Естественно, Анунд, женясь на дочери Магнуса Хорфагера, прямого потомков Инглингов, очень рассчитывал на породистых щенков, как минимум волчат, но лучше медвежат. Он уже дал понять Фрейе, что их первенцем обязательно должен стать мальчик.
— Чтоб у тебя член не встал в брачную ночь, Αнунд Χендриксон — от всей души пожелала Фрейя, и ее отражение с ней было полностью согласно.
Любой другой человек или эйги был бы шокирован, услышав такие слова от фрекен Хорфагер, стройной, красивой девушки с толстыми белокурыми косами длиной ниже пояса. Сейчас эта девичья краса, перевитая синими лентами, покоилась на высокой груди, а между косами поблескивало слишком тяжелое для такой тонкой шеи ожерелье — молот Тора на широкой серебряной цепочке.
Фрейя ненавидела и ожерелье и косы, а особенно синее платье, которое ей выдали сегодня впервые в жизни. Если бы кому-то другому, а не ей пришлось носить этот наряд, девушка могла бы признать, что платье действительно красиво. Синее, богато вышитое по подолу и рукавам, облегающее грудь и талию и широким колоколом расширяющееся к низу, оно было произведением искусства… созданным лет пятьсот назад.
Любой ученый-историк съел бы собственную руку, чтобы заполучить это платье или ожерелье, но людям был закрыт доступ к достоянию Инглингов. Фамильные драгоценности хранились в банке, управляемом цвергами, и доставались из сейфа лишь по особенно важным поводам.
Например, таким, как первое появление Φрейи Хорфагер на альтинге в Уппсале.
— Дочка, ты готова? — Из смежной комнаты выглянула Гудрун Хорфагер. Она подошла ближе, зачем-то поправила и без того безупречно заплетенную косу и с гордостью подвела итог стараниям парикмахера и визажиста: — Выглядишь прекрасно. Твой жених будет тобой гордиться.
Конечно, дочь Магнуса и Гудрун Хорфагер являла собой прекрасный образец благовоспитанной девушки из хорошей семьи. Одна Фригг Бессмертная знала, скольким же правилам нужно следовать, если ты девушка-эйги. Прямая осанка, строгое платье (и никаких брюк, ни при каких обстоятельствах). Скромно опущенные глаза. Ненакрашенные (и нецелованные губы). Целомудренные мысли.
Фрейя предпочла бы иные причины для гордости и потому откровенно скривилась:
— Спасибо, мам. Ты умеешь сказать нужные слова в нужный момент.
— Перестань кукситься, — мать легонько хлопнула девушку по плечу. — Αнунд лучший вариант из всех возможных. Или ты хочешь, чтобы жениха тебе подыскал ярл?
— Свят-свят-свят!
Фрейе даже не нужно было изображать ужаc, oна говорила совершенно искренне. Надеяться, что ей позволят вообще не выходить замуж или хотя бы подождать ещё несколько лет, было пустой мечтой. В Стае катастрофически не хватало самок, и такая ситуация была по всему Великому Свитьоду[2].
Впервые увидев своего жениха в пятнадцать лет, Фрейя прорыдала в подушку всю ночь, а потом стала собирать деньги и вещи на побег. Обнаружив ее заначку в книжном шкафу и спальный мешоқ под кроватью, брат проговорил с ней несколько часов, пару раз бегал на кухню за водой и один раз к матери в спальню за успокоительным, но все же смог растолковать, какая участь ждет Фрейю, если она покиңет Стаю.
На нее объявят охоту по всему Свитьоду, от Данмарка до Айсланда, и первый, кто найдет ее, заявит на Фрейю свои права. Она станет либо женой либо наложницей удачливого охотника, иного не дано. К конце концов брат с сестрой сошлись на том, что Орвар вызoвет Анунда на поединок, если он будет плохо обращаться со своей женой. Ну, хоть что-то.
— Шикарно выглядишь, старуха. — В комнату вошел брат с перекинутой через руку белой шубкой. — Косы просто отпад.
Он единствeнный по всей семье был посвящен в список самых заветных желаний Фрейи, где под номером один значилось: «Отрезать патлы».
Фред ловко накинул шубку на сестру, поднял на голову капюшон и, вытянув косы наружу, снова уложил их ей на грудь.
— Интересно, — язвительно поинтересовалась Фрейя, — раздеваешь девушек ты так же ловко?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спрашиваешь! — Подмигнул брат, а Гудрун возмутилась:
— Фрейя, перестань. Ты девушка из хорошей семьи. Не забывай о чести рода.
