Однако каков же этот плохо написанный финал мировой войны?
Для того чтобы оценить в полной мере, насколько плохо написан этот финал, лучше всего начать с наиболее логичного места: Берлин, бункер, запрятанный глубоко под землей, последние недели войны. Именно там, в причудливом сюрреалистическом мирке, оторванном от окружающего мира, страдающий манией величия нацистский диктатор укрывается со своими генералами, не обращая внимания на град американских и советских бомб, превращающих прекрасный город Берлин в груду развалин. Адольф Гитлер, канцлер и фюрер съеживающегося с каждым днем Великого германского рейха проводит совещание. Левая рука его непроизвольно дергается, время от времени ему приходится прерываться, чтобы промокнуть слюну, стекающую изо рта. Лицо у него мертвенно-бледное; его здоровье подорвано лекарствами, которые постоянно вкалывают ему врачи. Водрузив на нос очки, фюрер прищуриваясь разглядывает разложенную на столе карту[4].
Генерал-полковник[5] Готтард Хейнрици, командующий группой армий «Висла», которой приходится противостоять многократно превосходящим численностью армиям маршала Жукова, подошедшим к Берлину уже ближе чем на шестьдесят километров, умоляет фюрера выделить ему подкрепление. Хейнрици недоумевает по поводу диспозиции германских войск, которую видит на карте: самые отборные и боеспособные части находятся далеко на юге, отражая натиск сил маршала Конева в Силезии. Таким образом, эти войска, что совершенно необъяснимо, обороняют Бреслау и Прагу, а не Берлин. Генерал умоляет Гитлера перебросить часть этих войск на север, но тщетно.
«Именно Прага, — с мистическим упрямством отвечает фюрер, — является ключом к победе в войне». Изнемогающим под натиском превосходящих сил противника войскам генерал-полковника Хейнрици придется «обойтись без подкреплений»[6].
Можно также предположить, как Хейнрици и другие присутствующие генералы с тоской бросали взгляды на карту Норвегии, где по-прежнему оставались десятки тысяч немецких солдат, хотя эта страна уже давно потеряла всякое стратегическое и оперативное значение для обороны рейха. И действительно, почему Гитлер держал так много германских войск в Норвегии до самого конца войны?[7]
Такая парадоксальная дислокация германских войск является первой тайной плохо написанного финала войны на европейском театре. И немецкие генералы, и генералы союзников много размышляли над этой загадкой после войны; в конце концов и те, и другие списали все на сумасшествие Гитлера, — это заключение стало частью «легенды союзников», повествующей об окончании войны. В подобной интерпретации действительно есть свой смысл, ибо если предположить, что Гитлер отдавал приказы разместить войска в Норвегии и в Силезии в один из редких периодов прояснения рассудка, какими соображениями он мог руководствоваться? Прага? Норвегия? Никаких военных оснований для такой дислокации не было. Другими словами, уже само по себе направление войск в Норвегию и Чехословакию свидетельствует о том, что Гитлер полностью потерял связь с реальностью. Следовательно, он действительно был сумасшедшим.
Однако, судя по всему, на этом «маниакальное безумие» фюрера не заканчивается. На совещаниях высшего военного командования в последние недели войны Гитлер неоднократно повторял хвастливые утверждения о том, что Германия скоро будет обладать таким оружием, которое вырвет победу из челюстей поражения «без пяти минут полночь». Вермахту лишь необходимо продержаться еще чуть-чуть. И в первую очередь нужно удержать Прагу и Нижнюю Силезию.
Разумеется, стандартная интерпретация истории объясняет (точнее, пытается отделаться поверхностным объяснением) эти и другие подобные высказывания нацистских главарей в последние дни войны одним из двух способов. Одна школа воспринимает их как ссылки на более совершенные модификации «Фау-1» и «Фау-2», либо на межконтинентальные баллистические ракеты «А-9» и «А-10», реактивные истребители, зенитные ракеты с тепловой головкой наведения и другое оружие, которое разрабатывали немцы. Заключение сэра Роя Феддена, одного из английских специалистов, направленных после окончания войны изучать секретное оружие нацистов, не оставляет сомнений относительно смертельно опасного потенциала подобных исследований:
В этих отношениях они (нацисты) отчасти говорили правду. В ходе двух недавних посещений Германии в качестве главы технической комиссии Министерства авиационной промышленности я увидел достаточно много разработок и производственных планов и пришел к выводу, что, если бы Германии удалось затянуть войну еще на несколько месяцев, нам бы пришлось иметь дело с целым арсеналом совершенно новых и смертоносных средств ведения войны в воздухе[8].
