Глава 2
Разговор в гостиной не ладился. Миссис Вандерлин в дамском обществе обычно не пользовалась успехом. Ее умение с чарующим вниманием слушать собеседника, которое так ценили представители сильного пола, почему-то не импонировало женщинам. Леди Джулия легко впадала в крайности: ее манеры были то изысканными, то ужасными. Миссис Вандерлин ее раздражала, а миссис Макатта наводила скуку, и она не скрывала своих чувств. Разговор мог бы совсем прекратиться, если бы не миссис Макатта.
Это была женщина редкой целеустремленности. Она сразу же сбросила со счетов миссис Вандерлин как абсолютно никчемное создание и атаковала леди Джулию, пытаясь заманить ее на предстоящий благотворительный вечер. Леди Джулия отвечала туманно, с трудом подавляя зевоту и думая о своем. «Почему не приходят Чарлз и Джордж? Какие мужчины нудные». Она все чаще отвечала невпопад.
Когда мужчины наконец вошли в гостиную, дамы угрюмо молчали. Лорд Мэйфилд подумал: «У Джулии сегодня болезненный вид. Не женщина, а „комок нервов"“. Вслух он сказал:
— Как насчет партии в бридж?
Леди Джулия мгновенно оживилась — бридж был для нее единственной радостью в жизни. Тут появился Регги Каррингтон, и составилась партия. Леди Джулия, миссис Вандерлин, сэр Джордж и Регги уселись за карточный столик. Лорд Мэйфилд взял на себя задачу развлекать миссис Макатту. После двух робберов[1] сэр Джордж демонстративно посмотрел на каминные часы:
— Вряд ли есть смысл начинать новый роббер.
Его жена расстроилась:
— Еще только без четверти одиннадцать! Один короткий…
— Они никогда не бывают короткими, дорогая, — добродушно сказал сэр Джордж. — К тому же нам с Чарлзом надо поработать.
Миссис Вандерлин негромко заметила:
— Как это важно звучит! Наверное, такие люди, как вы, стоящие у государственного руля, никогда не отдыхают сколько им хотелось бы.
— Да, сорокавосьмичасовая рабочая неделя не для нас, — сказал сэр Джордж.
Миссис Вандерлин проворковала:
— Вы знаете, мне, право, стыдно за себя, что я — неотесанная американка, но я обожаю встречаться с людьми, которые вершат судьбы страны. Вам, сэр Джордж, наверное, это кажется примитивным.
— Дорогая миссис Вандерлин, мне никогда не пришло бы в голову назвать вас неотесанной или примитивной.
Он улыбнулся, и в его голосе прозвучала ироническая нотка, которая не ускользнула от нее. Она быстро нашлась и, повернувшись к Регги, сказала с милой улыбкой:
— Жаль, что нам не придется больше играть вместе. Вы дьявольски умно объявили «без козыря».
Покраснев от удовольствия, Регги пробормотал:
— Просто повезло, что комбинация удалась.
— Нет, нет, вы действительно все очень умно рассчитали. Пока торговались, сообразили, у кого какие карты, и пошли как надо. Блестящий ход.
Леди Джулия резко встала.
«До чего же эта женщина бесстыдно, в открытую заигрывает», — подумала она с чувством гадливости. Потом перевела взгляд на сына, и глаза ее сразу потеплели.
Как он трогательно, по-детски, радуется похвале! Как наивен! Неудивительно, что он попадает в переделки. Слишком доверчив. Вся беда в том, что по натуре он очень мягкий. Джордж его совсем не понимает. Мужчины так категоричны. Они забывают, какими сами были в молодости. Джордж слишком суров с Регги.
Миссис Макатта поднялась. Все пожелали друг другу спокойной ночи.
Женщины вышли из комнаты. Лорд Мэйфилд увидел в дверях Карлайла:
— Достаньте все бумаги, Карлайл. В том числе чертежи и фотокопии. Мы с маршалом скоро придем. Только подышим немного воздухом, а, Джордж?
Дождь перестал. Карлайл собрался уйти, но в дверях столкнулся с миссис Вандерлин и извинился.
— Тут где-то моя книга, — заявила она. — Я читала ее перед обедом.
Регги подскочил к ней и протянул книгу.
— Эта? Она лежала на диване.
— Да, да. Ба-альшое спасибо.
Она нежно улыбнулась, еще раз пожелала доброй ночи и удалилась.
Сэр Джордж открыл одну из стеклянных дверей на террасу.
— Прекрасный вечер. Хорошо, что вам пришла в голову мысль пройтись.
— Спокойной ночи, сэр, — сказал Регги. — Я пойду спать.
— Спокойной ночи, мой мальчик, — ответил лорд Мэйфилд.
Регги взял свой детектив и ушел.
Лорд Мэйфилд и сэр Джордж вышли на террасу.
Вечер был действительно чудесный. Ясное небо было усыпано звездами.
Сэр Джордж втянул в себя воздух.
— Хм, эта женщина не жалеет духов, — заметил он. Лорд Мэйфилд засмеялся.
