наш? Не из нашей роты? Или совсем?
— Похоже, совсем не наш.
— Так надо обшмонать его по-скорому! — оживился Сашка.
— Не надо.
— Чё?
— Нехорошо так.
— Ох ты, чистоплюй хренов! Смотри, этот валяется жмур жмуром, а у него, может, и табачком разжиться можно. Ему-то уже не надо, а нам — в самый раз, — Сашка ухмыльнулся и направился к лежащему.
Олег обернулся — показалось, что вдалеке крикнули. Поэтому он не видел, как Сашка приступил к «шмону». Зато услышал:
— Лежишь, сволочь финская? — и через пару секунд: — Ой-й, пусти!
Подняв голову, Олег увидел, что незнакомец сидит, озирается и крепко держит Сашкино запястье, да как-то особенно держит — тот присел на одно колено и ни туда, ни сюда.
* * *
Тойво очнулся и услышал голоса. Он решил не торопиться. Лежал на спине, не открывая глаз, напрягал поочередно мышцы — вроде бы, все работало. Прислушивался. Разговаривали двое. Местность им не знакома. Один из них хочет закурить и собирается ограбить какого-то «жмура», второй возражает. Да ведь это о нем говорят, осенило Тойво. Он замер. Шаги ближе и ближе… Кто-то опустился рядом на колени и дотронулся до Тойво. Этого он не выдержал, вслепую провел захват, сел и открыл глаза.
Оказалось, что за руку он поймал хлипенького парнишку, невысокого и щуплого, с хитрым лицом. Чуть подальше стоял второй, совсем не хлипкий: высокий, плечистый и — почему, откуда? — отдаленно знакомый Тойво. Где-то он видел этого парня…
Первый, которого Тойво держал за руку, сначала требовал отпустить его, а потом заскулил. Тойво разжал пальцы, и парнишка отскочил от него.
— У-у, сволочь финская…
Тойво не стал отвечать. Он оглядывался. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась заснеженная равнина. Абсолютно пустая, если не считать этих вот двоих. Тойво присмотрелся к парням и удивился еще больше: маскировочные костюмы, пошитые, как у русских, и валяные сапоги. И сволочь он не какая-нибудь, а именно финская. Но ведь по-русски Тойво знал едва ли пару слов. Странно… Что это за место, как он сюда попал и почему понимает этих двоих?
— Вы кто такие? — заговорил наконец Тойво.
— Ух ты, а финн по-нашему болтает! — удивился щуплый.
— Я не говорю по-русски.
— Ты смотри, он еще и отбрехивается! — щуплый хлопнул себя по коленям.
— Собаки отбрехиваются, — процедил Тойво сквозь зубы.
— Ну а ты кто? Собака ты финская…
Не стоило реагировать. Однако Тойво уже был выведен из равновесия, потому не сдержался. Прыгнул к мелкому и отвесил прямой справа. Тут же подскочил высокий и схватил Тойво за локти сзади. Тот вывернулся и подсек его… Несколько минут они молча барахтались на снегу и колотили друг друга. А потом тишину разорвало звонкое лисье тявканье.
* * *
Бежала вперед и чувствовала, чем ближе, тем яснее: он здесь. Снег хрустел под лапами, ветер в ушах посвистывал. Тарья не останавливалась. Ближе, ближе. Сильнее запах смерти в бою, сильнее. Еще немного, и…
Тарья не ожидала такого поворота. Их было трое.
Даже если случалась большая битва, даже если много бывало павших, они попадали в межмирье поодиночке. И за каждым, кто того стоил, выходила лиса. Та лиса, в чьем доме суждено отдыхать герою.
Как поступить сейчас, Тарья не знала. Она замедлила бег. Приблизилась к павшим, которые и сейчас продолжали битву, залаяла. Остановились.
Тарья оглядела героев. Вот двое сидят рядом на снегу, тяжело дышат. Один — высокий, большой, глаз у него орлиный, профиль монетный, и кровь, сразу видно, горячая. Второй — ниже ростом, плотнее. Спокойный, как только может быть по-настоящему сильный. Как медведь — спокойный до первых признаков опасности, быстрый и безжалостный, когда нужно. А вот еще один в сторонке — невысокий, худенький, перепуганный. Не похож на героя. Тарья двинулась к нему.
* * *
Олег и финн от удивления драться прекратили. Хотя удивляться особо нечему было: лиса как лиса, тявкает и тявкает. А что появилась непонятно откуда — так они и сами неизвестно где. Рыжая стояла и внимательно смотрела на всех троих, будто оценивала. Затем подобралась к Сашке и принюхалась. Тот отскочил с криком:
— Пошла отсюда, зараза, не хрен тут вынюхивать! Я живой еще!..
— Чего орешь? — спросил Олег.
— Как чего? Лисы падаль жрут, а эта ко мне нос наладила, — возмутился Сашка.
Олег с финном захохотали на пару.
Кому скажи — не поверят, но Олегу почудилось, что рыжая ухмыльнулась. Чертовщина… От Сашки чудная лисица перешла к ним двоим. Принюхалась, головой покрутила и села в снег.
— Это она зачем? — поинтересовался Олег.
— Не знаю, — отозвался финн. — Давай подождем…
Тарья сделала выбор. Нужно позвать их всех. Троих. В город придет не всякий, а только тот, кому суждено. Она встала и залаяла, резко, требовательно.
Павшие негромко посовещались.
— Тебе чего? — спросил высокий.
Тарья вцепилась зубами в его одежду и потянула. Потянула она и второго, коренастого.
— С тобой идти? — уточнил тот.
Тарья вновь залаяла.
— Пойдем? — спросил Олег у финна.
— Пойдем. Терять нам здесь нечего.
— Санька, хватит сидеть! Айда, прогуляемся!
— Вот я с лисой не гулял, — буркнул в ответ мелкий.
— Ну, как знаешь.
Олег поднялся на ноги и зашагал вслед за финном, который уже отошел. Сашка посидел еще немного, подскочил и двинул за ними.
* * *
До войны Валя трусихой себя не считала. Ни работы не боялась (а ее комсомольцам хватало в конце тридцатых), ни шпаны петрозаводской. И девчачьих страхов у Вали не было: змей, крови или мышей она тоже не пугалась. А как же страшно оказалось в первый раз лезть под пули. Тогда Валя даже перекрестилась, пальцы вспомнили крестное знамение помимо воли. Затем стиснула зубы и поползла вперед по-пластунски. Она же медицинский работник, она клятву Гиппократа давала. Она военнообязанная и мобилизованная, то есть боец. Значит, должна оказать помощь раненым, хоть разбейся. Потом и страх ушел, просто нужно было доползти, быстрее.
После первого боя, когда все уже закончилось и все было сделано, Валю заколотило. Она сидела в блиндаже, лязгала зубами по кружке с чаем и не могла унять дрожь. Руки так тряслись, что даже волосы невозможно было собрать, и выбившиеся из косы черные пряди лезли в глаза.
И во второй раз было страшно, и снова Валя крестилась, ползла, бинтовала, тащила к своим… Вот и сегодня так же — она двигалась по взрытому пулями снегу, не думая, а всем нутром чувствуя: скорей, скорей бы…
Вот и боец. Валя узнала его, только вспомнить не могла, как зовут. Да и не до имен сейчас. Спокойный
