В "Мангму" (нанайское название Амура) реализм тесно переплетен со сказочным вымыс-лом и сказочной стилистикой поэтических описаний. А суровая, порой страшная и дикая действительность - с легендой, навевающей то добрую грусть, то горькую печаль. Образ-ность, притчевость повествования, определили самобытность и богатство языка романа, колоритные и яркие описания природы и людей.
Не безмятежна и не легка жизнь героев "Далекого края", пронизанная темными предрас-судками, немыслимыми суевериями и жестокими обычаями родового строя. Она отражает суровый мир людей, беззащитных и перед грозной силой стихии, и перед беззастенчивым обманом торговцев, шаманов и маньчжурских колонизаторов. Мир, зажатый в тиски предрассудков и беззакония.
На примере судеб двух братьев нанайцев - Удоги и Чумбоки изображается участь малых народов Приамурья, общность человеческой беды в условиях хищнической колониальной политики Китая и других стран в середине прошлого века. Социальное неравенство, социальная угнетенность прослеживаются также и внутри двух нанайских родов, враждующих друг с другом. Примитивные на первый взгляд отношения и первобытный уклад обнаруживают тем не менее великие человеческие взлеты и падения, достоинства и пороки, обнажают глубочай-шие страсти и чувства. И если Удога и Чумбока - герои добра, то противостоящие им мелкий и трусливый Писотька, хитрый шаман Бичинга, коварный старик, торговец Гао Цзо олицетво-ряют силы, злобы и тьмы. В этом романе историческая правда тесно сплелась с яркой этно-графической характерностью, реальные исторические факты, предшествовавшие появлению на Амуре Г. И. Невельского и характеризовавшие обстановку, с которой встретились первые русские исследователи, органически слились с былинным строем произведения.
Роман "Далекий край" нашел живой отклик у читателей и критики. В 1952 году он был удостоен Государственной премии СССР. Он переведен на болгарский, немецкий, румынский и чешский языки и получил высокую оценку в печати социалистических стран. Со многими героями романа читатель вновь встречается в книгах о Невельском.
От романа-притчи без достоверных исторических героев и действующих лиц Н. Задорнов словно оттолкнулся, чтобы обратиться к многоплановому, широкому по охвату исторических событий и судеб произведению и создать галерею достоверных, правдиво-точных и ярких образов. И главным в ней был образ Невельского - патриота и мыслителя, человека невероят-ной целеустремленности и глубочайшей порядочности, не отступившего в трудные критичес-кие минуты перед высшими сановниками империи. "Этот рыцарь первооткрытий помог мне почувствовать душу и пульс целой эпохи", - так характеризовал своего героя писатель.
Вскоре после окончания морского корпуса молодой Невельской принял участие в обучении морскому делу царского сына Константина. Но он отказался от блестящей карьеры в столице и выхлопотал себе позволение отправиться на транспорте "Байкал" в экспедицию на Камчат-ку. В мыслях этого храбреца "давно жили картины далекого прошлого на Амуре", он был одержим идеей возвращения России Амура, открытого, а затем оставленного русскими в XVII веке. В архивах и старых документах он нашел немало подтверждений давних открытий: "Андрюшкино, Игнашино, Монастырщина, Покровское, Озерная. Это названия деревень. Не крепости, не остроги, а деревни с землепашцами! Вот доклады, записки, описи... Вот - кучи бумаг!" Он терпеливо разбирал бумаги, исписанные славянской вязью, и мучился сомнениями: "Кто знает все это? Кому и какое дело до этого? Страшна наша история! И не собрана, не записана, как следует, никто не знает многих ее истин, которые дали бы свет новым поколениям. Историки, может быть, дойдут еще... Но когда? Дело не ждет..."
Да, он не мог и не хотел ждать. И твердостью своего решения о Камчатской экспедиции поверг в изумление тогдашнего морского министра князя Меншикова, удивил многих морских чиновников. Он не мог ждать и спешил ради дела. Он был хорошо осведомлен о растущей колониальной экспансии западных держав, о том, что их рыбацкие и китобойные суда давно уже открыто ведут промысел и бороздят русские моря на востоке. Создавалась реальная угроза захвата исконно русских земель иностранцами. Вот почему так упорно добивался Невельской разрешения на исследования, хотя он отчетливо сознавал, какие серьезные опаснос-ти и испытания ждут его впереди: "Каждое чтение новых бумаг подогревало, поджигало его воображение. Иногда им овладевало чувство, похожее на отчаяние, сможет ли он, один человек, смертный, совершить все... Он знал: голова его горячая, а действовать надо со спокойствием, - только так можно будет достигнуть цели".
