видим конкистадора.
Внезапно конкистадор встречается взглядом с деревом. Ему кажется, что глаза — на коре дерева. Он моргает и тут мы видим, что это не дерево, а лицо вьетконговца в маскировочной окраске. Конкистадор кричит, камера сразу начинает уходить вверх, в кадр то и дело, по мере подъема камеры попадают всполошенные криком попугаи, каждый раз картинка внизу меняется — то мы видим вьетконговцев окружающих поднявшего руки морпеха, то индейцев, которые выставив копья, окружают опешившего конкистадора. Когда копья-стволы автоматов касаются конкистадора-морпеха, камера поднимается и медленно уходит в горизонт над необъятными джунглями.
Мы видим появившеюся в правом углу экрана надпись REW>> и кадры на экране идут на быстрой перемотке назад. Изображение и звук становятся все быстрее, мы видим петлю одного и того же сюжета, повторяющуюся все быстрее.
Крещендо, выстрел и потом тишина и черный экран, на котором мигает надпись REW>>
Уже в этот момент мы слышим чье-то тяжелое дыхание. Черный экран сменяется ослепительно белым, где постепенно проявляются все яснее черты происходящего. Мы видим ослепленную солнцем восточную улочку, по которой, глядя по сторонам через защитные очки, идет американский солдат-морпех-конкистадор, выставив перед собой автомат. Из окон домов через щели в ставнях смотрят все те же глаза.
Камера поднимается вверх над улицей, абсолютно пустой, не считая совершающего рейд солдата. Вдруг в кадр влетает попугай, а потом мы видим только черный экран.
На нем надпись: Духи "Амэрикан Какаду" — без них, как в аду! Переживи ещё раз свои особые мгновения…
Слово "особые" зазывно мигает огнями, словно миниатюрный Лас-Вегас
5 серия
Маленький кабинетик Пулемёткиной. Фикус, грязное оконце на уровне земли, за окном видны ноги прохожих, стол со стареньким компьютером, деревянные счёты, низкий потолок. Компьютер включен, чёрно-белый монитор, на рабочем столе — фотография Пети. На столе, на подоконнике, на полу — словари — орфографические, толковые, иностранных слов, энциклопедические, синонимов, антонимов, итд. итп.
Пулемёткина сидит за столом, вокруг неё скомканные исписанные листы бумаги. Закусив нижнюю губу, она строчит на очередном листке бумаги. Крупный план — рука Пулемёткиной пишет полуисписанным стержнем.
Петя! Сколь же репекентрайно, глубовенно, мозгопровально, ежевременно, колочково и сердцезубо. Сколь же безсебяйно и всенебесо, сколь же ныряйно и пропастно! Я — тебя!
Пулемёткина останавливается и смотрит на монитор. Петя с рабочего стола смотрит прямо в объектив. Это такая же фотография, как и в кабинете у Вдругокадии Викторовны. Пулемёткина трясёт головой, будто хряпнула стакан водки, комкает лист бумаги, берет новый и начинает писать. Крупный план — рука Пулемёткиной пишет полуисписанным стержнем.
Peter! How sunfuly, blackholy, impenetrably, skullfuly, tounguetensly, kissfuly and whatevereternally, how headblossomly and flowerheartfuly! I — you!
Пулемёткина останавливается и смотрит на монитор. Комкает лист бумаги, берет новый и начинает писать. Камера отъезжает от её лица, общий план заваленного скомканной бумагой тесного кабинетика, в оконце за спиной Пулемёткиной всё так же ходят ноги, но возле самого окна недвижимо стоят две ноги с копытами.
Надпись с виньетками в стиле немого кино -
НИКАКИМИ СЛОВАМИ НЕЛЬЗЯ ВЫРАЗИТЬ СКОЛЬ ЖЕ СИЛЬНО ПУЛЕМЁТКИНА ЛЮБИЛА ПЕТЮ ЧЕРЕПАНОВА
6 серия
Камера не показывает Сектора Альбертовича целиком, только когда в кадре звучит его голос, камера показывает его лоб с голубой, уже нечёткой от давности татуировкой — «С.А».. Сектор Альбертович считает (крупный план лба с татуировкой, виден седой мысок)
— Двадцать один… двадцать два.