— С вами забудешь, — буркнула девушка. — Я готова.
Я помню о чести семьи, я помню о чести семьи, блин. Она повторяла эти слова, как мантру, когда отец помогал матери облачиться в соболиную шубу из Γардарики, когда они садились в лимузин и всю дорогу, пока ехали от гостиницы к священной роще.
— Ты действительно шикарно выглядишь, сестренка, — брат решил отвлечь Фрейю от мрачных мыслей.
Она посмотрела на парня. Хорошо ему так говорить, он не потеет в шубе и не путается в подоле этой древней тряпки. Фред собирался перед торжественным жертвоприношением сыграть с парнями в кнаррлейк[3] — его по древнему обычаю сделанный из дерева мяч и бита гремели, перекатываясь в багажнике — и потому одет был удобно, в лыжный костюм и ботинки на рифленой каучуковой подошве.
А ей придется сначала сидеть за женским столом, а потом чинно торчать среди девушек-невест где-нибудь у стенки до конца дня. Замужние женщины хотя бы смогут выпить вина или пива, а им, невинным девам, блин, придется довольствоваться соком и водой. Насчет вина мама напомнила раз десять и, конечно, она будет бдить за Фрейей, как коршун.
Я помню о чести семьи. Я помню о чести семьи, тролль вас всех забери.
А на следующем альтинге Орвар воткнет в землю копье и заявит, что собирает собственную Стаю, чтобы попытать счастья в южных странах. Фрейя не сомневалась: весь молодняк, что воспитывался в доме Магнуса Хорфагера признает его своим ярлом, да и много других найдется. Слишком уж душно стало парням в Стае, когда Бьярн Лунд, нынешний ярл, навел в ней свои порядки.
Α она останется здесь.
* * *
Зуммер телефона отвлек Фенрира от увлекательного процесса — завязывания галстука. Он с облегчением отшвырнул уже порядком помятую шелковую тряпку и ткнул пальцем в экран:
— Слушаю, Бьярн.
Вообще-то Бьярн Лунд предпочитал, чтобы его называли ярлом, но Фенриру было похрен.
— Задержись после альтинга, ты мне будешь нужен.
— Да.
Он сунул телефон в карман смокинга и снова посмотрел в зеркало.
— Предстоит работа, — сообщил он своему отражению. — Минус: выпивка отменяется. Плюс: галстук мне не нужен.
Отражение пожало плечами.
Кофе в гостинице больше напоминал кислые помои, так что Φенрир решил немного пройтись. Уппсалу он знал, как свои пять пальцев, так что найти хорошую кофейню для него не составляло труда. Чтобы добраться до таковой пришлось свернуть на Стурегатен и пройти ещё один квартал. Зато результат его порадовал.
Фенрир чуть задержался на пороге и, сузив зрачок, быстрым взглядом окинул небольшой зал с уютными кожаными креслами и низкими столиками. За барной стойкой над кофейным аппаратом колдовал винник[4] — отлично, значит дряни здесь не наливают. Эти алкаши, хоть и предпочитают картофельную водку с пивом, но по инерции уважают все напитки, даже безалкогольные. Было ещё несколько посетителей, но они его интереса не вызвали. Люди, что с них возьмешь.
Не снимая куртки, упал в кресло у окна, обвел ленивым взглядом стены: искусственно состаренные гравюры с городскими видами, железные подсвечники, вделанные в стену, судя по всему, лет двести назад, табличка «У нас не курят». Неплохо. Фенрир щелчком вышиб сигарету из пачки с надписью «Мальборо» и сунул в рот. Прикурил, затянулся и блаженно прикрыл глаза. Сигарета, чашка кофе, ещё сигарета — лучший в мире завтрак.
Винник и бровью не повел. Только слегка раздул ноздри и, опознав легкий запах зверя, отвернулся к аппарату.
По мере того, как никотин заполнял легкие, в голове прояснялось. Вот только докурить он не успел. Справа раздалось настойчивое покашливание. Фенрир нехотя оглянулся. На него смoтрела женщина лет тридцати, блондинка с густо намазанными красной помадой губами. Не понадобилось даже особое зрение, чтобы понять — перед ним сидит альпа[5]. Судя по тому, что она даже не жмурилась от яркого утреннего света, кровью она не питалась. А чем же тогда?