Другая школа историков именует подобные высказывания нацистских лидеров бредом сумасшедших, которые отчаянно стремятся затянуть войну и тем самым продлить свою жизнь, подняв боевой дух истощенных в боях армий. Так, например, для полноты картины всеобщего безумия, охватившего руководство Третьего рейха, приводятся слова верного приспешника Гитлера, министра пропаганды доктора Геббельса, который в одной из речей в конце войны похвалялся, будто видел «оружие такое устрашающее, что от одного его вида останавливается сердце». Ну вот, бредни еще одного сумасшедшего нациста.
Однако и на другой стороне «легенды союзников» происходят не менее загадочные и необъяснимые события. В марте и апреле 1945 года 3-я американская армия под командованием генерала Джорджа С. Паттона несется через южную Баварию, насколько это только возможно в оперативном плане, направляясь по кратчайшему пути к:
1) огромным военным заводам «Шкоды» под Пльзенем, к тому времени буквально стертым с лица земли союзной авиацией;
2) Праге;
3) горам Гарц в Тюрингии, известным в Германии как «Dreiecks» или «Три угла», области между старинными средневековыми городами Арнштадт, Йонашталь, Веймар и Ордруф[9].
Бесчисленные исторические труды упорно твердят, что на этом маневре настоял Верховный штаб союзных экспедиционных сил (ВШСЭС). Штаб посчитал этот маневр необходимым вследствие сообщений о том, что нацисты намереваются дать последний бой в «Альпийской национальной цитадели», сети горных укреплений, протянувшихся от Альп до гор Гарц. Поэтому, как гласит официальная история, действия 3-й армии были направлены на то, чтобы отрезать пути отступления гитлеровских войск, спасающихся бегством из мясорубки под Берлином. Приводятся карты, которые в некоторых случаях сопровождаются рассекреченными германскими планами — порой относящимися к эпохе Веймарской республики! — подтверждающими существование такой цитадели. Вопрос решен.
Однако в этом объяснении есть одна загвоздка. Воздушная разведка союзников обязательно должна была доложить Эйзенхауэру и ВШСЭС, что в пресловутой «национальной цитадели» укрепленных опорных пунктов раз-два и обчелся. Больше того, разведка доложила бы, что эта «цитадель» в действительности никакой цитаделью не является. Несомненно, генерал Паттон и командиры дивизий его армии имели хотя бы частичный доступ к данной информации. В таком случае зачем же было нужно это невероятно стремительное и в общем-то безрассудное наступление, которое, как пытается убедить нас послевоенная «легенда союзников», призвано было отрезать пути отступления нацистов, бегущих из Берлина, которые на самом деле никуда не бежали, в укрепленный район, которого на самом деле не существовало? Загадка становится все более запутанной.
Затем, что примечательно, по странной прихоти судьбы генерал Паттон, самый выдающийся американский полководец Второй мировой войны, внезапно умирает — как полагают некоторые, при весьма подозрительных обстоятельствах, от осложнений травм, полученных в результате незначительной автомобильной аварии вскоре после окончания войны, в самом начале военной оккупации Германии державами-победительницами. Для многих не вызывает никаких сомнений, что смерть Паттона была весьма подозрительной. Но какие же объяснения предлагают те, кто не считает ее случайной? Одни считают, что генерала устранили за его высказывания о том, что нужно «раз вернуть германские армии кругом» и двинуть их первым эшелоном вторжения союзных войск в Советский Союз. Другие утверждают, что Паттона ликвидировали, так как он знал о том, что союзникам известно о расправе Советов над английскими, американскими и французскими военнопленными, и угрожал предать эти сведения гласности. В любом случае, хотя острый язык Паттона и его гневные вспышки хорошо известны, чувство воинского долга имело для генерала слишком большое значение, чтобы он в действительности мог серьезно лелеять подобные мысли. Подобные версии хороши для дискуссий в Интернете и для сюжетов кино, и ни одна из них не дает достаточных мотивов для убийства самого прославленного американского генерала. С другой стороны, если Паттон действительно был убит, что именно явилось достаточным мотивом?