Общий план — из-за складской конторки, Себякин с перевязанной кровавыми бинтами головой, в оранжевом комбинезоне складывает на тележку искусственные венки.
— Двадцать три…
Камера показывает с точки зрения Сектора Альбертовича, виден листок бумаги в правой руке, ручка в левой. На листке список фамилий, зачеркнуто 23 фамилии, осталась последняя в списке. В фоне, вне фокуса виден оранжевый Себякин, подходящий к тележке. Ручка ползет к 24-той фамилии, вдруг останавливается, ткнув в неё. Видно фамилию — Пулемёткина.
— Всё, всё, Себякин, тащи назад на склад.
Себякин, удивленно смотрит, он стоит с очередным венком возле тележки.
— Сектор Альбертович, так 24 же…
Недоуменный Себякин выжидательно смотрит на Сектора Альбертовича.
— 23, Себякин, 23… Будут вопросы?
— Н-н-н-ет.
Надпись на экране с винъетками в стиле немого кино:
В ЭТОМ ГОДУ ПУЛЕМЁТКИНУ СПИСАЛИ НА ЕЖЕГОДНУЮ ВОСЬМИМАРТОВСКУЮ УТИЛИЗАЦИЮ В РАМКАХ СОКРАЩЕНИЯ, НО СЕКТОР АЛЬБЕРТОВИЧ ПОЧЕМУ-ТО ЗАСТУПИЛСЯ ЗА НЕЁ. БЕДНЯЖКА, СЕКТОР АЛЬБЕРТОВИЧ ВЕДЬ ЗА ПРОСТО ТАК НИ ЗА КОГО НЕ ЗАСТУПАЛСЯ
Рекламная пауза 3
На всем протяжении рекламы играет песня Edith Piaf — "Non, je ne regrette rien" (Нет, я ни о чем не жалею)
Над холмом заходит солнце. По всему холму медленно опускается в сумерки огромный Эдем. Из-под подножия холма бредут, кутаясь в тряпье, Адам и Ева. Крупный план — их лица, на них грусть, глаза Евы заплаканы. Вдали, слева, вне фокуса, в сумерках пылает силуэт с огненным мечом.
По мере звучания песни, выражение лиц Адама и Евы постепенно меняется. Сначала их лица становятся суровыми и решительными. Затем они медленно начинают улыбаться. Чем больше они улыбаются, тем дальше удаляется камера, охватывая постепенно средний план и общий план. Адам и Ева уже к этому времени смеются во весь голос и бегут вприпрыжку и держась за руки, прочь от Эдема в непроглядную ночь…
Полная темнота, на фоне которой слышно совсем близко хлопанье крыльев и крик попугая.
Чёрный экран. На нем постепенно проявляется надпись:
«Духи Эмерикан Какаду — они стоят даже ЭТОГО»
7 серия
Ладонь ударяет о кулак. Сектор Альбертович разъярен, виден его вспотевший от ярости лоб с татуировкой. Общий план — кабинет, в котором лежит ковер. Больше в кабинете нет ничего, два окна на противоположных стенах, лёгкие шторы. На ковре стоит пунцовый человек в нарукавниках, это начальник отдела боевой поэзии Глюкин. Рука Сектора Альбертовича берет Глюкина за нос. Раздутая вена на лбу с татуировкой пульсирует. Сектор Альбертович рычит прямо в брови Глюкину:
— Что Вы себе позволяете! Побойтесь Конвергент Антоныча! Разве так счисляют число ипсилон? В этом-то секторе? Да Вас любой микрокалькулятор засмеет!
Глюкин нечеловечески испуган. Он в состоянии когда одновременно хочется блевать и плакать. Он, глядя сквозь Сектора Альбертовича. Еле-еле выдавливает из себя:
— Но Сектор Альбертович! Нам же урезали пайки, нам же нужна диета!
— Что, опять водку просите? Пьянь. Уже восемь ящиков пошло на ваш отдел за три дня! Где результаты?! Не будет результатов, я вам с бодуна вашего