Романы о Невельском, пожалуй, самые значительные и глубокие произведения Задорнова. В них воплощены не только великие события, но и великие человеческие судьбы. Многие страницы посвящены сложным и не всегда однозначным отношениям капитана Невельского с генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Н. Муравьевым. Муравьева мы встречаем во всех трех романах о Невельском. Судьбы прославленного капитана и иркутского губернатора переплета-ются очень тесно. Невельской нуждался вo влиятельных покровителях, в поддержке влиятель-ных людей. Столичные связи Муравьева, его причастность к сильным мира сего позволяли ему в определенной мере воздействовать на царя и его окружение. Муравьев поддерживал Невель-ского во многих начинаниях, проектах и действиях. Но впоследствии он устранил его с Амура. Многие заслуги отважного исследователя были приписаны иркутскому губернатору, получив-шему титул Муравьева-Амурского. Только посмертно изданные записки Невельского, его книга "Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России", впервые опубликованная в 1878 году, помогли восстановить истину.
Роман "Первое открытие" явился как бы прологом к этой большой теме. Впервые под названием "К океану" он опубликован в журнале "Дальний Восток". В том же, 1949 году, был напечатан в Ленинграде издательством "Молодая гвардия" как третья часть романа "Далекий край". Впоследствии произведение было значительно переработано. В новой редакции роман был предложен для издания в серии "Библиотека исторического романа" издательству "Худо-жественная литература". Он вышел под новым названием - "Первое открытие" и существен-но дополнен новыми главами, среди которых "Завещания землепроходцев и старых вояжеров", "Мечты", "Под парусами", "Матросы," и другие, позволившие раздвинуть исторические горизонты повествования.
Трилогия хорошо известна читателям в Латвии. "Первое открытие", "Капитан Невельской", "Война за океан" написаны в Риге. Когда Н. Задорнов приступил к работе над ними, он отчетливо понимал, что материал выходит за рамки прежней, дальневосточной темы. Все чаще возникала мысль о переезде в Ленинград. Чтобы окунуться в материал "петербургских" романов, необходимо было окунуться в архивы. Неожиданно, как это часто бывает в жизни, "возник вариант". Сам он о переменах, имевших немаловажное значение в его творческой биографии, вспоминает так: "Н. Тихонов, возглавлявший тогда Союз писателей СССР, с ведома известного латышского писателя и государственного деятеля В. Лациса, направил меня в Ригу для руководства русской писательской секцией и для редактирования русского альманаха "Советская Латвия". Я пересек всю страну и оказался в Прибалтике, по соседству с Ленинградом, городом моей мечты. Я попал в необычную для меня среду латышских писателей. Знакомство с ними, совместная работа и дружеские творческие контакты, дискуссии, разговоры о литературе, о назначении писательского труда и роли писателя в обществе, общие литературные и издательские заботы принесли мне много пользы. Мои латышские собратья по перу, ставшие на долгие годы моими верными товарищами, совсем недавно освободились от буржуазного ига. Некоторые из них только что сняли солдат-ские шинели, не успели остыть от боев. За их плечами стояла Великая Отечественная война, суровые испытания, ратные подвиги. Они были настоящими бойцами, настоящими людьми.
Тесная дружба, сложившаяся у Н. Задорнова с Вилисом Лацисом, Янисом Судрабкалном, Мирдзой Кемпе, Арвидом Григулисом и другими латышскими известными прозаиками и поэта-ми, обогатила, подарила незабываемые встречи с личностями интересными, многогранными, незаурядно-талантливыми, подлинно творческими.
Мощное реалистическое искусство классиков латышской литературы Яна Райниса и Андрея Упита, уходящее корнями в глубины народной жизни и народных характеров, несущее прогрессивные идеи и проникнутое философски зрелым постижением действительности, оказало определенное влияние на дальнейшее развитие художественных взглядов и формирова-ние литературных, эстетических и этических традиций прозы Н. Задорнова.
Не случайно обратился он к переводу романа А. Упита "Просвет в тучах". Эпичность этого произведения, его исторический размах, мощь его реалистических характеров, сложное поэтическое своеобразие языка - все это отвечало литературным пристрастиям и художес-твенной концепции Н. Задорнова. Работа эта осуществлена в соавторстве. Хороший отзыв на русский текст романа дал в письме к Упиту А. Фадеев, высоко оценивший художественность и мастерство перевода.
