восемь классов, но в церкви его полюбили. Конечно же, не все, и конечно, это было больше сочувствие, а не любовь. В благодарность и Андрей полюбил церковь. Так год за годом он не пропускал ни единого служения, старался всегда и во всём помочь. Не обладая никакими особыми талантами, но будучи при этом в хорошей физической форме, молодой парень много помогал при строительстве и ремонтных работах в здании церкви.
Полгода назад один из братьев даже пригласил его в свою небольшую ремонтную бригаду в качестве чернорабочего, и Андрей стал зарабатывать свои первые деньги. Не очень большие, но всё же деньги. Жил он также вместе с родителями, но становился всё более самостоятельным. Обслужить он себя мог, но недостаточно хорошо. Мать готовила ему еду, обстирывала, следила, чтобы сын одевался по погоде. Иногда у него случались приступы паники по ночам, и нужно было его успокаивать и затем отпаивать горячим чаем. Таких, как Андрей, называют больными.
До прихода в церковь ему было очень непросто в обществе, но его новая христианская семья сделала его немного счастливей. Все понимали, что Андрей инвалид, но никто и никогда не обижал его насмешками. Он пережил несколько неприятных эпизодов с молодыми братьями, но это было уже давно. В целом, в Божьем доме его принимали за полноценного члена церкви, и Андрей это очень ценил. Он был искренним и безотказным другом для всех. Родители поначалу были против его хождения в «секту», но затем смирились и даже стали немного этому рады. Маму успокоила сестра Андрея, рассказавшая в один из приездов, что в Европе множество подобных церквей, которые являются вполне приличными организациями. Андрею, в итоге, было разрешено посещать собрания, и вся его жизнь разделилась на «до и после». Церковь стала его пристанищем и вторым домом. Кого-то из прихожан могли раздражать его странности, но он старался не высовываться. Первые годы он ходил за молодёжью хвостиком и лишь в последнее время стал немного общаться и рассуждать со взрослыми. Старшим братьям это показалось интересным, и пастор позволил Андрею готовить короткие проповеди.