— Хорошо, хоть не дешевые, судя по запаху, одни из самых дорогих духов.
Сэр Джордж покривился.
— Спасибо и на этом.
— Что верно, то верно. Нет ничего противнее женщин, которые душатся дешевыми духами.
Сэр Джордж посмотрел на небо.
— Удивительно быстро распогодилось. Когда мы обедали, я слышал, как барабанил дождь.
Они неспешно прогуливались по террасе, которая тянулась вдоль всего дома. От террасы сад уходил под уклон, и открывался изумительный вид.
Сэр Джордж зажег сигару.
— Так вот, насчет этого сплава… — начал он. Разговор принял чисто технический характер. Когда они в пятый раз дошли до конца террасы, лорд Мэйфилд вздохнул:
— Пора возвращаться.
— Да, нам еще надо изрядно поработать.
Они повернулись, и вдруг лорд Мэйфилд удивленно вскрикнул:
— Ой, смотрите!
— Что? — спросил сэр Джордж.
— Мне показалось, кто-то пробежал через террасу из двери моего кабинета.
— Чепуха, старина. Я никого не видел.
— А я видел — или мне показалось, что видел.
— Это обман зрения. Я смотрел прямо перед собой и увидел бы человека на террасе. От моих глаз ничего не ускользнет, хоть я и держу газету на вытянутой руке.
Лорд Мэйфилд засмеялся.
— Тут я вас обошел, Джордж, я читаю без очков.
— Зато вы не всегда различаете сидящих на скамьях оппозиции[2]. Или этот ваш монокль просто средство устрашения?
Со смехом они вошли в кабинет лорда Мэйфилда, стеклянная дверь которого тоже выходила на террасу и была открыта.
Карлайл стоял возле сейфа и разбирал бумаги в папке.
Когда они вошли, он поднял голову.
— Ну как, Карлайл, готово?
— Да, лорд Мэйфилд, все бумаги на вашем письменном столе.
Это был внушительного вида письменный стол красного дерева, стоявший наискосок к окну. Лорд Мэйфилд подошел и начал перебирать разложенные на нем листы.
— Прекрасный вечер, — сказал сэр Джордж. Карлайл кивнул.
— Да, действительно. Так быстро прояснилось после дождя.
Убрав папку, Карлайл спросил:
— Я вам еще понадоблюсь сегодня вечером, лорд Мэйфилд?
— Вряд ли, Карлайл. Я уберу все эти бумаги сам. Мы, наверное, засидимся допоздна. Можете идти спать.
— Благодарю вас. Спокойной ночи, лорд Мэйфилд. Спокойной ночи, сэр Джордж.
— Спокойной ночи, Карлайл.
Секретарь уже собирался покинуть кабинет, как вдруг лорд Мэйфилд взволнованно сказал:
— Минутку, Карлайл. Вы забыли дать нам самое важное.
— Что именно, лорд Мэйфилд?
— Чертеж нового узла бомбардировщика.
Секретарь посмотрел на него с изумлением.
— Он лежит сверху, сэр.
— Ничего подобного.
— Но я только что положил его туда.
— Посмотрите сами.
Растерявшись, молодой человек подошел к письменному столу.
Министр нетерпеливо показал на стопку бумаг. Карлайл просмотрел их, и лицо его стало еще более растерянным.
— Видите, его там нет.
— Но.., но это невероятно, — заикаясь, проговорил секретарь. — Я положил чертеж туда минуты три назад.
— Вы ошиблись, — добродушно сказал лорд Мэйфилд, — наверное, он еще в сейфе.
— Но этого не может быть — я знаю, что положил его сверху!
Лорд Мэйфилд отстранил Карлайла и подошел к сейфу. Сэр Джордж последовал за ним. Вскоре они убедились, что чертежа там нет.
Ошеломленные, не веря своим глазам, все трое вернулись к столу и еще раз перерыли все бумаги.
— Боже мой! — воскликнул Мэйфилд. — Исчез!
— Но это невозможно! — пробормотал Карлайл.
— Кто заходил в эту комнату? — резко спросил министр.
— Никто. Абсолютно никто.
— Послушайте, Карлайл, чертеж не мог испариться. Кто-то его взял. Миссис Вандерлин сюда не заходила?
— Миссис Вандерлин? О нет, сэр.
— Готов подтвердить, — сказал Каррингтон и втянул носом воздух. — Если бы она заходила, остался бы запах ее духов.
— Здесь никого не было, — настаивал Карлайл. — Ничего не понимаю.
— Послушайте, Карлайл, — сказал лорд Мэйфилд. — Возьмите себя в руки. Мы должны распутать эту историю. Вы твердо уверены, что чертеж лежал в сейфе?
— Абсолютно.
— Вы видели его своими глазами? Или вы просто знали, что он должен быть там среди других бумаг?
— Нет-нет, лорд Мэйфилд. Я видел. Я вытащил его и положил поверх остальных бумаг на письменном столе.
— И больше, вы говорите, никто не входил в комнату. А вы выходили из комнаты?
